Меня встречал двадцатилетний дружелюбный компьютерный фанат по имени Маркос Панама, единственный сотрудник кубинского банка данных, которым владела группа британских умников, включая и Чарли Уиллза из Т12. Именно через Чарли я связался с Маркосом Панамой. Первое, что я сделал после обмена рукопожатиями - передал ему конверт с половиной его гонорара в долларах США.

- Остальное по завершении, - сказал я.

- Нет проблем, - кивнул Маркос Панама, убирая конверт в одну из сумок на поясе. - Я уже начал отрабатывать свои денежки. Например, я знаю, где поселился сеньор Наццаро.

- Отель «Севилья». Он останавливался там в прошлый раз, и я звонил из Лондона, чтобы проверить. Не домосед он, этот мистер Наццаро. А как насчет Барри Дина?

- Я в растерянности. У него есть бунгало в Мирамаре, но оно пустует более четырех недель… Это весь твой багаж?

Сумка, собранная перед самым вылетом, висела у меня через левое плечо, а в правой руке я держал блок беспошлинных «Тропик Ультра».

- Это все, что мне нужно. Маркос Панама ухмыльнулся:

- Тогда пошли. Поверь мне, приятель, мы здорово повеселимся.

Он действительно был молод - легкий и щуплый мальчишка с гладкой оливковой кожей. Черные курчавые волосы коротко острижены, впрочем, оставлена тощая коса, свисающая чуть ниже плеч. Вырядился он в непомерно большую для него японскую футболку и мешковатые желтые шорты. На талии - широкий ремень со множеством кармашков, дешевые сандалии на ногах. Он бросил университет, так как мог сделать больше денег на информационном поприще, чем если бы получил профессию стоматолога, которую выбрали для него родители. Я узнал это и многое другое, пока мы ехали в город на крохотном ярко-зеленом электромобиле с прозрачной крышей. Нанесенная из распылителя краска представляла собой множество мельчайших солнечных элементов, соединенных в батарею, заряжавшую аккумулятор автомобиля. Кузов изготовлен из переработанной кокосовой скорлупы, укрепленной полимерами. Внутри было так тесно, что пришлось поставить сумку на колени, а блок сигарет бросить в ноги, ибо никакого другого места для них не нашлось. Я не возражал. Для этого я был слишком занят - я курил.

Маркос Панама сообщил, что Барри Дин работал через посредника.

- Его зовут Ибрагим Иснага. Он вернулся на Кубу после снятия экономической блокады и теперь занимается мелким экспортно-импортным бизнесом, без особых успехов. Сейчас владеет парой небольших порносайтов и анонимным ретранслятором.

- Aglet.cu?

- А, так ты знаешь…

- Любопытное совпадение. Возможно, тебе удастся что-то выяснить об этом анонимном ретрансляторе. Было бы неплохо установить, где находится сервер. Думаю, мне следует поговорить с мистером Иснагой.

Маркос поднял с переносицы защитные очки и посмотрел на меня:

- Если ты хочешь с ним поговорить, придется выложить что-то на стол.

- Я не интересуюсь тем, что продает Дин, мне нужен он сам, а Иснага должен знать, где он засел, - сказал я и закурил четвертую сигарету подряд.

- Раз уж ты на Кубе, приятель, я добуду тебе настоящего курева. «Кохибас», «Коронас», «Ромео и Джульетта», «Тринидад» - только назови. И по самой сходной цене.

- Я пытаюсь бросить.

- Куря эти? Поверь мне, ты уже бросил. Если ты куришь эти, ты не курильщик.

Нам удалось выбраться из транспортной пробки возле аэропорта, и теперь мы боролись с новой пробкой по дороге к Гаване. Дорогу разворотили, чтобы построить новое скоростное шоссе, и для проезда осталась одна полоса. Хотя Маркос ловко вел свою верткую машину, маневрируя среди крупных транспортных средств - огромных грузовиков, тракторов, автобусов, такси и просто легковых автомобилей, дружно выбрасывавших густые выхлопы в удушающе знойный воздух, уйма других электромобилей пыталась проделать тот же трюк, наряду с мотоциклами, скутерами, мопедами, обращенными в рикш, и моторизованными трехколесными велосипедами, влекущими тележки, доверху загруженные телевизорами, компьютерами или кондиционерами. А порой водители со встречной полосы, когда им надоедало торчать на месте, пытались проехать по нашей. Казалось, тут предпочитают звуковые сигналы тормозам. Сигналы ничуть не походили на короткие гневные возгласы гудков Лондона - здесь шел настоящий музыкальный диалог. Останки погибших автомобилей усеивали обочины. Поникшие цветы и фотографии покойников обильно украшали погнутые дверцы и разбитые ветровые стекла.

- Теперь у нас у всех есть свои машины, - пояснил Маркос. - Мы учимся самовыражению.

Мы миновали череду карет «скорой помощи». Я подумал, что они направляются к месту особо серьезной аварии, но

Маркос заверил меня, что это медицинские туристы, явившиеся на Кубу для лечения, которое в остальном мире либо запрещено, либо слишком дорого.

- Теперь многие сюда приезжают в надежде на клеточное омоложение, - сообщил мой водитель. - Это называется «хромосомная подтяжка», область геронтологии, а наши клиники - лучшие в мире.

Высокие пальмы, склонившие верхушки с неправдоподобно маленькими пучками зеленых листьев, замерли на фоне синего неба, такого яркого, что глазам больно… Громадные красочные плакаты большей частью восхваляли коммунизм. Я тут же вспомнил рассказ Джули о невзрачном коммунистическом магазинчике в Брюсселе с его мелкими сувенирами. Далее показался склон, где теснились лачуги, собранные из ящиков и мятых консервных банок - дома палестинских беженцев. По словам Маркоса, большинство приехало из деревень. Показалась фабрика, окруженная цепными изгородями, за ней вереница многоквартирных зданий, никогда не видевших ремонта - жилье, возведенное из некрашеных цементных блоков необученными добровольцами в дни экономической блокады.

Теперь мы угодили в затор иного рода: бибикавший и извивающийся вдоль улицы с торговыми рядами бытовой техники и электроники. Свежий ров красовался посреди дороги, на дне рабочие разматывали блестящие бухты оптоволоконного кабеля и раскладывали его по каналам с цветной маркировкой. Дети на улице продавали сигареты поштучно и пластмассовые зажигалки. Сладкое зловоние городских стоков прорывалось сквозь запахи выхлопных газов.