Именно тогда он встретил Купалу.
Это был день, очень похожий на любой другой. Каваша отправился на несколько дней в джунгли в свое любимое место безмятежности и, как он чувствовал, некой священной силы. Сидя на берегу, внизу которого бурлил поток цвета черного чая, Каваша вошел в состояние медитации и открыл себя джунглям. Его учителя показали ему много вещей: изменчивость жизни и природы, пластичную и текучую природу камня и земли, связь между элементами. Обо всем этом он размышлял, пока джунгли дышали и пульсировали вокруг него. Тут он почувствовал легкое прикосновение ко лбу. Каваша открыл один глаз и увидел, как зеленоватый усик втягивается, словно глазной стебель улитки при прикосновении. Подключившись к нему, он увидел любопытного вегепигмея, смотрящего на него.
- Привет. - сказал Каваша.
Это был дар Убтао.
Каваша подошел к тому месту, где он в течение уже нескольких месяцев встречался с вегепигмеем. Расшифровав странную комбинацию шипения, щелчков и жестов, он понял, как общаться с существом. Поначалу язык существа сбивал его с толку, но, открыв свой разум и внимательно прислушиваясь, Каваша начал постепенно познавать уникальное восприятие мира, исходящую с совершенно иного уровня, чем его собственное.
Каваша слышал о вегепигмеях – грибоподобных существах, произошедших из красновато-коричневой плесени, которые, по слухам, были принесены в мир падающей звездой, – и теперь быстро с ним подружился. Хотя вегепигмей, казалось, мало заботился о своей личности, Каваша назвал своего нового друга Купалу, что на его родном языке означало «Ходячий сорняк». Для Каваши это было способом приобщить Купалу к своему миру, и Купалу, казалось, счел это приемлемым.
Он шел с Купалу по лесу в тишине. Время от времени вегепигмей останавливался, будто прислушиваясь, его грибковые усики проверяли воздух, а затем продолжал, довольный положением вещей. Когда становилось слишком темно, чтобы идти дальше, они устраивали грубый навес под большим деревом, затем садились и разговаривали. В одну из таких ночей Купалу заинтересовался сущностью магии. Тогда Каваша вызвал пламя в ладони, чтобы продемонстрировать своему другу эту странную энергию. Купалу поначалу выказывал сильные опасения, но вскоре его страх улетучился и превратился в восхищение.
Так он разговаривал со мной. Купалу указал на волшебный огонь, свет и тепло которого пронзили мрак джунглей, и вздрогнул, когда подошел слишком близко. Но я не придал этому значения.
Купалу
В свою очередь, Каваша был очарован своим другом во многих отношениях. Во-первых, Купалу шел очень медленно и с идеальным балансом, независимо от того, насколько сильно была пересечена местность, и это заставляло Кавашу замедляться до такой же медленной скорости. Из-за этого для Каваши опыт восприятия леса изменился. Каждое дерево стало значительнее. Было время, чтобы внимательно рассмотреть текстуру и цвет коры, почувствовать их неподвижное присутствие, когда они вдвоем проходили вокруг огромных стволов. Деревья никогда не двигались. Они были домом для многих существ – как растений, так и животных, – которые всю свою жизнь жили под огромными ветвями. Каваша понял, что, замедляясь, можно увидеть гораздо больше жизни. Конечно, когда вокруг были хищники – зомби, рептилии или другие монстры – его темп ускорялся. Купалу на удивление не отставал от него, двигаясь через джунгли со странной, но стремительной грацией.
После ужасного побега от орды зомби Купалу сказал с помощью жестов:
– Те, кто хочет тебя съесть, очень быстры.
Каваша не мог понять, шутит его друг или нет, но решил воспринять это как шутку и рассмеялся. Купалу удивил Кавашу, открыв свой ротик и несколько раз закашлявшись и шипя. Смех вегепигмея.
– Будь я проклят, – сказал Каваша своему улыбающемуся другу.
Когда они шли по массивным упавшим стволам древних деревьев и спускались по гладким лестницам из узловатых корней, следуя вдоль небольшого чистого ручья, Купалу указывал на мелкие предметы. На крошечную лягушку плавающую в залитом дождем листе. Элегантную группу бледных, похожих на фарфор грибов, растущих среди сырого черного мертвого дерева. Он говорил что-то важное о каждом. У всего в джунглях была цель, от муравья с зелеными пятнами, содержащего сильный яд, до растения, листья которого при раздавливании излучали ярко-зеленый свет. Лес стал еще более волшебным, чем когда-либо знал Каваша.
Прошло некоторое время, прежде чем Каваша вернулся в Порт Ньянзару, грустный из-за того, что оставил друга, который не мог последовать за ним на жаркое, влаголюбивое солнце, отмечавшее край джунглей. Но Каваше нужны были деньги для своей семьи. Он знал, что его родители, бабушка и дедушка будут ждать его, гадая, куда он подевался на этот раз. Его сестра и брат тоже будут ждать, ожидая, когда их развлекут рассказами об опасностях и чудесах. Таким образом, он покинул лес и своего друга и вернулся, чтобы найти новых клиентов, которых он мог бы сопровождать, и гадать, когда он в следующий раз увидит Купалу.
Каваша проводил долгие дни в доках Ньянзару, приветствуя прибывающих путешественников, которые под видом бравады или безразличия отчаянно искали человека, которому они могли довериться. Доки могли быть опасными, особенно если в порт заходили разбойники или наемники, и Каваша старался избегать ожесточенных лиц потерпевших, не ищущих ничего, кроме предлога, чтобы пролить кровь.
Он также проводил время в тавернах и на рынках, успокаивая страхи неуверенных и удовлетворяя любопытных. Подобные обмены с иностранцами заставляли его больше интересоваться миром за пределами Чульта. Были люди с Побережья Мечей, с которыми можно было поделиться дружеской шуткой или обсудить интересные темы. С людьми добрыми и нежными, любознательными и полными юмора. Если он встречал особенно интересного человека, Каваша приходил домой далеко заполночь, чтобы рассказать своим братьям и сестрам о фиолетовом мужчине с говорящими павлинами или о женщине, которая утверждала, что путешествовала в другие миры.
Большинство из этих людей искали гидов, и, подготовив их как можно лучше, Каваша брал их в джунгли. По большей части это были воины, авантюристы и искатели сокровищ, которые искали путь через великое неизвестное. Но всегда находились странные барды, мудрецы или друиды, которые стремились испытать дикость джунглей в надежде, что это вдохновит их сердце и разум. Каваша вел их по проторенным тропам и тропам животных, держась подальше от мест, где нежить любила собираться. У каждой экспедиции была своя история, но в каждой из них Каваша озарялся вокруг, надеясь снова увидеть Купалу.
По мере того как сгущалась летняя суета, поток кораблей с Побережья Мечей начал уменьшаться. Каваша встретился и согласился провести Самриту Весс, опытную исследовательницу и писательницу, к руинам легендарного города Мезро. Неустанной стражей Самриты была тетирская воительница с каменным лицом по имени Зара. В чайном домике недалеко от Гранд-Сука Самрита сказала Каваше, что большую часть своей жизни она училась в стенах великих библиотек и других учебных заведений, читая свитки, фолианты и тексты по истории Чульта. До тех пор, пока однажды она не почувствовала, что для того, чтобы по-настоящему узнать это место, ей нужно действительно там побыть.
Самрита сказала, что являться экспертом по Чульту только по книгам, стало ей внезапно абсурдным. Книги превращают живое существо в статичные слова, а затем пытаются воссоздать его в воображении читателя. Но истинное знание необходимо испытать. Так что она взяла свои сбережения, направилась прямо в комнату начальника порта в Воротах Балдура и купила место на первый торговый корабль, плывущий в Чульт. Теперь ей не терпелось наконец побывать на этой земле и увидеть затонувший город Мезро.
Купив припасы и хорошо выспавшись, к рассвету они пересекли реку Тирики. Там Каваша полдня вел их на восток, а затем направился на юг по тропе, по которой он шел много раз, к порту Кастильяр. Незадолго до заката они разбили лагерь. Самрита и Зара установили свои палатки, но поймали себя на том, что смотрят в безмолвном восхищении, на то, как Каваша возводит великолепный павильон. Его крыша представляла собой циновку из сине-зеленых листьев, каркас состоял из жесткой волокнистой коры, привязанный к стволам молодых деревьев крепкой, гибкой лозой.
