Самрита указала на центральную площадь, теперь затонувшую, где пересекались две главные улицы, разделявших город с востока на запад и с севера на юг.

– Это то место, где должен был быть хрустальный храм?

– Да, – подавленно ответил Каваша. Он почувствовал смесь эмоций, когда его взгляд остановился на обломках некогда священного города. Он был полон печали из-за того, что потерял доступ к чему-то большему – Лабиринту – возможности использовать устройство, созданное богом, чтобы упорядочивать смятение и хаос в смертном разуме и душе, и исцелять раз и навсегда все то, что было скрыто, перекручено и искривлено внутри себя. Пройти лабиринт и прийти к месту воздаяния, а затем войти в очищающий свет кристального храма… все это было потеряно из-за глупости людей, которая привела к гневу на всех – тех, кто растратил такой дар, тех, кто воспользовался возможностью у него, и всех тех, кто искренне жаждал ясности. Уникальной ценность этого места была жемчужиной, втоптанной в грязь невежества в жадной битве свиней, жаждущих господства над корытом бессмысленных отбросов.

Такой подарок сделал Убтао только для того, чтобы растратить его на дураков.

Самрита видела боль, наполняющую Кавашу. Не требовалось особой проницательности, чтобы увидеть, что Мезро был для него чем-то большим, чем просто достопримечательностью или зрелищем. Разрушенный город символизировал смерть чего-то особенного и уникального, редкий цветок божественной идеи, шанс чего-то сверхъестественного, чего-то, что всегда было за пределами войны, страданий, ненависти и разделения. Когда она посмотрела на город, она поняла, что здесь возникла  идея нового сообщества, в котором живущие могли пройти по Лабиринту и прийти в гармонию с окружающими. Каких граждан мог бы взрастить такой город? Что могли бы сделать мезроанцы, если бы он не пал? Слезы внезапно начали появляться в ее глазах, когда Самрита столкнулась с чем-то большим, чем ее разум мог осознать – священным, свободным от мелких забот.

– Я должен пойти в центр и посмотреть, услышит ли Убтао мое сердце, – сказал Каваша.

– Ну, ты не пойдешь туда один, – ответила Зара.

Достигнув дна речной долины, они начали свой путь к берегам Олунга и Мезро. Они прошли мимо обвитых лианами деревьев и чистых ручьев, которые впадали в реку. По мере того, как они приближались к стенам города, все больше и больше руин высовывалось из редеющей флоры джунглей, будто надгробия давно забытого кладбища.

– Окрестности Мезро, – сказал Каваша. – Когда-то здесь жили люди.

Он провел рукой по одному из покрытых мхом камней и подумал, сколько человек прошло через это место и возложило руки на этот камень. Теперь они могли видеть рушащиеся стены и широкие бреши там, где они рухнули в щебень. Сквозь щели они мельком увидели центральную часть города, многоэтажные здания, разделенные узкими улочками и переулками. Когда они перелезли через груду обрушившихся камней и сделали первые шаги в городе, Самрита увидела, что один из переулков выходит на одну из великих улиц, ведущих к храму. Несмотря на то, что улица была покрыта корнями инжира-душителя и толстыми листьями растений джунглей, Самрита смогла различить каменную кладку – массивные блоки из камня, оформленные и обработанные с удивительной четкостью.

– Там внизу. – Самрита указала.

Когда они двигались по улице к грандиозной площади, то на ней было тесно и завалено щебнем, а из булыжников выросло несколько больших деревьев, сужающих проход. На полпути ветер переменился, и воздух стал затхлым.

Зара застыла.

– Проклятие, – она выругалась себе под нос. – Нежить.

Каваша схватил свой посох и наделил его друидической магией, готовясь к битве. Он попытался понять, где находится нежить, но улица была забита корнями и камнями, а окна в выдолбленных зданиях создавали сквозняки.

– Оно исходит от одного из этих… – слова Каваши были заглушены стонами зомби. Некоторые выскочили из темных дыр в разрушенных зданиях, а другие вышли из темных луж застоялой воды.

– Держись ко мне ближе и продолжай двигаться, – сказала Зара, обнажая меч. – Мы должны добраться до площади. Мы будем мертвы, если окажемся здесь в ловушке.

Зомби хлынули на улицу впереди и позади них. Некоторые карабкались друг на друга, скользя по булыжникам, в то время как другие пытались прорваться через трещины в стенах, ненадежно возвышающиеся по обе стороны улицы. Самрита использовала свой рюкзак в качестве щита, отражая когти трупов, а Зара бросалась вперед, отрубая конечности и головы на своем пути. В некоторых местах им приходилось карабкаться гуськом, когда они передвигались вокруг стволов деревьев и мимо разрушенных зданий, но улица быстро заполнялась нежитью.

Каваша отступил, взмахнув посохом обеими руками, сокрушая головы зомби, а Зара шла впереди.

– Они приближаются, быстрее! – предупредил Каваша. Самрита увидела, как кожа друида покрылась магической рябью и приобрела вид коры дерева, когда зомби укусил и разбил гниющие зубы об его руку. Нежить хлынула на улицу позади них и устремилась к Каваше, а Зара взмахнула своим клинком, как косой.

– Мы почти на месте! – закричала Зара, тяжело дыша.

– Их слишком много позади нас! – сказала Самрита, задаваясь вопросом, как долго друид сможет продержаться.

Наверху Каваша услышал короткую серию стаккато. Подняв глаза, он увидел множество вегепигмеев на крышах разрушенных зданий, которые вздымались на больших колоннах, словно палки на неустойчивых камнях. В считанные секунды ненадежные стены по обе стороны улицы обрушились на орду зомби, превратив их в прогорклую кашицу. Зара изрубила оставшуюся нежить, и, наконец, они вырвались на улицу, глотая ртами воздух.

Когда они перевели дыхание, Зара и Самрита увидели, как Каваша поднял взгляд и окликнул странных существ на крыше.

– Купа! Мой друг! – сказал он одному из грибоподобных гуманоидов, когда тот спускался вниз. Каваша встал на колени перед своим другом и поднял руки ладонями к Купалу в традиционном приветствии вегепигмеев. Купалу положил свои руки на руки Каваши, и десятки крошечных щупалец потянулись, чтобы коснуться его. Некоторое время они оставались в безмолвном общении, прежде чем Каваша открыл глаза и увидел лицо Купалу.

Должно быть, это сложно сделать мясу. Купалу указал на Кавашу, и они оба расхохотались.

Купалу

Четверо товарищей стояли у кромки реки, затопившую величественную площадь. С того места, где они находились, они могли видеть центр города и круглую площадь, залитые водой из Олунга. Вода медленно двигалась по городу и отражала солнце, как колеблющееся зеркало. После встречи с Купалу и его племенем вегепигмеев они обследовали местность на предмет новых следов нежити и монстров. Но, помимо тревожных отголосков Магической чумы, Мезро не сообщил ничего.

– Начало Лабиринта там, – сказал Каваша, показывая назад на площадь. – Об этом можно догадаться, потому как архитектура Убтао начинается здесь и тянется до центра.

Самрита видела, что каменная кладка Убтао начиналась там, где заканчивалась кривая кладка мезроанцев. Эти два стиля были совершенно разными. Блоки, использованные в Лабиринте, были намного больше, некоторые размером с небольшой сарай, сложенные вместе, как огромная головоломка, соединенная бесшовным переплетением. Камни Лабиринта образовывали стены по обе стороны от грандиозной площади. Но по мере того, как они постепенно уходили в затопленный центр, некогда безупречные углы разомкнулись, и теперь из них росли растения, корни и небольшие деревья.

Каваша подошел к началу большой площади и внимательно посмотрел на нее. Самрита встала рядом с ним и тоже посмотрела в центр.

– Силы больше нет. Лабиринт разрушен, – сказал Каваша. Как бы сильно Самрита ни хотела утешить своего друга, но даже она могла сказать, что сила, которая когда-то здесь была, давно исчезла.

– Мне очень жаль, Каваша, – сказала Самрита. Она почти забыла о своем увлечении и интересе к истории этого места, когда стояла с Кавашей. Она знала, что друид возлагал большие надежды на возможность пройти по Лабиринту и испытать его силу. Она знала, что никакими словами нельзя все исправить. Она сунула руку в карман и вынула амулет, подаренный ей чвинга, посмотрела на его странный рисунок и протянула Каваше.