Габриэль, отобедав, отправился на встречу с очередным своим клиентом, а Джулия заявила мне, что в благодарность за этот прекрасный обед она поможет мне переписать нашу рекламу столько раз, сколько потребуется, и я охотно на это согласилась. Сама я была слишком загружена, чтобы заниматься еще и этим, а дополнительные буклеты, которые мы могли бы разнести по всем заведениям на нашей и соседней улице, нам бы совсем не помешали.

Мы еще не закончили обед, когда колокольчик над дверьми звякнул, и на нашем пороге показались два человека, появление которых привело всех нас в изумление.

— Ваша светлость, ваше сиятельство! — я вскочила с места. — Какая неожиданная честь для нас!

— Мы ехали по улице, и когда я увидел вашу вывеску, мадемуазель Бриан, то просто не смог проехать мимо! — герцог Марлоу был, как всегда, очень доброжелателен и мил. — И теперь, когда я чувствую, как вкусно здесь пахнет ягодами и пирогами, я понимаю, что мы поступили совершенно правильно! Не так ли, Кэррингтон?

Граф Кэррингтон чуть наклонил голову, соглашаясь с его словами, но при этом даже не улыбнулся.

— Прошу вас, садитесь! — засуетилась я.

Я совсем не была готова к приходу таких гостей. Герцог лично помог мне составить вместе два столика, чтобы мы все могли за ними разместиться. А Рут мигом принесла нам свежего чаю и большую тарелку с пирогами.

К сожалению, все драники были уже съедены, но блюдо с чипсами было еще наполовину полным. И чипсы привели герцога в полный восторг. Впрочем, я уже заметила, что он был из тех людей, кто любит и умеет радоваться каждой приятной мелочи.

Это просто восхитительно! — заявил он. — Я был бы очень рад, если бы во время следующего приема в моем доме это блюдо тоже стояло на столе. Мой повар прекрасно готовит, но он ужасный ретроград, и от него трудно ждать чего-то нового. А мне хотелось бы удивить своих гостей. Надеюсь, это будет не слишком трудно сделать?

Тут он посмотрел на стоявшую за прилавком Рут. Похоже, он не сомневался, что это приготовила именно она. Конечно, ему и в голову не могло прийти, что это могло быть дело моих рук. И я вовсе не собиралась открывать ему правду.

— Разумеется, ваша светлость! — поклонилась Рут. — Я сделаю всё в наилучшем виде.

Теперь на ее лице была довольная улыбка. Она понимала, что уж герцог-то не поскупится.

— Я буду счастлив видеть вас на этом приеме, мадемуазель Бриан! — сказал он, а потом повернулся к Джулии и отчего-то покраснел. — И вас, разумеется, тоже, мадемуазель Шекли!

Мне показалось, что он смутился не просто так. И надо ли говорить, что Джулия тоже покраснела — только куда гуще, чем он.

За всё время трапезы граф Кэррингтон не сказал и десятка слов. Он односложно отвечал на вопросы друга, который умело поддерживал беседу. Но время от времени я ловила на себе его внимательный взгляд.

Интересно, что он думал обо мне? Наверняка осуждал меня за то, что я открыла чайную — ведь это шло против правил здешнего общества. Но до тех пор, пока он не решился высказать мне это вслух, он мог думать что угодно.

Когда мужчины удалились, Джулия Шекли вспомнила про свою обычную разговорчивость.

— Полагаю, их визит окажется весьма полезным для вашей чайной, Эльвира. У нас маленький город, и здесь быстро становится известно, кто и куда заходил.

Я надеялась, что так оно и окажется. Тем более, что за то время, что высокие гости провели у нас, в чайную заходило не меньше десятка других посетителей. И большинство из них узнавали герцога Марлоу и почтительно приветствовали его.

Джулия, как и обещала, помогала мне переписывать текст рекламы. Услуги единственной в Гран-Лавье маленькой типографии, которая выпускала еженедельную городскую газету, были слишком дороги, и пока мы не могли позволить себе ими воспользоваться. Поэтому приходилось просто переписывать текст объявления вручную. И я, и Джулия сделали уже не меньше десятка экземпляров, потратив на это почти все чернила и изрядное количество листов бумаги.

— Думаю, пока этого будет достаточно, — сказала я.

Мадемуазель Шекли нужно было еще идти домой через весь город, а день уже клонился к вечеру, и прежде, чем она доберется до своей окраины, будет уже темно. Но она не торопилась вставать из-за стола. Мне показалось, что встреча с герцогом Марлоу произвела на нее сильное впечатление, и ей отчаянно хотелось об этом поговорить.

Но я боялась затрагивать эту тему. Я видела, что его светлость проявлял к моей подруге неподдельный интерес, но не знала, хорошо ли это было. Различия в социальных статусах играли в Терезии слишком большую роль. И хотя Джулия была дворянкой, титул ее отца и брата был слишком скромным в сравнении с титулом герцога. Способен ли Марлоу испытать к ней достаточно сильные чувства, чтобы решиться на такой мезальянс? Или для него это не более, чем развлечение, которому он предался от скуки, прибыв ненадолго в родные пенаты?

Я видала, что сама она была увлечена им всерьез, и боялась, что этот пока еще только начинающийся роман рано или поздно разобьет ей сердце. Я бы куда больше обрадовалась, если бы интерес к ней проявил какой-нибудь местный шевалье или барон. Но сердцу, как известно, не прикажешь.

Мы с Армель проводили Джулию до бульвара Ордена Орла. Как оказалось, Габриэль должен был этим вечером представлять интересы своего клиента в суде, и когда мы вошли в здание с колоннами, то быстро отыскали там месье Шекли. Я передала ему Джулию, обрадовавшись тому, что ей не придется возвращаться домой одной.

А мы с Армель вернулись в наш квартал и стали заходить в те места, где было разумно оставить рекламу нашей чайной. В итоге мы оставили их в квартирах двух белошвеек, которые принимали заказчиков на дому, в магазине писчих принадлежностей, в почтовой конторе, в лавке магических товаров и еще в нескольких заведениях. Разумеется, их владельцам была обещан бесплатный чай в течение ближайшего месяца.

У меня оставались еще несколько листов с рекламой, но я заметила, что Армель устала, и мы повернули к дому. Улицы в это время суток были почти пусты. Только возле таверн и постоялых дворов толпился народ. Но на улице Белошвеек не было ни того, ни другого, поэтому по вечерам здесь была тишина. Мы встретили фонарщика, и Армель остановилась, чтобы посмотреть, как он зажег очередной фонарь на столбе.

— Мелли, не отставай! — крикнула я.

По нашей улице в позднее время редко ездили кареты. И указ градоначальника предписывал им двигаться по городу с маленькой скоростью, а потому когда запряженный парой гнедых лошадей экипаж вылетел из-за поворота на бешеной скорости, я не сразу сообразила, чем это грозит.

И только когда я обернулась и увидела, что именно в этот момент малышка Армель как раз переходила дорогу, меня бросило в пот.

— Осторожнее, Мелли!

Я бросилась к ней, подобрав мешавшую мне бежать длинную юбку. А Армель от испуга словно застыла на месте. Маленькая, худенькая, она стояла прямо посреди вымощенной булыжником улицы и смотрела прямо на несущийся на нее экипаж.

Я почти успела! Я почти добежала до неё. Но на пару секунд раньше это сделал какой-то мужчина. Он дернул ее за руку к стене ближайшего дома, и карета пролетела мимо, не задев их.

Лицо малышки было белым от страха. А мужчина всё еще держал ее за руку и тяжело дышал. И когда я обняла Армель, то невольно коснулась и его руки — та была холодной и дрожала.

Убедившись, что с девочкой всё в порядке, я подняла взгляд на человека, который ее спас. Высокий, сутулый, одетый в зеленую рубашку и коричневый жилет, он показался мне смутно знакомым.

— Благодарю вас, сударь! — сказала я.

А он небрежно хмыкнул:

— Не стоит благодарности, сударыня! Лично вам я ничего не сделал.

И только услышав его снисходительно-высокомерный голос, я узнала его. Это был обитатель дома номер пять по нашей улице, профессор магии месье Лурье!