– Надо будет как-нибудь пригласить ее к нашему столу, – проговорила я.

– Правда? – удивилась Викуля.

Я решительно кивнула. Правда. Где это видано? Севастьянова продалась за коржик с посыпкой из жареного арахиса! Но, может, пора перестать видеть в людях только плохое и подозревать их во всемирном заговоре? Хватит делить мир на черное и белое. Взрослей, Даша.

Папа не звонит, не отвечает в мессенджерах… Мама, узнав о моем беспокойстве, сказала, что у отца дел по горло, а тут я навязываюсь. И веду себя просто неприлично.

Отец. Неприлично. Навязываться. Эти три слова не очень сочетаются в одном предложении, не правда ли? Как жаль, что так думаю только я.

Сегодня днем столбик термометра дотянулся до плюсовой отметки в двадцать шесть градусов. Только я радовалась прохладным сентябрьским вечерам, как на тебе… В город вернулось лето.

– Ты чего уткнулась в окно? – тяжело вздохнула за моей спиной тетя Маша. – Такая погода…

– Нет настроения, – отозвалась я.

– Когда оно у тебя в последний раз было?

Я промолчала.

– Отец до сих пор не позвонил?

И я снова молчу. Потому что молчание – знак согласия.

– Ясно! – вздохнула Мария Архиповна. – Как же на тебя влияет внимание родителей.

– Нет внимания – нет настроения. Все логично, – проворчала я.

Мария Архиповна потопталась возле стола, на котором красовался корпус моего будущего судна.

– Что мастеришь? – спросила она.

– Вам, правда, интересно?

– Конечно!

– Это английский линкор «Виктори», – сказала я. – Одержал одну из самых громких морских побед в истории. Сражался против франко-испанского флота…

Тетя Маша, не дослушав, подошла ко мне и чмокнула в макушку.

– Зато подумай, сколько подарков он тебе привезет на новогодние каникулы, – улыбнулась она.

– Ой, да при чем тут они? – поморщилась я.

– Значит, подарками тебя больше не удивишь? – тихо рассмеялась Мария Архиповна. – Раньше ты бы прыгала от восторга.

– Я была маленькой. Конечно, новые игрушки приводили меня в восторг! Родители к этому привыкли, теперь считают, что можно откупаться от меня.

– Никто от тебя не откупается, – покачала головой тетя Маша.

– Вы считаете, они меня разлюбили?

– Что ты такое говоришь?

– А вдруг и не любили никогда…

– Слезай с подоконника, пыль протру!

И тетя Маша принялась за активную уборку в моей комнате, хотя обычно я сама поддерживаю здесь порядок и слежу за всем. Но, видимо, Мария Архиповна решила поддержать меня разговорами. Отвечала я односложно, потому что настроение, если честно, было на нуле.

– Пора переходить к радикальным мерам! – сказала тетя Маша после того, как робот-пылесос вернулся в исходную точку и отключился.

– Вы о чем? – удивилась я.

Неужели она надумала позвонить отцу? Я бы не решилась…

– Страдалица ты моя! – Мария Архиповна направилась к двери. – Ничего-ничего, скоро поднимем тебе боевой дух! Есть у меня один проверенный метод…

Хоть бы позвонила отцу, хоть бы позвонила отцу… Мне страшно его отвлекать от дел. А тете Маше – простительно. Он ее и ругать не будет.

Я опять забралась на подоконник. Прямо сейчас я пишу в дневнике. Сентябрь – мой самый любимый месяц. Но почему-то в этом году он приносит только разочарования. Знайте, потомки, сентябрь был просто ужасным. Жарким, душным, глупым… Вот закрою свой толстый блокнот и напишу на обложке новое название. «Мемуары выдающейся выскочки и злюки Даши Севастьяновой…»

Я валялась на кровати с телефоном в руках, когда в комнату снова заглянула тетя Маша.

– Уроки сделала? – спросила она.

– Угу!

– К тебе пришли.

– Кто? – удивилась я.

Наверное, Викуля или Карина решили вытащить меня в кафешку. Скоро начнет смеркаться. Но вечер теплый, практически летний. Правда, идти никуда не хотелось…

– Филипп.

– Филипп? – воскликнула я.

Вот ведь тетя Маша! Это и есть ее радикальные меры? Чтобы Фил отвлек меня от мрачных мыслей?

– Дарька, погуляй, проветрись, – попросила Мария Архиповна.

Голос ее был расстроенным. Да и перед Филом неудобно. Ждет в коридоре…

– Ладно-ладно. Уговорили! – Я поднялась с кровати. – Пять минут дело терпит? Мне нужно собраться!

Тетя Маша довольно закивала и закрыла за собой дверь.

Я быстро переоделась в джинсы и худи, волосы собрала в хвост. И снова это странное чувство, когда вдруг понимаешь, что есть человек, с которым можно быть самой собой. И которому ты наверняка нравишься вот такой, настоящей.

Фил стоял в темном коридоре с любимым скейтом в руках.

– Тетя Маша, я думала, вы предложите гостю свой фирменный персиковый чай, – засмеялась я.

– Спасибо, я этого чая и дома попить могу, – улыбнулся в ответ Филипп. – Ну что? Идем?

Я кивнула.

Мы молча направились во двор, где несколько мальчишек запускали в небо разноцветных бумажных змеев. Один запутался в пожелтевшей верхушке осины. Мы с Филом остановились, задрав головы и с интересом наблюдая, как же парнишки выпутаются из столь щекотливого положения. Но те и не торопились спасать «зверя», попавшего в беду. Только громко и оживленно обсуждали что-то. Тогда мы с Филиппом побрели в сторону набережной. Я еще пару раз обернулась. Теплый осенний ветерок продолжал трепать разноцветного запутавшегося змея.

– Как у вас атмосфера в классе? – спросил вдруг Фил.

– Ты о чем? – удивилась я.

– Не знаю, просто столько слухов вокруг… – туманно отозвался он.

– Каких слухов? – насторожилась я.

Неужели Кайзер еще и параллельному классу разослал сообщения о моем «недуге»?

– Ну… по поводу Роберта… – начал Филипп.

Я с облегчением выдохнула. Что так болтают по поводу Роберта, меня вообще не беспокоило.

– И тебя!

– Меня? – повторила я и быстро выпалила: – Это неправда!

– Значит, вы не встречаетесь? – улыбнулся парень.

– Что? – я рассмеялась. – Скажешь тоже. Нет, конечно! Ты с чего взял?

– Говорю же, слухи ходят.

Я озадаченно посмотрела на Фила. Не могла Нелли Николаевна пустить такую дурацкую сплетню. Взрослый же человек! Интересно, откуда тогда все пошло? Я вспомнила, что девчонки видели, как мы с Робертом выходили из лаборантской. Вот стервы! А может, это новенькая рыжая? И ведь на днях я решила начать думать о ней только хорошее…

– Пусть слухи и дальше ходят, – улыбнулась я. – Сплошная ложь.

Филипп улыбнулся мне в ответ и бросил на асфальт доску.

– Хочешь попробовать?

– Ой, я не умею, – смутилась я.

– А я тебя научу! – И он протянул мне руку. – Вставай.

Время от времени я отталкивалась правой ногой от гладкого сухого асфальта. Скейт катил меня практически бесшумно. Филипп крепко держал за руку. Внезапно я поймала себя на мысли, что этот нескончаемо летний сентябрь мне все-таки нравится.

– Знаешь, я часто нарезаю на скейте круги по набережной, – признался Фил. – Прямо под окнами вашей квартиры.

– Серьезно? – удивилась я.

– Да!

– Но почему именно здесь?

– Спокойно, уютно, а вечерами очень красиво…

– Это да, – согласно кивнула я, принимая из рук Фила картонный стаканчик с горячим кофе. – Бесконечно люблю это место.

Мы нашли местечко под одним из кленов. Я сидела на скейте, вытянув ноги. Филипп расположился рядом, предварительно бросив на землю потертую джинсовку. От реки веяло прохладой, поэтому я натянула на голову капюшон и крепче сжала в ладонях стаканчик с кофе.

– Мама сказала, ты расстраиваешься из-за того, что твой отец не звонит… – начал Фил.

– Есть такое, – согласилась я. – Тебе везет. Твой папа всегда рядом.

– Точно! – Фил улыбнулся. – Мне иногда кажется, что везет мне даже чересчур.

– Что ты имеешь в виду?

– Я – поздний и долгожданный ребенок. Родители меня слишком опекают. А я ведь взрослый мальчик.