Я не была уверена, что мы найдем в лесу именно те травы, что были мне знакомы. Но я готова была довериться Рут, которая выросла в деревне и прекрасно разбиралась в том, что можно было использовать для приготовления вкусного и полезного чая.

— Вот серебрянка. Видите, ее листочки будто покрыты серебром? Она дает чаю кислинку — не хуже того самого лимона, про который вы, хозяйка, изволили говорить. Ваша матушка иногда покупала лимоны, но стоит ли платить лишние деньги, если можно получить почти то же самое бесплатно?

Мы скоро отыскали кусты малины и шиповника. Малина уже была в самом соку, а вот за плодами шиповника нужно будет приехать чуть позже. А еще мы набрали ягод черники и листьев брусники. И много крапивы и дикой мяты.

Взяли мы с собой в лес и туес под мёд. Днем Кип пас коров и лошадей на лугу у реки, и пока мы собирали на опушке леса малину, он добыл нам меда.

— Эту ночь Торсен снова не спал, — сказал он, таская наши корзины к экипажу. — А вчера ему взбрело в голову, что это я бужу его по ночам, и он велел мне ночевать в конюшне. Но это ничуть ему не помогло. Он сказал, что лестница снова скрипела, хотя на ней никого не было, а крыша трещала, будто по ней кто-то ходил.

Рут довольно ухмыльнулась:

— Если он оттуда не съедет, то точно тронется умом.

Домой мы возвращались усталые, но довольные. А губы Армель были ярко-красными от малинового сока.

После обеда девочка заснула, Рут занялась переборкой трав, а я пошла осматривать торговый зал. Там всё еще лежала картошка, но она уже полностью просохла, и ее можно было спустить в погреб.

Мебель в зале была в хорошем состоянии, и после того, как мы ее отмыли, приобрела вполне приличный вид. А вот скатерти и салфетки нам придется покупать — прежние годились разве что в качестве тряпок для уборки. Нужно будет обновить ткань и на маркизе над витриной.

Половину того, что мы выручили на ярмарке, мы уже потратили, и оставшиеся деньги следовало использовать разумно. Но я прекрасно понимала, что если мы хотим открыть чайную в центре города, то нам придется привести в порядок дом месье Краузе. Мало кто захочет зайти в заведение с обшарпанными стенами.

Изначально я думала, что ремонтом займется Кип, но теперь он все дни напролет проводил в нашем лесном доме, и именно там он был сейчас наиболее полезен. Так я по крайней мере знала, что с нашим хозяйством всё в порядке.

Сама я могла бы заштукатурить и покрасить небольшую поверхность, но тут речь шла о целом фасаде. А потому, скрепя сердце, я спросила у соседей, где в городе можно найти людей для такой работы. За рекомендациями дело не стало, у и уже на следующий день к нам пришли два немолодых мужчины, которые пообещали привести наружную стену в порядок за пять дней. За свою работу они запросили по три серебряных монеты.

А вот краска оказалась куда дороже именно в силу того редкого цвета, который нам требовался. Большинство горожан покрывали наружные стены простой побелкой. Но дом месье Краузе когда-то был фиалковым!

Чтобы найти нужный оттенок, мне пришлось обойти несколько лавок, в которых продавались строительные материалы. И прежде, чем решиться на покупку ведра краски, я попросила продавца покрасить мне маленькую досочку, которую я и предъявила нашему хозяину в качестве образца.

И когда месье Краузе взял эту досочку в руки, взгляд его на мгновение просветлел. Должно быть, этот оттенок фиалкового цвета был очень близок к тому, что сохранился в его памяти. И пусть уже в следующую секунду он пожал плечами и заявил, что «ему всё равно», мне было достаточно его первого впечатления.

За краску я заплатила девять серебряных и пять медных монет. Изначально лавочник запросил золотой, но согласился скинуть пять медяков.

Льняную ткань на скатерти и салфетки я купила двух цветов — тоже фиалкового и белого. Мне захотелось сделать нашу чайную похожей на сами фиалки, и на клумбе у крыльца я решила посадить именно эти цветы. И полосатую маркизу сделать полосатой светло-фиолетовой и белой.

Моя идея открыть чайную не привела Рут в восторг. Девушка была не слишком общительна и перспектива обслуживать десятки покупателей в день не показалась ей заманчивой. Но я понимала изначально, что в торговый зал мне придется нанять кого-то со стороны. Но на первых порах, когда у нас вряд ли будет много посетителей, я собиралась встать за прилавок сама.

— Вам не положено это по статусу, мадемуазель! — возмущенно заявила мне Рут. — Ваш отец был дворянином, и сами вы учились в пансионате для благородных барышень. Вам следует читать книжки, заниматься рукоделием и танцевать на балах.

Но я только посмеялась над ее словами. Я не представляла себя на балу.

И вместо того, чтобы думать о каких-то танцах, даже названий которых я не знала, нам следовало уже заняться картошкой. И после того, как я отнесу заявление в городской суд, я собиралась приготовить для Рут, Армель и месье Краузе пару блюд из этого пока еще диковинного для них овоща.

Утром следующего дня я отправилась в суд. Здание, где он располагался, находилось на бульваре Ордена Орла. Это был внушительный двухэтажный дом с колоннами. Я ожидала встретить на входе охранников или хотя бы какого-нибудь клерка, который не впускал бы внутрь посторонних, которые приходили сюда без всякого дела. Но нет, я беспрепятственно попала в секретариат, где почтенного возраста мужчина принял у меня заявление.

Он внимательно изучил документ, заметив, что тот составлен должным образом. Потом сделал запись в толстой книге, что лежала перед ним на столе. И наконец положил заявление в кожаную папку к другим документам.

— Как быстро оно будет рассмотрено? — полюбопытствовала я.

— Трудно сказать, мадемуазель, — мужчина развел руками. — Должно быть, вы знаете, что в наш город прибыл новый судья, и пока никто не знает, чего от него ожидать. Но, полагаю, что не раньше, чем через пару недель — это обычный срок для такого рода документов. А возможно, чтобы разобраться в деле, судье Роберу потребуется и больше времени. Но не беспокойтесь, вас известят о решении, которое будет принято. Либо, если судье потребуются дополнительные сведения, вас вызовут на соответствующее заседание.

Я поблагодарила его за ответ (хотя тот и разочаровал меня) и вышла из здания суда не в самом хорошем настроении. А что, если за эти две недели Торсен продаст кому-то наш дом? Да, на аукционе покупателей на него не нашлось, но что, если он предложит дом кому-то, кто находится не в Гран-Лавье и не знает, что прежде в нем жила ведьма? Тогда даже если суд примет решение в мою пользу, выполнить его будет куда трудней.

Но поделать в этим я ничего не могла. Оставалось лишь надеяться, что Торсен не станет сбрасывать цену на нашу усадьбу, лишь бы поскорее от нее избавиться.

Я прибавила шагу. Отправляясь в суд, я попросила Рут поставить тесто для шанег и теперь собиралась удивить ее новой начинкой для них.

Штукатурка на фасаде нашего нового дома уже была наполовину обновлена — нанятые мною мастера на славу потрудились за эти полдня. Их я тоже угощу новым блюдом. Мне нужно было собрать как можно больше непредвзятых мнений.

В зале еще до сих пор на полу была картошка, и я, набрав в миску пару десятков крупных клубней, прошла на кухню. Вернулась я домой как раз вовремя — тесто уже норовило вылезти из стоявшей возле печи кадки.

— Что это вы удумали, мадемуазель? — насторожилась Рут, увидев в моих руках картошку. — Разве этой гадости на кухне место?

Я рассмеялась в ответ:

— Уверена, ты переменишь мнение, когда попробуешь ее.

Она возмущенно фыркнула:

— И не подумаю, мадемуазель! Не зря же ее ведьминой ягодой называют. Да ее даже скоту в пищу не дают. И как вам только в голову пришло, что ее есть можно?

Я и сама пока еще не была полностью уверена в том, что окажусь права. Кто знает, возможно, здесь росла какая-то другая картошка, и ее вкус не понравится даже мне. А потому пробовать новые блюда пока стоило с осторожностью на случай, если овощ всё-таки окажется ядовитым. Но выяснить это можно было только опытным путем.