Селение утопало в сумерках, и вскоре небо усеялось звездами. Армус поднял голову и предался мыслям. Он не знал, как на самом деле выглядят звезды, не понимал, какая сила удерживает вверху такой большой небосвод, но совершенно отчетливо ощущал там присутствие Кого-то могущественного и мудрого…

«Хантий, – настойчиво размышлял он. – Меня пощадили лишь из-за него, но с тех пор его больше не видели. Хантий. Только Хантий может спасти ей жизнь»…

Где-то вдалеке зазвучала красивая, трогающая душу музыка. Армус слышал ее почти каждую ночь. Звуки были такими тонкими и хрупкими, что сливались с шелестом листвы. Юноша еще в детстве пытался выяснить, откуда они берутся, но оказалось, что никто из ивасэкийцев никакой музыки не слышит. Ее происхождение так и осталось тайной для Армуса.

Из шалаша вышел Аксен. Он снисходительно взглянул на брата, но не решался что-либо ему говорить. Армус ощутил присутствие юноши, и его осенила молниеносная безумная мысль.

– Аксен, могу ли я рассчитывать на твою помощь? – серьезно спросил он.

– Можешь, если это не связано с девушкой, – ответил тот, скрестив руки на груди.

– Аксен, ты единственный, кому я могу доверять, – настаивал Армус. – Помоги мне!

– Почему тебя так заботит ее жизнь? Неужели потому, что она такая, как ты?

– Я не знаю… Наверное, потому, что она человек. И она не хочет умирать, как не хотят все живые существа.

Эти слова немного убедили Аксена, но он был потомственным ивасэкийцем, в его жилах текла кровь предков. Разве мог он нарушить Закон из-за обычной жалости?

Когда Армус озвучил брату свою затею, тот начал отчаянно противиться.

– Ты сошел с ума! Что так помрачило твой разум?

– Это единственный выход, – утверждал юноша. – Никто ничего не узнает.

– Если все раскроется, вождь изгонит нас из племени! На нашу семью падет позор, наши предки разгневаются!

– Я знаю, – прошептал Армус.

– Значит, ты считаешь Закон неправильным? Ты думаешь, что наши предки ошибались?

– Послушай, Аксен! С тех пор прошли столетия! Мы не можем быть уверены, что все случилось именно из-за бледнолицых. Я знаю только то, что одна спасенная жизнь дороже десятка убитых оленей!

Восходящее солнце озарило верхушки елей. На землю упали их длинные тени. Из шалашей тонкими нитями стал подниматься дым – это женщины разжигали очаги. Свет зари упал и на маленький шалаш, в котором держали бледнолицую пленницу. Ее охранял высокий воин, который больше походил на каменное изваяние.

Близилось погребение убитых, близилось время казни.

Возле охраняемого шалаша вдруг показалась тень – очертание большого животного с ветвистыми рогами. В лучах восходящего солнца люди увидели оленя. Такое зрелище повергло их в восторженное оцепенение!

Олень неподвижно стоял возле шалаша, его ноздри раздувались от учащенного дыхания.

– Хантий! Здесь Хантий! – закричал кто-то из толпы.

Олень встрепенулся, сорвался с места, перепрыгнул через ограду и бросился в лесную чащу. О его присутствии свидетельствовали лишь следы копыт, которыми была усеяна земля вокруг шалаша.

Среди удивленных зевак стояла и Моэма. Переводя взгляд из шалаша на убегающего оленя, она нахмурила брови.

– Хантий! Это был Хантий! – послышался чей-то возглас.

– Сообщите об этом вождю!

– Хантий защищает белую девушку! Он не хочет ее смерти!

Люди принялись бурно обсуждать увиденное. Они никогда не видели Хантия, многие мечтали хоть раз в жизни встретить зверя, легенды о котором передавались из поколения в поколение. Шум толпы с самого утра заинтересовал и других ивасэкийцев, которые стремительно стекались к шалашу пленницы.

Мария провела ночь в мучительном ожидании. Услышав снаружи непонятный шум, она стиснула крестик и стала шепотом повторять молитвы.

Вождь не заставил себя долго ждать. Ему тотчас сообщили о появлении Хантия, и он вышел к своему народу. И хоть следы у шалаша служили неоспоримым доказательством, Фиццу не покидали сомнения.

– Был ли здесь Хантий? – спросил он у людей.

– Был!

– Мы видели его!

– Видели своими глазами!

Маккой и Найра, услышав непонятный шум где-то посреди селения, удивленно выглянули из шалаша.

– Что случилось? – спросила Игнис.

– Там собрались люди, – ответил Маккой. – Похоже, они что-то решают.

Не теряя времени, охотник с женой решили присоединиться к собранию. Игнис, оставшись дома, принялась будить братьев, которые сегодня подозрительно долго спали. Когда девочка прикоснулась к их покрывалам, то поняла, что постели пусты.

– Что здесь происходит? – спросил Маккой, протискиваясь сквозь толпу.

– В селение приходил Хантий, – ответили ему. – Вождь в замешательстве.

– Хантий? – поразился Маккой. – Не может быть…

Тем временем один из воинов вытащил из шалаша испуганную Марию. Девушка увидела сборище людей и решила, что они собрались на ее казнь. Она не знала, что у ивасэкийцев не принято глазеть на подобное зрелище, как это делали в средневековой Европе.

Вождь бросил на нее мрачный взгляд и сказал:

– Сейчас решится твоя судьба, «дочь луны»!

– Что? – удивилась девушка. – Разве вы не окончательно решили убить меня?

Фиццу ей не ответил. Он обратился к людям:

– Считаете ли вы верным принять волю Хантия и сохранить жизнь бледнолицей?

Люди не спешили отвечать. Каждый из них погрузился в раздумья, никто не решался нарушать Закон.

– Если Хантий стал на ее защиту, значит мы должны принять его волю! – осмелилась ответить Моэма.

В этот миг к шалашу подоспели старейшины.

– Великий вождь! – обратился к нему один из них. – Пятнадцать лет назад по велению Хантия мы оставили у себя бледнолицего ребенка. Значит ли это, что нам нужно принять и девушку?

В самый разгар спора в толпе появились Армус и Аксен. Они выглядели усталыми и изнуренными, будто не спали всю ночь.

– На этот раз все иначе, – возразил Фиццу. – Девушку видели арваны.

Чтобы решить этот сложный вопрос, вождь решил вновь собрать Совет старейшин. Люди единогласно подтвердили, что видели оленя у шалаша пленницы. Десять стариков (двое из них умерли от старости) во главе с Фиццу удалились для дальнейшего совещания. За собой увели и Марию.

Толпа стала расходиться. Моэма пристально взглянула на охотничьих сыновей.

– Удивительно, – сказал Маккой жене и сыновьям, когда они возвращались домой. – В селение приходил Хантий, а нам не посчастливилось его увидеть.

– Ты ведь уже когда-то видел его, отец, – заметил Аксен, покосившись на Армуса.

– Видел, – с усмешкой кивнул тот. – И даже пытался подстрелить.

– Все же это невероятно, – добавила Найра. – Думаю, теперь у вождя не останется выбора и он помилует девушку. Какое счастье, что он простил тебе этот проступок, Армус!

Слова матери пробудили в душе юноши злобных кошек. Возле шалаша их встретила Игнис. Девочка подозрительно посмотрела на братьев, но не обмолвилась и словом о том, что ночью они где-то пропадали.

***

Мария сидела в шалаше вождя, взволнованно наблюдая за совещанием. Фиццу разговаривал со старейшинами на местном диалекте, поэтому девушка не понимала, о чем они говорят. Когда старики дружно поднялись и стали расходиться, она не выдержала и спросила:

– Вы меня убьете?

Вождь поднялся и подошел к ней так близко, что она увидела в его темных глазах свое отражение.

– Хантий стал на твою защиту. Мы не можем убить тебя.

Девушка не понимала, о ком идет речь. Но весть о том, что ее передумали убивать, вселила в нее надежду.

– Тебя видели арваны, – продолжил вождь ледяным голосом. – И они будут желать твоей смерти, вопреки воле Хантия. Теперь ты пленница ивасэки. Ты останешься здесь.

– То есть…останусь навсегда? – побледнела Мария.

– Да, неблагодарная! Разве ты не рада, что я сохранил тебе жизнь?! – нахмурился Фиццу. – Из-за тебя моему народу грозит опасность! Из-за тебя нас будут осаждать арваны!