Сказав «хоть какой-то», он сразу дал понять мне, что ничего особенного от нас с Армель он не ждет. Но раз он пока не требовал с нас платы, то я не стала отказываться от дальнейших уроков. Армель была замкнутым ребенком, а с месье Лурье она чувствовала себя комфортно и часто улыбалась. Уже только ради этого можно было пару раз в неделю приходить в его дом.

В этот день Рут открыла чайную без нас, и когда мы вернулись с урока, в зале уже сидели две дамы, ожидавшие открытия ателье мадам Ларкинс. Изначально они зашли исключительно для того, чтобы выпить по чашечке чаю, но запах свежих пирогов заставил их расширить заказ.

Я собиралась встать за прилавок сама и отпустить Рут, но та только покачала головой.

— Ни к чему это, хозяйка. Вы теперь общаетесь с важными персонами, и они не должны видеть, что вы стоите за прилавком как какая-нибудь лавочница. Знаю-знаю, замуж вы не собираетесь, и вам всё равно, что о вас подумают те благородные господа, что были тут недавно, но если уж вам так неймется что-то делать, то лучше приготовьте обед — о том, что вы возились на кухне, по крайней мере, никто не узнает.

Но скрыться на кухне я не успела, потому что звякнул колокольчик на двери, и на пороге появился граф Кэррингтон собственной персоной.

— Доброе утро, мадемуазель Бриан! — поприветствовал он меня. — Я направлялся на прогулку за город и по пути решил завезти вам приглашение на прием, что состоится через неделю в доме его светлости.

И он вручил мне украшенный гербом герцога Марлоу конверт, от которого исходил аромат жасмина.

— Благодарю вас, ваше сиятельство! — ответила я, заметив, как вытянулись от любопытства лица сидевших за столиком дам. — Это снова будет бал?

Если это так, то мне решительно нечего там будет делать. Ни одного танца со времени прошлого бала я так и не освоила (хотя Джулия и предлагала меня научить), а с библиотекой и парком в усадьбе его светлости я уже была знакома.

— Нет, — граф с улыбкой покачал головой, — на сей раз это будет музыкальный вечер на свежем воздухе. Музыканты прибудут из самой столицы.

Ну, что же, это меняло дело. Именно это я и собиралась сказать, когда дверь снова распахнулась, и в чайную вошел посыльный с корзиной цветов. Кому предназначались цветы, можно было не спрашивать, потому что уже знакомый мне по прошлому разу курьер направился прямо ко мне. Но на сей раз он вручил мне не только цветы, но еще и обтянутую бархатом коробочку.

А судя по тому, как нахмурился граф Кэррингтон, эти подарки были явно не от него.

— Постойте, месье! — окликнула я посыльного, когда тот уже было направился к дверям.

— Да, госпожа! — поклонился он. — Я подожду ваш ответ.

Я открыла коробочку — внутри, на подушечке лежала красивая золотая брошь. А в корзине с цветами лежала карточка, подписанная графом Расселом. «Я увидел это украшение в лавке столичного ювелира и сразу подумал о вас!»

— Это дорогое украшение, мадемуазель, — сухо сказал Кэррингтон.

Что он при этом имел в виду, он объяснить не потрудился. Впрочем, я и без его комментария поняла, что подарок сделан отнюдь не случайно. Если предыдущую корзину с цветами можно было объяснить желанием извиниться за дерзкое поведение, то теперь речь шла не только о цветах, но и о дорогом подарке. С какой стати он сделал мне его, если мы были едва знакомы?

Но в отношении того, как должна была поступить я сама, у меня не было ни малейших сомнений.

— Верните это отправителю, месье! — сказала я, вручая коробочку посыльному.

— Но, госпожа, мне не велели…, — попытался запротестовать тот.

Но он быстро замолчал после того, как наткнулся на суровый взгляд его сиятельства. Он забрал коробочку с брошью и быстро ретировался.

— Граф Рассел происходит из хорошей семьи, мадемуазель, — сказал его сиятельство.

— Возможно, — согласилась я, — однако, судя по всему, его родители не уделяли должного внимания его воспитанию.

На это Кэррингтон не нашел, что мне сказать, и откланялся.

А когда из чайной ушли и дамы, Рут подхватила корзину цветов и поставила ее на столик в центре зала.

— Полагаю, следует обновить цветы в наших вазочках, хозяйка! — хмыкнула она. — А вот от подарка вы зря отказались. Уж если вы внушили какому-то благородному господину такую страсть, то полагаю, ему было бы приятно, если бы оставили брошку у себя.

Она явно гордилась моими успехами в свете. Но я покачала головой:

— Такие подарки не делают просто так, Рут. А я не хотела бы расплачиваться именно с этим человеком.

Наша выручка прибавлялась с каждым днем, пусть и не такими темпами, как нам бы хотелось. О чайной узнавали и из наших рекламных листовок, и через сарафанное радио. Теперь уже редко бывало так, чтобы наш зал оказывался пустым.

Теперь за прилавком по очереди стояли Рут и Эмма Мейси — в зависимости от того, кто из них был занят в тот или иной момент на кухне. И в меню у нас уже были не только пироги, но и нежнейшие пирожные. А Кип два раза в неделю привозил нам свежие молочные продукты, яйца и мед, так что значительная часть ингредиентов были у нас, так сказать, собственного производства.

Я не забыла про заказ его светлости, но собиралась предложить его эконому не только чипсы, но еще и безе. О таком лакомстве не слыхала даже Мейси. Правда, сахар был здесь не дешев, но разве прием в дом герцога не заслуживал самых лучших угощений? И вряд ли Марлоу станет на него скупиться.

Приглашение на музыкальный вечер получила, разумеется, и Джулия, и она пришла к нам, чтобы поделиться и своей радостью, и своей тревогой.

— Это такая честь получить уже второй знак внимания от его светлости, не правда ли, Эльвира? — ее глаза сияли ярче бриллиантов. — Но при одной мысли о том, что мне придется пойти туда в старом платье, мне становится не по себе. Это непременно будет отмечено местными кумушками, в этом можно не сомневаться. Они рады будут довести и до сведения самого герцога, что я пришла к нему в дом в наряде, в котором уже выходила в свет.

Эта проблема возникла и у нас. Рут пыталась убедить меня заказать новое платье в ателье мадам Ларкинс, даже если бы на это пришлось потратить всю выручку от нашей чайной за эту неделю. Но я этому решительно воспротивилась. У нас еще оставалось одно платье Констанции, которое я не выгуливала, и оно вполне подойдет для такого вечера. И меня совсем не смущало, что матушка уже наверняка появлялась в нём на каких-то здешних мероприятиях.

— Уверена, никто не посмеет затеять с герцогом подобный разговор, — успокоила я мадемуазель Шекли. — Его светлости нет никакого дела до каких-то нарядов. Уж кто-кто, а он-то наверняка способен ценить человека вовсе не за то, во что он одет.

За три дня до приема Рут отнесла эконому его светлости две маленькие корзинки. Одна была наполнена картофельными чипсами, другая — безе. Для начала их предложат тем, кто гостил в замке герцога. И на следующий день мы получили письмо, в котором эконом просил нас приготовить уже по большой корзине и того, и другого угощения, потому что дегустация, по его словам, прошла блестяще.

За эту неделю мы дважды посетили уроки месье Лурье. Но я бы не сказала, что мы сильно продвинулись в обучении. На втором занятии он заставлял нас описывать ощущения, которые у нас возникали, когда мы представляли ту или иную картину. Но от этого занятия был другой, не магический толк — я вдруг обнаружила, что малышка Армель может свободно говорить. Прежде она предпочитала использовать исключительно односложные слова, но тут осмелела и выдавала целые предложения.

Вместо третьего занятия он вручил мне книгу. Она была не такой толстой и старинной, как та, которую я видела в лавке месье Рикардо, но тоже выглядела весьма внушительно.

— Я хотел бы, чтобы вы изучили ее, мадемуазель, к нашему следующему занятию.

Я раскрыла ее на первой странице. Она называлась «Рассуждения о ментальной магии его светлости маркиза Лабароша».