— Что? — мы медленно брели по бульвару, но услышав его слова, я остановилась. — Его величество?

Предполагалось, что о приезде монарха никто не должен был знать. Так откуда же об этом стало известно обычному скромному стряпчему?

Молодой человек смутился еще больше.

— Кажется, это должно было держаться в секрете, но я уже слышал об этой новости и в суде, и на городском рынке. Подобные слухи распространяются удивительно быстро, не правда ли?

— Но, может быть, это не более, чем слухи? — хотя я знала, что это не так, но предпочла говорить об этом с осторожностью.

— Вполне возможно, — не стал ничего утверждать Габриэль. — Но говорят, что слуги его светлости закупают на рынке невиданное количество продуктов.

Когда я вернулась домой, меня уже ждала Рут с той же самой новостью.

— Знали бы вы, хозяйка, сколько сыра я смогла продать во дворец! А еще творога, яиц, рыбы и мёда! — и она высыпала из мешочка на кровать целую кучку серебряных монет. — И эконом его светлости сказал, что он заказал у вас и блюда из картошки. Если так, то я на несколько дней я останусь в городе и помогу вам их приготовить.

Да, это было бы не лишним. Рут уже знала основные рецепты, а новую девушку пришлось бы сначала многому учить.

— Говорят, что в Гран-Лавье прибывает сам король! — восторженно сказала она. — Ох, и любопытно же на него посмотреть! Наверняка он проедет по городу с большой пышностью!

Я не смогла сдержать улыбку. А ведь его величество надеялся сохранить здесь инкогнито!

В восемь часов вечера, когда чайная уже была закрыта, в парадную дверь постучали. Эмма и Рут были на кухне, готовили новые блюда из картофеля для дегустации, которую мы устраивали для эконома его светлости. Поэтому на крыльцо вышла я.

— Ваше сиятельство? — удивилась я, увидев графа Кэррингтона. — Что привело вас в столь поздний час?

— Простите за беспокойство, мадемуазель Бриан, но нам с вами нужно поговорить.

Я пригласила его войти, и мы сели за столиком, который стоял в центре зала и был почти не виден с улицы.

— Я слушаю вас, ваше сиятельство! Наверно, вы пришли сказать, что о нашей с вами мнимой помолвке во дворце уже стало известно? Если так, то я уже тоже знаю об этом, и уверена, что вы не стали бы говорить об этом без крайней необходимости.

— Да в том-то и дело, мадемуазель, — несколько раздраженно ответил он, — что я ничего и никому не говорил — только его светлости. Но даже ему я сказал это лишь потому, что он очень беспокоился о том, как бы Расселы не отправили меня в тюрьму. И я сказал ему это не как о свершившемся факте, а как об одном из способов решения проблемы, который вы так отчаянно смело предложили, за что я искренне вам благодарен. Но, должно быть, кто-то услышал наш с ним разговор, и уже тем же вечером меня поздравили с помолвкой сразу несколько человек, в том числе и слуги.

Да уж, похоже, у стен в герцогском замке точно были уши.

— Мне очень жаль, что об этом стало известно, ваше сиятельство, — вздохнула я. — Смею вас уверить, что сама я никому об этом не говорила. Но, к сожалению, до тех пор, пока граф Рассел не выздоровеет, опровергать эти слухи, наверно, не стоит. Я понимаю, сколь неприятно вам слышать об этой помолвке.

— Неприятно? — удивленно переспросил он.

— Ну, да, — подтвердила я. — Ведь для вас такой брак стал бы несомненным мезальянсом, которых вы, кажется, не приемлете.

Я не смогла удержаться от этого маленького укола. Потому что до сих пор слишком явственно помнила те слова, что он сказала в карете. И кажется, мой удар вполне достиг цели, потому что граф чуть покраснел.

— Это вовсе не так, мадемуазель! — возразил он. — Во-первых, между графом и дочерью барона куда меньшая разница, чем между герцогом и дочерью шевалье. А во-вторых, я беспокоюсь вовсе не за себя. Такие слухи, если они не оправдаются, повредят не мне, а вам. И если брак между нами так и не будет заключен, ваша репутация пострадает.

Он говорил об этом с такой серьезностью, что я растерялась.

— И что же вы предлагаете, сударь? — спросила я. — Вы не можете накинуть платок на каждый рот, который распространяет эти слухи.

— Разумеется, нет, — сказал он. — Но я могу на вас жениться!

— Жениться? — я не поверила ушам. — Вы шутите, сударь?

— Вовсе нет, мадемуазель, — ответил он.

— Но если вы сказали это серьезно, то уверяю вас, что это совершенно ни к чему. Вы вовсе не обязаны жениться на девушке, которую знаете столь мало, лишь потому, что чьи-то злые языки связали наши имена.

— Я принял это решение отнюдь не сгоряча и считаю, что поступаю правильно. Вы еще слишком молоды, чтобы понимать, какой ущерб могу нанести вроде бы безобидные сплетни. И мне не хотелось бы, чтобы я, пусть и невольно, послужил тому причиной.

Ах, скажите, пожалуйста, какое одолжение он решил мне сделать! Наверно, решил, что я буду счастлива стать его женой и тут же приму его предложение и воспылаю к нему благодарностью!

И ведь он ни слова не сказал о чувствах! Мог бы хотя бы сделать вид, что я ему не безразлична! Или в его семье было принято жениться из чувства долга, а не по любви?

Конечно, следовало признать, что им двигал точно не расчет, а благородство, но почему-то мне горько было осознавать, что он не счел нужным облачить свое предложение в какую-то хотя бы чуточку более романтичную форму. И похоже, он ничуть не сомневался, что я отвечу ему согласием.

И ожидал моего решения он с поразительным спокойствием, которое тоже привело меня в негодование! Но пока я подбирала подходящие для ответа слова, нас прервали.

На входной двери снова звякнул колокольчик, и на пороге появилась Джулия Шекли. Увидев нас за столом, она смутилась, и на щеках ее заполыхал густой румянец.

— Простите, я совсем не хотела вам помешать!

Она попятилась назад, но и я, и граф Кэррингтон уже вскочили с мест.

— Нет-нет, мадемуазель Шекли, вы нам совсем не помешали! — сказал его сиятельство. — Я как раз собирался уходить.

Он поцеловал мне руку, поклонился гостье и удалился.

— О, Эльвира, простите! Если бы я знала…, — девушка чуть не плакала. — Так неловко всё получилось.

— Всё в порядке, Джулия! — я подошла к ней, обняла и усадила ее за тот же столик, за которым чуть раньше сидела с графом. — Его сиятельство и в самом деле уже собирался откланяться. Но что случилось? Как вы оказались в этой части города в столь поздний час?

Я принесла нам чаю и блюдо с оставшимися от дневной торговли пирожными.

— Габриэль повез мадам Ларсен какие-то документы, и я подумала, что могу съездить с ним и навестить вас. Но, право же, я чувствую себя такой виноватой! — она откусила кусочек пирожного со взбитыми сливками и посмотрела на меня полными слёз глазами. — И простите меня за любопытство, но я не могу не спросить — значит, то, что говорят о вашей помолвке с его сиятельством — правда? О, как я рада за вас! Граф Кэррингтон так красив и благороден!

Я издала тяжкий вздох. Похоже, об этой странной помолвке знал уже весь город!

— Нет, дорогая, — торопливо сказала я, — пока еще ничего не решено.

Именно ее обманывать мне совсем не хотелось, но и совсем опровергнуть эти слухи я не могла, потому что, возможно, мне придется в суде заявлять о том, что я действительно невеста Кэррингтона.

— Надеюсь, вы будете очень счастливы! — воскликнула она, словно совсем не услышав то, что я сказала. — И я уверена, что как невесту графа вас представят его величеству! Это такая честь, Эльвира!

Она, как и ее брат, тоже заговорила о приезде короля.

— Значит, его величество действительно приезжает в Гран-Лавье? Интересно, чем вызван его столь неожиданный визит? Тем более, что говорят, он приезжает инкогнито.

— О, да! — Джулия придвинулась ко мне еще ближе и перешла на шепот. — Я слышала, что это дело государственной важности.