Я призналась, что не успела, и граф спросил, что прежде всего мне хотелось бы посмотреть. А когда я сказала, что библиотеку, он хмыкнул и предложил меня туда сопроводить.

Я не знала, могла ли я принять такое предложение с точки зрения этикета, но решила, что такой серьезный мужчина, как граф Кэррингтон, вряд ли зовет пригласил меня на экскурсию ради каких-то непристойностей. К тому же в этот вечер в замке было столько гостей, что вряд ли здесь найдется хоть какая-то комната, где мы бы оказались наедине.

И я не ошиблась — даже в библиотеке мы застали сразу нескольких пожилых мужчин и женщин, которые коротали время, удобно устроившись в массивных креслах. Кто-то из них читал газеты или книги, а кто-то просто дремал, ничуть этого не смущаясь. Наверно, они привезли на бал детей и внуков и не могли уехать прежде, чем те вдоволь натанцуются.

Но я думала об этом лишь мгновение. А потом восхищенно замерла, пораженная огромным количеством книг, которые тут находились. Толстым томам в кожаных переплетах было отдано не меньше трех десятков массивных шкафов. Чтобы найти здесь нужный экземпляр, требовался специальный путеводитель.

— Библиотека Марлоу уступает лишь королевской библиотеке в Терренвиле, — сообщил граф. — Желаете полистать что-то конкретное?

Но я покачала головой. Мне ужасно хотелось взять в руки какое-нибудь старинное иллюстрированное издание, но я не смогла бы назвать ни одной фамилии автора. В доме Констанции были книги только по травам и зельеварению, а именно эту тему затрагивать сейчас мне не хотелось. И я особенно ясно осознала, как мало я знала о той стране, в которой оказалась. Этот пробел было необходимо восполнить, и я подумала, что стоит узнать, есть ли в Гран-Лавье публичная библиотека.

— Какая наука вас особенно увлекала, когда вы учились в пансионе?

Поскольку я молчала, графу пришлось самому делать попытки хоть как-то поддержать разговор.

Я выпалила прежде, чем успела подумать:

— История!

И тут же поняла, в какую ловушку я попала! Потому что во взгляде его сиятельства сразу промелькнул интерес. Ох, только бы он не вздумал спросить меня о каком-нибудь историческом событии!

Карие глаза графа Кэррингтона вдруг сверкнули. А на губах его появилась столь редкая и сейчас отчего-то пугающая улыбка.

— Вот как, мадемуазель? Приятно это слышать. Обычно молодые барышни не читают ничего, кроме глупых бульварных романов.

Я мысленно пометила себе прочитать хотя бы парочку таких романов — чтобы быть похожей на типичную местную барышню. А граф, меж тем, продолжил:

— Но раз вам интересна история, то нам, пожалуй, есть о чём поговорить. Позвольте полюбопытствовать, как вы оцениваете деятельность Ордена Орла?

Я почувствовала жар на щеках. Как я могла оценивать то, о чём не имела ни малейшего понятия? Хотя это название показалось мне смутно знакомым. Точно! Так называется бульвар, на котором находится здание городского суда! Но эта информация в контексте заданного вопроса ничуть не могла мне помочь.

Но прежде, чем я успела хоть что-то сказать в ответ, мы услышали хрипловатый голос одного из сидевших в библиотеке мужчин:

— Кхе-кхе, ваше сиятельство! Позвольте мне в силу моего почтенного возраста дать вам маленький совет! Таким прелестным барышням не следует задавать подобные вопросы — даже для того, чтобы просто произвести на них впечатление. Оставьте скучные измышления для мужского общества. А вашу юную спутницу лучше спросите о погоде, о новой шляпке или о других приятных ей вещах.

Его слова попахивали мужским шовинизмом, но в данном случае оказались как нельзя более кстати. И я бросила на него благодарный взгляд.

Мужчина поднялся с кресла. Он был невысокого роста, худощавый, седой. Прежде, чем поклониться мне, он снял с носа пенсне в серебристой оправе.

— Простите, мадемуазель, не имею чести быть с вами знакомым.

Я не знала, могу ли я назвать себя сама, или я должна дождаться, пока это сделает кто-то другой. Но я была не уверена, что граф Кэррингтон знает мое имя, а промолчать было бы невежливо.

— Мадемуазель Бриан, — я чуть присела.

— О! — вдруг протянул мужчина. — А мне знакомо ваше имя! Судья Робер к вашим услугам!

И он поклонился снова.

Судья Робер! Тот самый судья, который будет рассматривать мое заявление! И он запомнил мое имя! А значит сможет прямо сейчас сказать мне, есть ли у меня хоть какой-то шанс оспорить решение судьи Эмерсона.

Но он, должно быть, поняв, что я вот-вот задам ему этот вопрос, покачал головой:

— Нет-нет, мадемуазель! Никаких разговоров о делах! И не уподобляйтесь нам, старикам! Вместо того, чтобы проводить время в пыльной библиотеке, отправляйтесь-ка лучше в сад. Поверьте — там сейчас невероятно красиво.

Он улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ.

— Вы совершенно правы, сударь, — сказал граф Кэррингтон. — Мадемуазель Бриан, не желаете ли прогуляться по саду?

Я ответила согласием, и через несколько минут мы вышли на свежий воздух.

Робер оказался прав — сад его светлости был очень красив. Аккуратно подстриженные деревья и кустарники, ровные аллеи, удобные скамейки, расставленные на должном расстоянии друг от друга. И фонтаны, тихое журчание воды в которых делало атмосферу особенно таинственной. А горящие фонари позволяли рассмотреть сад во всей красе.

Разумеется, мы оказались тут не одни. Нашлось уже немало желающих сменить духоту бальной залы на эту вечернюю свежесть. И меня совсем не смущало присутствие здесь других гуляющих пар до тех пор, пока мы не наткнулись на пару, которая была сосредоточением того, что было мне здесь неприятно.

Сначала я понадеялась, что мы просто молча разойдемся. Но нет. Шедшие нам навстречу мужчина и девушка остановились, вынуждая сделать то же самое и нас.

— Не понимаю, как Чарльз мог быть столь неосторожен в приглашении гостей, — усмехнулся граф Рассел, обращаясь к мадемуазель Юбер. — Впрочем, я уверен, что эта девица получила приглашение совершенно случайно.

При этом он сверлил меня надменным взглядом.

И всё это вместо того, чтобы сказать мне спасибо? Я вспомнила, как он в лесу стонал от боли и сходил с ума, беспокоясь, как бы ни пролилось слишком много его драгоценной кровушки.

А его спутница охотно поддержала эту тему.

— Всё именно так и было, ваше сиятельство! Его светлость случайно встретил эту барышню на улице, и его практически вынудили дать приглашение и ей. И я совершенно с вами согласна — в приличном обществе ведьмам, что живут в лесу, не должно быть места.

Она мстила мне за мои слова о ее платье. И чувствовала себя в своем праве. Ведь сейчас она лишь поддержала мнение столичного графа.

— Вы не согласны с решением хозяина дома, господа? — холодно осведомился граф Кэррингтон. — А вы, мадемуазель, кажется, только что назвали герцога Марлоу слишком безвольным, чтобы противостоять чужому влиянию?

Краска схлынула с лица мадемуазель Юбер, и она испуганно зачастила:

— Нет-нет, ваше сиятельство! Что вы такое говорите? Должно быть, я неправильно выразилась! Я всего лишь хотела сказать, что его светлость оказался слишком добр…

Но Кэррингтон уже смотрел не на нее, а на ее спутника.

— Немедленно извинитесь, Рассел! — в его голосе звенел металл.

— А не то что? — ухмыльнулся тот в ответ.

— А не то я вынужден буду вызвать вас на дуэль. И поскольку фехтую я гораздо лучше вас, боюсь, мадемуазель Бриан снова придется оказывать вам помощь.

Я никогда не видела прежде, чтобы лицо человека переменялось несколько раз за одно мгновение. Когда Рассел услышал слово «дуэль», в его взгляде появилось что-то, похожее на панику. Но потом, к концу речи графа Кэррингтона, страх сменился смятением.

И когда его сиятельство снова повернулся в мою сторону, то он смотрел он на меня уже не с презрением, а с каким-то странным изумлением. Словно он увидел меня впервые.