Тянусь за полотенцем и стерев с лица капли воды, опускаю руки.

Взгляд цепляется за кольцо.

Мне оно казалось символом чистоты, а теперь мне кажется, что оно марает меня своей ложью. Окунает с головой в эту огромную ошибку.

Снимаю его и оставляю на полке над раковиной.

– Зай? – слышу уже более спокойный голос Захара, а внутри словно буря атакует.

Цепляюсь за края белоснежной раковины чаши и смотрю на его отражение в зеркале.

Молчу. Жду, что скажет.

– Я знаю, что это все сейчас кажется ужасным решением, но просто давай подождем еще года четыре, пять. Ты сама сказала, что мы могли бы разработать бизнес-план и начать строить свое дело. Так давай, я готов.

– Я знаю, что я говорила, Захар. Жаль, что ты не запоминаешь все, что обещаешь и произносишь.

– Не нужно винить меня в том, что произошло.

– А что, собственно, произошло, скажи? – разворачиваюсь и складываю руки на груди.

– Да брось. Это на хрен не котенка завести, Олеся, – снова повышает голос, и я просто прохожу мимо него в спальню.

Начинаю сдирать платье со своего тела.

– Ты прав. И знаешь, что, люди, которые начинают заниматься сексом, в какой-то момент обязаны понимать, что риск забеременеть есть всегда. Таблетки, презервативы, спирали, все это оставляет чертов процент. Бинго, Захар, мы в этом проценте оказались и что мы делаем в итоге?

Бросаю чертову ткань и вытаскиваю джинсы с футболкой, которые начинаю одевать на себя.

– Олеся, я не говорю, что мы не будем заводить ребенка…

– Ты сказал даже больше, – натягиваю футболку через голову и беру сумку. – Ты хотел избавиться от него? Я это сделаю. Но и меня ты в своей жизни больше не увидишь.

Пересекаю гостиную и останавливаюсь в прихожей.

– Олеся, – орет он мне в спину и бежит за мной. – Зай, да прекрати ты…

– Прекращаю, можешь успокоиться. Мужчина, который так легко говорит о том, чтобы убить часть нас мне не нужен. Не ходи за мной, я напишу как…

Он хватает меня за руку и, видит бог, я хочу услышать только одно. Только то, что способно нас примирить если не сразу, то потом.

Я отчаянно жду его слов.

– Я… хочу поехать с тобой, – разбивает последнюю надежду и мое сердце вместе с ней.

Из груди вырывается рыдание, и я со всей силы толкаю его, вырвав руку.

Затем просто ухожу. Убегаю.

В лифте заказываю такси. Благо тут центр большой активности, и они на каждом углу стоят.

Поэтому жду буквально минуту и сажусь внутрь салона.

– Клиника на Соловьева, – говорю водителю сквозь непрекращающиеся слезы.

Набираю Марину и мне не приходится ничего говорить.

– Боже, что этот идиот сделал?

– Приезжай в больницу.

– Так стоп. Не входи туда и жди меня снаружи, Олеся. Слышишь?

– Приезжай…

Сбрасываю вызов и, растирая влагу по лицу, пытаюсь осознать, что вообще произошло. С ним, с нами обоими.

Конечно, это не то, что мы планировали, но такие вещи случаются. Я была уверена, что мы возьмемся за руку и просто примем ситуацию.

От этого становится так больно. От собственной глупости, надежды, которую я возлагала. Он никогда не будет готов, если сейчас сказал мне подобное.

– Приехали, – врывается в мой слезливый монолог мужчина и я вылезаю из машины, так как у меня оплата проходит сразу при заказе такси.

– Спасибо.

На улице не жду. Потому что в голове проносятся его злые слова и меня переполняет ярость.

Прихожу в себя, когда сажусь с бумажкой на кресло.

Рядом опускается Марина и обнимает.

– Он сказал, чтобы я записалась в клинику, – шепчу, не веря сама в свои слова, будто и не он мне это говорил, а я сама придумала. – Сказал, что еще слишком рано, а вот потом…

– Что за идиот, боже.

– Я думала… была уверена, что это все изменит, но не так, Марин…

– Я понимаю, дорогая.

Но она не понимала. Я была уверена, что она не понимала меня, потому что ее не просили о подобном. Мужчина не может произносить подобных слов если и правда ценит свою женщину.

– Разве могу я это сделать? – сую бумажку ей в руки. – Как я буду жить после этого?

– Послушай, я… У меня нет слов, чтобы тебя даже просто успокоить, но Захар… Думаю, он тогда за ужином все-таки говорил правду.

– Он так и сказал мне недавно. Что извинял только потому, что я обижалась, а на самом деле считает, что это рано.

– И что ты… В самом деле хочешь это сделать?

– Я разозлилась на него, вот и приехала. Сказала, что как закончу, напишу, но и меня он больше не увидит. А сейчас остыла и… Я не хочу… не могу убить его? Не могу, понимаешь?

Падаю в ее объятия и обнимаю.

– Значит, не делай этого. Ты мать. И никто не имеет права тебя заставлять избавиться от ребенка. Это же варварство. А Захар скотина.

– Ты права… – бормочу, не отрываясь от нее, а наоборот сильнее обнимая. – Я не могу этого сделать, просто не могу…

– И я полностью тебя поддерживаю. А если Захар скажет…

– Не скажет, – резко сажусь. – Я больше не буду его слушать. Он хотел, чтобы я избавилась от малыша, пусть думает, что я это сделала.

– Ох…

– Когда рожу, потом и поговорим.

– Но ты ведь понимаешь, что он увидит даже раньше твой живот, Олесь.

– Не увидит, потому что я здесь не останусь. Я планировала тут жить только потому, что у меня был он. Теперь у меня есть только ребенок. Я поеду к родителям. Ведь изначально я ехала учиться сюда, чтобы потом вернуться и помочь им с бизнесом.

– Уверена?

– Более чем.

Мы идем к выходу, когда нас окликает вышедший в коридор врач.

– Сафронова?

– Нет такой, – отвечаю я и скрываюсь за углом длинного коридора.

Я пытаюсь отдышаться, словно убегала последние полчаса без остановки. Потому что… я же только что чуть не сотворила самую большую ошибку своей жизни.

Как я могла даже подумать о том, чтобы сделать это?

Невольно возвращается наш разговор в память, слова Захара и грудь стягивает жестким узлом.

– Погоди, – останавливаю Марину, – я сейчас в туалет сбегаю. Возьми, пожалуйста, сумку.

Она садится на белый стул и молчаливо берет мои вещи грустно улыбаясь.

Включив прохладную воду, я набираю ее в ладони и брызгаю в лицо.

Остужаю немного жар, который внезапно захватил все тело.

– Все в порядке, – шепчу, смотря на свое отражение. – Все будет в порядке. Он принял это решение за двоих. Ты тоже.

Взяв пару полотенец, насухо вытираю кожу и, взяв под контроль эмоции, выхожу.

– Ну как ты?

– Нормально. Слушай, – подхожу ближе, и Марина встает. – Я могу остаться сегодня у тебя? Завтра я планирую забрать вещи из квартиры Захара и поехать домой.

– Так быстро?

– Не вижу смысла оставаться в городе. Он был единственной причиной. Теперь эта причина исчезла.

– Ох… Может, не стоит так скоро все это, – она жестикулирует руками явно не зная, как объяснить свою точку зрения.

– Марин, прошу тебя, – беру ее за руки, – не говори ему ничего. Сегодня я сделала аборт, как он того и просил. Я хочу спокойную беременность несмотря на то, как она началась.

– Конечно. Тут можешь даже не сомневаться, я буду молчать. Я скорее имела в виду поговорить вам.

– Уверена, мы еще поговорим, пока я буду собирать вещи.

– М-да уж. Ну, поехали тогда.

– Спасибо, что ты со мной, – улыбаюсь ей, и мы разворачиваемся к дверям клиники.

Квартира у Марины двухкомнатная. И я здесь уже бывала. Но не при таких обстоятельствах.

– Точно удобно на диване будет? Смотри, могу в спальню, если что…

– Прекрати. У тебя диван обалденный.

– Ну ладно. Я планировала ужинать в ресторане, поэтому давай закажем что-нибудь сюда. Отказ не принимается.

– Я планировала отказаться.

– Ты не можешь, у тебя ребенок.

– Это так странно звучит.

– Нормально звучит. Пошла найду меню.