А потому в указанный в объявлении день я, надев красивое, но не слишком бросающееся в глаза платье и матушкину шляпку с вуалью, отправилась на Главную площадь Гран-Лавье, где находилось здание городской управы.

В Большом зале собралось уже довольно много народа, и легко затерялась в толпе. Впрочем, большинство из присутствующих наверняка пришли сюда вовсе не для того, чтобы что-то купить. Для них это было просто развлечением — сродни театру или цирку.

Я села на одном из задних рядов, надеясь, что Торсен не обратит на меня никакого внимания. Мне нужно было лишь узнать, за сколько будет продан наш дом.

Но итоги аукциона оказались совсем не такими, как я предполагала!

Наш дом оказался единственным лотом, выставленным на эти торги, и когда мужчина, что вел аукцион, принялся перечислять всё то, что к этому дому прилагалось, я едва не пустила слезу.

— Коровы и бык чистокровной бранлевитской породы, две рабочие лошади, десяток овец, отлично несущиеся куры. Все хозяйственные постройки находятся в превосходном состоянии и не нуждаются в ремонте. Сам особняк окажется настоящим сокровищем для любителей уединенного образа жизни. В нём просторные, светлые, прекрасно меблированные комнаты для хозяев и несколько подсобных помещений и комнат для слуг. А огород, что находится рядом с домом, обеспечит вас всеми необходимыми продуктами.

Он заливался соловьем, и если бы я сама не знала, о чём именно идет речь, то в моем воображении уже нарисовалось бы некое подобие роскошного особняка с колоннами. И я была уверена, что на столь лакомый кусочек тут же найдутся покупатели.

Но нет, когда аукционист огласил начальную цену в двадцать золотых и замолчал, ожидая, что кто-то из зала откликнется, то ответом ему было молчание.

— Дамы и господа! — он сделал второй заход. — Всего двадцать золотых монет за возможность стать хозяином чудесной усадьбы!

Я не могла понять, почему это предложение не вызвало никакого интереса среди присутствующих. Ведь зачем-то они сюда пришли! Да, развлечений в городе было не так много, но тратить время на посещение аукционов, не имея намерения там ничего приобрести, по-моему, было глупо.

А потом я услышала перешептывания сидевших неподалеку от меня дам.

— Говорят, этот дом еще совсем недавно принадлежал ведьме, — сказала одна.

— Именно так, дорогая, именно так! — тут же откликнулась вторая. — И я слышала, что поскольку дом у нее не купили, а отобрали, она наложила на него заклятье, и теперь всякий, кто попробует там поселиться, сильно об этом пожалеет.

— То-то господин Торсен так неважно выглядит, — подхватила третья. — Он осунулся, и у него появились круги под глазами. Не понимаю, как он — разумный и опытный человек — мог вляпаться в такое дело?

Если так думали и остальные, то не удивительно, что никто не хотел этот дом покупать. И как ни старался аукционист, ни одного предложения от присутствующих ему так и не поступило.

Аукцион был признан не состоявшимся, и Торсен вышел из здания городской управы в самом прескверном настроении. Я хотела к нему подойти, но после того, как он накричал на попавшегося ему на пути мальчишку-чистильщика обуви, решила дать ему время всё хорошенько обдумать.

Сама я пока еще не могла понять, идет ли такое завершение аукциона нам на пользу. Да, это серьезно отрезвит Торсена, и он наверняка поубавит свои аппетиты. Но это вовсе не значит, что он согласится пойти нам на уступки и вернет имущество за те же двадцать золотых. Тем более, что таких денег у нас по-прежнему не было.

Я вернулась домой, где Рут и Армель уже поджидали меня со свежеиспеченными плюшками. От лежавших на столе будочек исходил такой сладко-ванильный аромат, что я облизнулась.

Но прежде, чем рассказать о том, что случилось, я положила три булочки на тарелку и поднялась на второй этаж. За те три дня, что мы прожили в его доме, месье Краузе не счел нужными ни разу с нами поговорить. Если, конечно, не считать разговором единственную фразу, которую он бросил мне, отправляясь в церковь. Ах нет, была и еще одна — когда уже вернувшись со службы, он забрал у меня газету и попросил впредь не трогать прессу, которую ему доставляют.

И всё-таки, каким бы хмурым и нелюдимым ворчуном он ни был, он наверняка любил свежую выпечку — ведь когда-то он сам был владельцем чайной.

На втором этаже были несколько комнат, и я, не зная в какой из них он в данный момент находился, просто громко его позвала:

— Месье Краузе!

Мне пришлось повторить это несколько раз, прежде чем он выглянул из той комнаты, что находилась прямо над крыльцом.

— Что за шум, мадемуазель? — раздраженно спросил он. — Разве я не говорил вам, что люблю тишину?

— Простите, месье, — улыбнулась я. — Но я подумала, что вы не откажетесь попробовать восхитительных булочек, что печет наша Рут. И если вы еще не обедали, то вы можете спуститься и пообедать с нами. У нас сегодня луковый суп с пшеничными гренками.

Но от обеда он отказался. А вот тарелку с булочками всё-таки взял.

Я спустилась на кухню, и пока мы все ели суп, рассказала о том, что случилось в управе. Армель, как обычно, была молчалива, а вот Рут комментировала каждую мою фразу.

— А ведь я говорила вам, мадемуазель, что этот наглец еще пожалеет, что нас обидел! И вот увидите — еще и сам дом ему отомстит!

Она произнесла это почти с торжеством и погрозила кулаком воображаемому ювелиру.

А на следующее утро к нам заглянул Кип.

— Он всё-таки рассчитал тебя, да? — расстроилась Рут. — Должно быть, нашел другого слугу?

— Да вовсе нет, — рассмеялся Кип. — Я всего лишь привез свежие яйца и молоко в городской дом месье Торсена. А там, дома, всё хорошо. И вот, мадемуазель, как просили, привез вам корень картошки.

И протянул мне довольную крупную картофелину. Конечно, ей бы еще хоть немного подрасти — неделю-другую. Но и так она вполне годилась в пищу.

— А сам Торсен сейчас где?

— Дык где, — усмехнулся Кип, — как приехал вчера вечером в наш дом, так из него и не выходит. Зыркает всё из окна. А сам злой такой. Когда я в город поехал, он каждое яйцо в корзине сосчитал. Должно быть, забоялся, что часть вам отдам.

Интересно, сколько он выдержит там, в лесу? Ведь в городе у него собственное дело, которое он не может надолго оставить. Как бы он ни доверял своим мастерам и продавцам (в чём я, правда, сильно сомневалась), он должен контролировать их работу. Как скоро он поймет, что новая собственность скорее вредит ему, чем приносит пользу? И нового слугу он, похоже, тоже не нашел. И наверняка не найдет, судя по тем разговорам, что я слышала в управе.

А пока я решила не рисковать и не просить Кипа привезти нам еще картошки. Сейчас нам важнее, чтобы он продолжал находиться там, в доме. А картошку стоит попробовать у Торсена просто купить. Он сейчас в отчаянии и будет рад заработать на этой собственности хоть что-то.

И узнав от Кипа, что в обед Торсен собирался быть в своей ювелирной лавке, я решила с ним поговорить.

До улицы короля Георга на сей раз я добралась за семь минут. Ювелирный магазин был открыт, и за его прилавком стоял всё тот же усатый молодой человек.

— Я хотела бы поговорить с господином Торсеном, — сказала я, сухо кивнув в ответ на его приветствие. — Надеюсь, сегодня он дома?

— Вам было назначено, мадемуазель? — спросил он. — Дело в том, что господин Торсен прибыл в город всего на пару часов, и он принимает только по предварительной договоренности.

— Нет, назначено не было, — я не стала врать, — но, может быть, вы передадите ему, что с ним хотела бы поговорить мадемуазель Бриан?

Мужчина черканул на листке бумаги пару строк, колокольчиком вызвал мальчишку-слугу и попросил отнести записку хозяину. Мне же предложил пока посмотреть на выставленные в витрине драгоценности.