Пока я чистила картошку, Рут смотрела на меня с неодобрением, а Армель с любопытством. Я помыла плоды, положила их в большую кастрюлю, налила воды. А Рут, меж тем, растопила печь.

— Не вздумайте пробовать это сами, барышня, — сказала она. — Если уж вам непременно хочется, чтобы кто-нибудь это съел, то это сделаем я или Кип.

Такая жертвенность с ее стороны вызвала у меня умиление. Но я не намерена была пользоваться ее предложением. Когда я приготовлю пюре, то попробую его сама. Ведь только я смогу понять, похожа ли по вкусу эта картошка на нашу. И сразу есть ее много я вовсе не собиралась. Так, пару ложечек, чтобы понять, не ядовита ли она. А уж потом, если я не почувствую себя дурно, можно будет наесться до отвала.

Рут, меж тем, чистила рыбу, которую сегодня привез ее брат.

— Кип отправился с продуктами в дом Торсена. Но еще заедет к нам на обратном пути. Желаете, чтобы я отварила рыбу или пожарила ее?

Карпы были крупными, сочными. В жареном виде они будут как раз кстати к моему пюре.

Когда картошка сварилась, я растолкла ее и добавила немного соли, молока и сливочного масла. Рут, наблюдая за моими действиями, только с сомнением качала головой. Наверняка она думала о том, что я только зря перевожу хорошие продукты.

К ужасу Рут, я зачерпнула пюре ложкой и попробовала его на вкус. А вкус был тот самый, знакомый с детства. Ох, как же я по нему скучала! Именно пюре всегда было моим самым любимым гарниром.

Шаньги Рут собиралась делать простые и с творогом. А когда я сказала, что следует сделать несколько штук и с картошкой, она снова возмутилась:

— Да далась вам эта картошка, барышня! Поглядите, как тесто хорошо поднялось! Так зачем же его портить?

Но, поворчав немного, она всё-таки согласилась на часть лепешек положить непривычную начинку. Только выделила для этой цели отдельный противень, словно боялась, что яд с этих шанег перескочит на те, что были с творогом.

Рыба, тем временем, хорошо прожарилась и уже лежала на большом плоском блюде, что Рут поставила в центр стола. Рядом с рыбой я поставила миску с пюре и взяла с Рут слово, что она никому не скажет, из чего именно это пюре приготовлено. Для чистоты, так сказать, эксперимента

С тех пор, как я попробовала пюре, прошло уже полтора часа, а никаких признаков отравления я не чувствовала. А значит, можно было предложить новые блюда и другим едокам.

Кип как раз вернулся с улицы короля Георга. А мастера закончили свою работу на сегодня, и их я тоже пригласила за стол. А еще на отдельный поднос я поставила пару тарелок для месье Краузе: на одной лежали кусочек рыбы с хрустящей корочкой и пара ложек приготовленного из картофеля гарнира, а на другой — румяная картофельная шанежка.

Я взяла поднос, чтобы отнести его хозяину дома, но застыла у стола, увидев, что сидевшие за ним мужчины, начали пробовать новые блюда. И когда Кип поднес ко рту ложку с пюре, на глазах Рут показались слёзы.

Кип проглотил одну ложку пюре, потом другую. При этом он ел и рыбу, и выложенную на отдельную тарелку зелень. Мне показалось, что он не обратил на гарнир особого внимания. Просто ел то, что ему положили. Он привык много работать и воспринимал еду исключительно как возможность подкрепить свои силы. И не будучи гурманом, он даже не заметил нового блюда.

Равно как и двое других сидевших за столом мужчин. Они доели рыбу и пюре, зачистили тарелки кусочками хлеба и поблагодарили нас за вкусный ужин.

Я испытывала двоякое чувство. С одной стороны, я была рада, что то, что я приготовила, не вызвало у них недовольства. Они же не отказались это есть, а значит, я доказала, что картофель вполне пригоден в пищу. Но, с другой стороны, они никак не выделили это блюдо и не рассыпались ему в похвалах. И если так, то сможем ли мы сделать картошку изюминкой нашей чайной? Станут ли посетители приходить к нам именно для того, чтобы попробовать приготовленные из нее блюда?

Размышляя об этом, я и поднялась с подносом на второй этаж.

— Вы еще не ужинали, месье? — спросила я, постучавшись в кабинет Краузе.

Я уже знала, что именно тут он обычно коротает свои вечера — в окружении книг и старых писем. У него не было родных и друзей, и он заменял их воспоминаниями и придуманными кем-то историями.

— Я как раз собирался, мадемуазель, — откликнулся он не слишком приветливо. — Что вам угодно?

— Мой слуга привез свежайших карпов, — сказала я. — Я подумала, что они придутся вам по душе.

Я вошла в кабинет и поставила поднос на стол, за которым сидел хозяин. Жареная рыба пахла просто волшебно, и я была почти уверена, что он не сможет перед ней устоять.

— Я предпочитаю более легкий ужин, — проворчал он.

— Если вам покажется, что этого слишком много, то булочку можете оставить на утро, месье, — улыбнулась я.

Хотя сама я предпочла бы, чтобы он попробовал шанежку немедленно. Возможно, месье Краузе тоже не был гурманом, но он наверняка был более искушен в еде, чем Кип. Но я знала, что в моем присутствии есть он не станет, а потому оставила его в кабинете и вернулась на первый этаж.

А вот там я застала весьма любопытную сцену. Началось чаепитие, и в дело пошла выпечка. Шаньги у Рут в этот раз получились пышными и румяными, и гости хвалили их наперебой. В том числе и те, которые были с картошкой.

Когда я остановилась на пороге, один из мастеров как раз доедал именно картофельную шанежку. Он облизал пальцы и повернулся к Рут.

— Кабы я не был женат, — сказал он, — я бы женился на тебе, чтобы каждый день есть такие вот пироги.

И в руках Армель я тоже увидела такую же уже наполовину съеденную шаньгу.

А когда и Кип, и мастера ушли, я поднялась к месье Краузе за подносом.

— Благодарю вас, мадемуазель, — чинно сказал он, возвращая мне пустые тарелки. — Ваша служанка превосходно готовит.

— Вам понравилось, правда? — разволновалась я. — И гарнир? Гарнир к рыбе вам тоже понравился?

Он кивнул:

— Да, вполне. У него очень нежный вкус. Правда, я не смог определить, из чего он приготовлен. Но я давно уже не балую себя никакими изысками, так что про некоторые продукты решительно позабыл.

— Рут могла бы готовить и для вас, месье! — сказала я. — Тогда вам самому не нужно было бы утруждать себя этим.

Я уже успела заметить, что питался он весьма скромно, предпочитая простые в приготовлении блюда. И у него давно уже не было слуг, которые могли помочь ему в этом.

— Я не могу позволить себе вам заплатить, — горько сказал он. — В противном случае я держал бы собственную горничную или повариху.

Но я протестующе замотала головой:

— Я и не собиралась брать с вам какую-то плату! Меня саму беспокоит то, что вы до сих пор не назначили нам цену за съем первого этажа в вашем доме. Нам тоже нечем вам пока заплатить, но мы могли бы отблагодарить вас хотя бы обедами.

Я уже несколько раз заводила разговор об арендной плате. Этот вопрос сильно меня тревожил. Мы не могли платить ему слишком много, но и пользоваться его добротой безо всякой платы было немыслимо. Тем более, что ему самому эти деньги совсем не помешали бы.

— И если это не вызовет у вас возражений, мы с Рут могли бы хотя бы раз в неделю прибираться в ваших комнатах. Это не мужское, а женское дело.

Я знала, что управляться с грязным бельем ему помогала приходящая прачка. А вот всё остальное он делал сам. А ведь он был уже не молод, и такая работа давалась ему с трудом.

— Вы? — он посмотрел на меня с изумлением. — Неужели вы сами вытираете пыль и моете полы? Ваша служанка говорила, что вы дочь барона.

— Да, — подтвердила я, — я дочь барона, но я вовсе не чураюсь физического труда.

С этим уже смирилась даже Рут. Сначала она пыталась протестовать против того, чтобы я мыла посуду или ходила на рынок за продуктами, но теперь уже воспринимала это почти спокойно. Одной ей было со всем не управиться.