Зрение вернулось к ней, и она увидела, что хотя животные и превратили одежду Вангердагаста в лохмотья, уничтожили его волшебные жезлы, на самом волшебнике не осталось ни царапины.

- Я ещё жива? – выдохнула она, пытаясь прийти в себя.

- Разумеется, я тебя спас. Ты же не думаешь, что я позволю тебе умереть – тем более после того, что ты сделала? – Вангердагаст указал на труп старой дамы, который лежал рядом с Таналастой. Из живота торчала рукоять её кинжала. – Не убей ты её, я до сих пор бы оставался предметом крайне неприятной борьбы.

- Убила? Я её не убивала.

Таналаста приняла руку Вангердагаста и села ровно, обнаружив, что собаки расселись вокруг них практически ровным кругом. В ближайших кустах фыркали свиньи, коты валялись на ветвях деревьев, и где-то в лесу даже лаяли овцы. Таналаста охнула, отпустила руку Вангердагаста и потёрла ноющее горло.

- Она была уже мертва. Я проткнула её, но она не остановилась и стала меня душить, а потом я ослепла…

- Но теперь ты в порядке, а это самое важное, - Вангердагаст бросил беспокойный взгляд на животных вокруг, затем сомкнул пальцы на её запястье. – И всё же я думаю, что разумнее всего будет телепортироваться в Сюзейл.

- Не в Сюзейл, - сказала Таналаста. – В Торринвилль.

- В деревню? – покачал головой Вангердагаст. – Нет. Ты многое перенесла, и я хочу, чтобы королевские целители…

- Проклятье, меня не волнует, чего ты хочешь, - рявкнула Таналаста. Резкий тон принцессы удивил даже её саму и заставил нескольких кошек угрожающе выгнуть спину. Она сделала глубокий вдох, затем продолжила более спокойным тоном. – В деревне есть какая-то тайна, которая всё это объясняет.

Вангердагаст поднял бровь.

- Если вы приказываете, принцесса, но…

- Сейчас же, Вангердагаст.

Густые брови волшебника сошлись вместе, но когда старик взял Таналасту за запястье и прочитал заклинание, в его глазах виднелась улыбка. Живот принцессы подступил к груди, и мир вокруг исчез. На протяжении неопределённого промежутка времени она падала, не чувствуя ничего, кроме ладони Вангердагаста на запястье и неподвижности собственного сердца, а потом оказалась где-то ещё, перед простой деревянной дверью, пытаясь сморгнуть дымку в голове от телепортации и вспомнить, где же она находится.

Не успела она прийти в себя, как дверь широко отворилась. С другой стороны стоял коренастый мужчина с круглым лицом, соколиным носом и выпученными белыми глазами. Он раскрыл было рот, чтобы закричать, но сумел взять себя в руки и просто попятился, хватаясь за грудь.

- Адов плуг! Это всего лишь наши бедные писари, - он глубоко вздохнул и убрал руку от сердца. – Ну вы меня и напугали.

- С чего это вдруг? – спросила Таналаста, наконец вспомнив, где они. – Не ожидали увидеть нас живыми?

Если этот вопрос и обескуражил владельца постоялого двора, виду тот не подал.

- По правде говоря, не ожидал. Я как раз собирался помочь остальным забрать ваши тела.

Он сверкнул своей постоянной желтозубой улыбочкой, потом сказал:

- Но я очень рад видеть, что нам не придётся утруждать себя. Будет повод отпраздновать… полагаю, вы останетесь, пока не придут жрецы?

Вангердагаст и Таналаста ответили одновременно: волшебник сказал «нет», принцесса сказала «да».

Таналаста прищурилась, глядя на старого чародея.

- Мы останемся, дядя.

- Ну хорошо, - Вангердагаст дёрнул за разорванные ремни, которые когда-то держали кошелёк у него на поясе, и улыбнулся ей искромётной усмешкой. – Хотя не знаю, как мы заплатим за постой.

Улыбка трактирщика растворилась, но он покачал головой и философски пожал плечами.

- От писарей мне толку нет, но моя жена всегда рада позволить кому-то другому разносить подносы.

Он указал Таналасте на бревенчатые ступени в задней части комнаты.

- Отдохните пока что. Я пришлю жену с какой-нибудь чистой одеждой.

«Какая-нибудь» одежда оказалась красным платьем служанки с таким глубоким вырезом, что Таналаста не могла даже поставить кружку на стол, не привлекая к своей груди внимания каждого мужчины в зале. Конечно, именно этого трактирщик Элбур и хотел.

Как только начался праздник, принцесса была слишком занята, чтобы следить за соблюдением приличий, но у неё нашлось время узнать, что старая женщина с перевала когда-то жила в дурно пахнущем доме через дорогу. Похоже, после гибели мужа женщина стала затворницей, предпочитая своим соседям общество десятков – некоторые говорили, что сотен – кошек. Больше никто ничего не рассказал, кроме того, что звали её Сорела Дансли и они понятия не имели, почему она стала гулем, наводящим страх на перевал. В конце концов они отказались обсуждать даже это, предпочитая слушать становящиеся всё более преувеличенными версии Вангердагаста о том, как им двоим удалось спастись – в каждой из которых не было ни малейшего сходства с правдой. К тому времени, как жажда деревенских начала утихать, старый волшебник так набрался, что запинался на середине каждого слова. В следующий раз, когда он махнул пустой кружкой Таналасте, она сделала вид, что не заметила, и выглянула в окно.

Снаружи на ограде вокруг небольшого двора гостиницы сидел толстый жёлтый кот, вылизывающийся в лунном свете и периодически заглядывающий в шумное здание. Чувство тепла и удовлетворения заполнило Таналасту, и девушка вдруг подумала, что с Рошфором на своём обычном месте деревня снова стала похожа на дом.

От этой мысли у неё пробежали мурашки по спине, поскольку та возникла в глубинах разума сама по себе и не могла принадлежать принцессе. У неё не было причин думать о Торринвилле как о доме, и она никогда не слышала о коте по имени Рошфор.

Мимо Таналасты протолкнулся Вангердагаст и ударил кружкой о стойку.

- Ещё одну порцию амброзии, добрый человек!

Элбур бросил вопросительный взгляд на Таналасту, и девушка торопливо покачала головой. Что-то было неправильно, и последнее, в чём она нуждалась – так это чтобы волшебник напивался ещё сильнее.

- Прости, приятель, - сказал трактирщик. – Ты уже пропил всё, что заработала за сегодня твоя племянница.

Вангердагаст прищурился на него и пробормотал что-то о том, что научит уважать вышестоящих, после чего начал поднимать руку.

Таналаста хлопнула его по этой руке.

- Да что с тобой не так?

- Ничего такого, что не исправит ещё кружжжечка, - заплетающимся языком заявил маг. Таналаста почувствовала, как в карман передника скользнула ловкая рука, после чего волшебник повернулся к Элбуру и грохнул ладонью с пригоршней медяков по стойке.

- Каж-жется, я нашёл немного монет.

Внутри забурлил едкий гнев, незнакомый Таналасте, и она грубо пихнула волшебника обратно на его место.

- Сядь, пока не упал, дядя.

Слова принадлежали ей, хотя горечь, которая заставила произнести их так резко, была чужой.

- Я принесу тебе твою кружку.

В ответ на грубое обращение глаза Вангердагаста широко распахнулись, но он криво ухмыльнулся Таналасте – что лишь сильнее её разозлило – и вернулся на стул.

- Ты х-хорршая девочка.

Таналаста закатила глаза и вернулась к стойке. Ожидая, пока Элбур наберёт кружку, она разозлилась ещё сильнее. Это было так похоже на Вангердагаста – напиваться, когда он был нужен ей трезвым! Она сомневалась, что маг сумеет вспомнить, а тем более – произнести любое из своих заклинаний. Злость девушки продолжала расти, пока она размышляла о его безответственности, и когда трактирщик протянул ей кружку, ярость вышла у неё из-под контроля и превратилась в живое существо с собственной волей. Таналаста с изумлением наблюдала, как её рука подхватывает кружку и несёт её волшебнику. Она почувствовала, что мило улыбается, и увидела, что переворачивает кружку и выливает содержимое волшебнику на колени.

Взгляд Вангердагаста опустился, и он спокойно сидел, наблюдая, как по его ногам расползается мокрое пятно. Рука Таналасты продолжала опорожнять кружку, пока та не опустела, а затем швырнула кружку на стол.