Исполнив пару песен, Мейс повернулся к группе, улыбнулся и некоторое время молча наблюдал за участниками с видом, похожим на гордость.
- Думаю, пришло время показать наш материал, - сказал он. - В следующую среду вечером мы играем в "Фантазме".
Никто из них не знал, как он это устроил, да никто и не спрашивал.
Какое-то время Мэллори переживала, что рассердит маму, если будет гулять всю ночь; она представляла, как Джефф лежит без сна и волнуется за нее. Но в конце концов подобные мысли исчезли из ее памяти.
Группа веселилась всю оставшуюся ночь; кто-то бегал за гамбургерами и картошкой фри; люди приходили и уходили через дыру в подвале; количество народа в комнате никогда не уменьшалось. Около трех утра Мэллори, Кевин, Тревор и его подружка Трейси отправились под дождем за мороженым.
Мэллори не могла припомнить, чтобы она так развлекалась.
Вернувшись к бассейну, они подремали, покурили траву, занялись любовью а, когда Мейс предложил, нюхнули кокаина.
Время текло как в тумане, и невозможно было определить, пробыли они там несколько часов или несколько дней.
Ранее в пятницу вечером Мейс привел трех мужчин и девушку и представил их группе. По словам Мейса, мужчины являлись полицейскими, не находящимися на службе, и собирались стать "очень хорошими и очень важными друзьями". Девушку звали Никки Астин, и Мейс призвал остальных помочь поднять ей настроение. Мейс дал им немного травы, немного кокаина, и полицейские залезли в бассейн. Двое из офицеров быстро подружились с парой девушек, третий - с худеньким светловолосым мальчиком, который тихо лежал в углу бассейна. Никки казалась застенчивой, и ей потребовалось время, чтобы раскрепоститься, но вскоре она оказалась в бассейне вместе с остальными.
Насколько Мэллори знала, они все еще находились там, но сказать об этом было трудно. Во тьме вокруг она видела медленно двигающиеся руки и ноги, комки под одеялами. Изредка она замечала рот, скользящий по блестящему эрегированному члену, или руку, нежно сомкнувшуюся на бледной круглой груди. Раскосые светящиеся глаза заглядывали через край бассейна, а маленькие коготки щелкали по цементу. Мэллори было спокойнее в присутствии существ, и она не обращала на них внимания.
Мейс ушел больше часа назад, пообещав вернуться с компанией.
Из динамиков портативного стереосистемы доносилась рок-музыка.
Мэллори почувствовала, как рука Кевина скользнула ей между ног, и застонала, когда его пальцы начали двигаться, а мысли о школе, Эрин, Джеффе и обо всем остальном в ее жизни ушли на второй план...
Преподобный неподвижно сидел на пассажирском сиденье своего фургона, пока шины под ним визжали на поворотах Беверли Глен. Дворники на лобовом стекле сновали туда-сюда, а Мейс за рулем ухмылялся в ночи, изредка бросая взгляд на Бейнбриджа.
Преподобный чувствовал тварей у своих ног: три из них прижимались к его лодыжкам и переползали на обувь. Еще больше их находилось в кузове, они пищали, когда фургон преодолевал крутые повороты.
У Бейнбриджа пересохло во рту, и он не переставал дрожать, неистово молясь об избавлении от того, кто, как он был уверен, являлся приспешником дьявола.
Если не самим дьяволом.
- Что... что вы собираетесь со мной сделать? - спросил преподобный, его голос был похож на лягушачье кваканье.
- Сделать с вами? - Мейс рассмеялся. - Ничего. Просто возьму вас на вечеринку.
- Почему я? Почему меня так испытывают? - Он закрыл глаза, когда они с визгом пронеслись по очередному повороту.
- Вас не испытывают. Мне жаль, что вы так думаете. Почему бы вам просто не считать меня... ну, как насчет приятеля? Пока еще не друзья, - усмехнулся он, - просто приятели. Но позже мы...
- Вы злой! Это испытание, проверка моей веры! - Преподобный плотнее зажмурил глаза, желая закрыть уши, но боясь пошевелиться из-за зверей у его ног.
Смех Мейса был глубоким и насыщенным. Он весело ударил кулаком по приборной панели.
- Черное и белое, - сказал он. - Для вас, людей, все черно-белое, добро и зло. Вы - белые, а я - черный, весь черный, злой до мозга костей, верно? Но, преподобный, вы живете в сером мире, разве вы этого не знаете? Здесь нет ни черного, ни белого, только серое. Вы говорите, что я злой, но эти дети от меня без ума, преподобный; я делаю их счастливыми. Так разве это зло? Делать их счастливыми? А? Я так не думаю. Теперь вы. Вроде бы хороший, весь такой белый, но тайком встречался с чьей-то маленькой девочкой, а теперь она беременна, и вы не позволяете ей делать то, что она хочет, с ребенком, который растет у нее в животе. Ха! Это и есть доброта? Видите? Мы все серые. Некоторые чернее других, может быть, некоторые совсем черные, но я могу обещать вам одну вещь, преподобный. Никто... никто не бывает полностью белым.
Сделав глубокий, неровный вдох, Бейнбридж произнес:
- Сатана использует правду, чтобы говорить ложь, и, как нам говорят, он может одурачить самых умных, и я не стану слушать...
- Я... не... Сатана. - Его тон стал очень серьезным, почти угрожающим. - Я не из ада и не из рая. Я из... ниоткуда. И вы привели меня сюда. Вы. Ваши собратья по духовенству. Все многие, многие мамы и папы в этой долине. - Некоторое время он ехал молча, а потом добавил, - В этой вселенной нет места пробелам, преподобный. Я пришел, чтобы заполнить пробелы, которые вы создали.
Бейнбридж сжал кулаки на коленях и продолжил молиться...
Рука сильно оттянула голову Джеффа назад, и тут же послышался голос:
- Оставьте нас в покое! Оставьте нас в покое!
Джефф увидел, как бита поднялась высоко над его лицом, как она остановилась, прежде чем снова опуститься, и резко вскинул руку, отбивая удар. Он почувствовал, как Лили схватила его за пальто, и они бросились прочь от проема, избежав биты на несколько дюймов, и побежали дальше по дорожке, шатаясь и раскачиваясь, шлепая руками по стене, скребя ногами по грязному цементу.
- Уходите! - крикнул голос, когда бита ударилась о стену раз, два, еще раз. Шаги проследовали за ними несколько футов, затем остановились.
Они не оглядывались, продолжая двигаться, миновали еще один перекресток и еще один, их вздохи эхом отдавались в темноте. Канализация поворачивала то влево, то вправо, и их ноги стучали по очередному металлическому настилу.
- Подожди, подожди! - задыхаясь, Лили потянула Джеффа за пальто.
Когда он повернулся и посветил на нее, то увидел слезы на ее лице. Она прижалась к его руке.
- Что... что это было? - спросила она.
- Не знаю. Наверное, бомж. Я слышал, здесь их много живет.
- Но что это за комната в...
- Шшш!
В тишине раздавался звук капель и журчания сточных вод. А где-то далеко в темноте играла музыка.
- Что? - спросила Лили.
- Слышишь?
Она прислушалась.
- Откуда она доносится?
Джефф стоял лицом к противоположной стене и напряженно вслушивался. К музыке примешивались далекие, неразборчивые голоса, смех, они доносились справа от него, в том направлении, в котором они шли.
- Пойдем, - сказал он, взял ее за руку и повел по дорожке, светя перед собой фонариком. Впереди он увидел пару крыс, которые быстро скрылись из виду, прежде чем Лили их заметила.
По мере того, как они продвигались дальше, музыка становилась все громче, голоса и смех - все отчетливее, хотя и оставались слабыми, призрачными.
- Похоже на вечеринку, - прошептал Джефф.
Чем ближе они подходили, тем отчетливее и громче становились голоса; музыку сменил громкий, быстро говорящий голос, в котором Джефф узнал диск-жокея. Кто-то слушал радио.
- ..сюда, перед тобой...
- ...ха-хаааа...
- ...мне еще одну такую...
Снова зазвучала музыка: Роберт Палмер.
Чем громче становились звуки, тем сложнее было определить, откуда именно доносятся голоса и музыка.
Пока они не нашли проем.
