Он усмехнулся и просто сказал:

— Королем.

Я смотрела на него в немом изумлении, пытаясь переварить то, что услышала.

— Королем Терезии? — на всякий случай уточнила я. — Но если так, то это значит, что король Норман…

— Да, — подтвердил граф, — он был моим младшим братом.

— Младшим? — снова удивилась я. — Но почему же тогда королем стал он, а не вы?

Чтобы хоть немного согреться, мы брели по дороге то вверх, то вниз. А Армель с Кипом в это время пытались собрать хоть немного валежника, чтобы развести костер.

— Я не разделял те принципы, которые были основой правления моего отца, и потому предпочел отказаться от власти, а не делать то, что было противно моим убеждениям. Норман оказался более покладистым.

Мне подумалось, что что-то такое я уже слышала, но потребовалось несколько минут, прежде чем в памяти всплыл разговор с владельцем магической лавки месье Рикардо.

— Вы отказались от права на престол из-за похищения арвитанской принцессы? — выдохнула я.

Да-да, месье Рикардо тогда так и сказал — старший сын короля Теодора не одобрил похищение ее высочества и покинул дворец своего отца.

— Использовать новорожденного ребенка для того, чтобы вернуть себе провинцию, которую мы сами продали Арвитании за золото и продовольствие, вряд ли можно считать благородным делом.

— Вы совершенно правы, ваше… высочество, — я едва не назвала его по привычке сиятельством. — Наверно, это не так уж и важно для вас, но я горжусь вашим поступком. Мало кто на вашем месте сумел бы так поступить.

Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Ну, почему же, мадемуазель? Мне это очень важно.

Взгляд его был весьма многозначительным, и я покраснела, поскольку не могла понять, какой именно смысл он вложил в эти слова. И предпочла переключить его внимание на другое.

— Но даже если вы отказались от власти, вы же не перестали быть членом королевской семьи, а значит у вас должен был бы быть куда более высокий титул, нежели графский.

— Вы правы. У меня есть титул принца Ланьонского. Но когда я покинул королевский дворец, я предпочел затеряться, дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Я много путешествовал за границей, а когда вернулся на родину, то продолжил называться тем титулом, который использовал на чужбине. Графом Кэррингтоном был двоюродный брат моей матери. Поскольку у него не было наследника мужского пола, титул, по сути, лишился хозяина, и когда я отправился в путешествие, отец позволил мне его взять.

— А герцог Марлоу, с которым вы так дружны, знает, кто вы такой на самом деле?

Кэррингтон (а вернее, принц Ланьонский) покачал головой:

— Нет, он, как и все остальные, считает, что я всего лишь граф.

— Но кто-нибудь непременно должен был бы вас узнать! Вряд ли ваш отец прятал вас ото всех, когда вы были наследником престола

— Как видите, меня узнал Чандлер. Ну, и разумеется, Норман знал, кто я такой. Что же до остальных, то могли ли они узнать во взрослом мужчине того худенького бледного юношу, которому когда-то имели честь быть представленными? Конечно, если бы я вернулся в столицу, там нашлось бы куда больше моих прежних знакомых, но Терренвиля я старался избегать.

— Ну, что же, ваше высочество, — сказала я совершенно искренне, — я рада, что всё закончилось именно так. Наверно, вам всё-таки суждено стать королем Терезии, и я не сомневаюсь, что вы станете куда более достойным правителем, чем ваш младший брат. Простите, если мои слова покажутся вам недостаточно почтительными. И можем ли мы теперь надеяться, что Армель, наконец, попадет в Арвитанию? Можем ли мы отправиться туда прямо сейчас?

До границы оставалось всего несколько лье, и мы могли оказаться на родине принцессы уже на следующее утро.

— Разумеется, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы как можно скорее доставить ее высочество к ее отцу. Но я полагаю, что ехать в Арвитанию сейчас не очень разумно. Одно дело идти на риск, спасаясь от преследований людей с недобрыми намерениями, и совсем другое — рисковать попусту. Граница охраняется, и официальный переход через нее невозможен. Если мы попытаемся предпринять попытку перейти ее тайно, то это может оказаться очень опасным.

— Но вы почти король! — напомнила я.

Он улыбнулся:

— Да. Но во-первый — почти. А во-вторых, даже если я стану утверждать, что наследник терезийской короны, стражи на границе поднимут меня на смех. А офицеры и солдаты с другой стороны и вовсе могут воспользоваться этим, чтобы взять меня в плен или даже убить.

Я испуганно вздрогнула.

— Но что же тогда нам следует предпринять?

— Мы вернемся в Гран-Лавье. Это самый близкий к арвитанской границе город и, полагаю, будет разумно оставаться пока именно там. Но мы сразу же напишем Дамиану Пятнадцатому письмо, которое будет доставлено дипломатической почтой. Он будет знать, что мы нашли принцессу, и мы договоримся о встрече, на которой мы передадим ему дочь.

— Но сколько же времени это займет? — нахмурилась я.

— Да, переписка может затянуться на несколько недель, — согласился его высочество. — Но за это время я успею съездить в Терренвиль и официально стать главой государства. Тогда на нашей встрече с его величеством я уже буду иметь право затронуть куда более широкий круг вопросов, что пойдет на пользу обеим странам.

Это звучало разумно.

— Но где же состоится ваша встреча?

Он пожал плечами:

— Возможно, в Гран-Лавье. Или на самой границе. А может быть, мы поедем в Арвитанию.

— Но до тех пор, пока Армель не вернется к отцу, вы же не разлучите меня с ней? — спросила я с беспокойством.

— Конечно, нет! Как вы могли такое подумать? Но я полагаю, что будет лучше, если до того времени вы с ее высочеством будете оставаться не в доме на улице Белошвеек, а в замке герцога Марлоу. Там можно будет обеспечить принцессе надлежащую защиту.

И против этого я тоже не возразила.

Через пару часов тело Нормана было поднято и водружено на телегу. И мы отправились обратно в Гран-Лавье. Лейтенант Чандлер ехал верхом на коне короля, отдав нам с Армель свою, куда более покладистую лошадку.

Мужчины полагали, что я не сумею ехать верхом без дамского седла. Но они и не догадывались, что куда больше, чем его отсутствие, меня испугало бы его наличие. И когда я ловко вскочила в мужское седло, лейтенант посмотрел на меня с восхищением, а принц Ланьонский с удивлением. Признаться, мне сильно мешали длинные юбки, но об этом его высочеству лучше было не знать.

Разумеется, тело короля Нормана не могло прибыть в Гран-Лавье в крестьянской телеге. А потому мы с его высочеством и лейтенантом Чандлером поехали вперед, дабы отправить им навстречу подобающий транспорт и сообщить о печальном событии герцогу Марлоу.

Моя лошадь подустала, и его высочество взял Армель к себе. Девочка уже спала, и потому мы не могли позволить себе ехать слишком быстро. К тому же было уже темно, и горная дорога могла оказаться опасной. Лейтенант ехал чуть впереди, давая нам с Кэррингтоном возможность поговорить.

Я по привычке называла его именно так, хотя теперь мне следовало и говорить, и думать о нём исключительно как о принце Ланьонском. Наверно, мне стоило проявить и больше почтительности и не докучать ему расспросами, но кое-что сильно волновало меня и требовало прояснения. К тому же я боялась заснуть в седле и свалиться с лошади, а разговоры хотя бы немного этому препятствовали.

— Вы никогда не жалели, ваше высочество, о том, что отказались от королевской короны? — спросила я. — Неужели, когда короновали вашего брата, вы не испытали хотя бы чуточку сожалений?

— В тот момент нет, — без колебаний ответил он. — Но я испытал эти сожаления чуть позже, когда мой брат продолжил неразумную политику нашего отца и еще больше обострил отношения с Арвитанией. Мы были слабее и в части армии, и в части финансов, который потребовались бы для ведения войны, а Норман не хотел этого понимать. Нам следовало наладить сотрудничество между соседями и попытаться жить мирно, а он делал всё, чтобы развязать конфликт. Однажды Дамиан Пятнадцатый мог не выдержать и напасть на нас, что привело бы для Терезии к катастрофическим последствиям.