В такой идиллии мы повстречалась полгода, пока я не узнала, что у него таких, как я, десяток, и что он переспал почти со всеми преподавателями нашего университета. Я, ослепленная яростью и безумной ревностью, взяла тяжеленный железный фонарь, который лежал в багажнике моей машины, подкараулила его у дома и, когда он подходил к подъезду, подкралась сзади и треснула со всей силы ему по голове, он упал, и я стала добивать его с криками: – сдохни, сука! Он же просто лежал и не отбивался, он тоже, кстати, любил боль, только не причинять, а получать. Когда я увидела, что он улыбается и говорит мне – давай еще сильнее, размозжи мне голову, выбей из меня всю дурь! Проломи мне череп, чтобы вытек мой гениальный мозг! – я испугалась, что он тронулся умом от увечий, перестала бить и убежала. После этого происшествия мы больше с ним не виделись, благо уже наступило лето, и сессия была сдана, а потом он, говорят, перевелся преподавать в МГУ.
– Интересный рассказ, – с казал я, почесав голову в задумчивости. – Значит, я тебе напоминаю его, поэтому ты так легко согласилась быть моей.
– Отчасти да, – не отрицала она, – а дальше посмотрим, надеюсь ты также неглуп, ну или хотя бы наполовину умен, как он, – подшутила она, улыбаясь. Я же, видя ее улыбку, не мог злиться на нее, ее улыбка обезоруживала меня, ради такой идеальной девушки я готов быть самым-самым-самым умным, лишь бы быть с ней рядом.
– А самое интересное, что все в университете узнали о том, что я избила препода, после чего все парни стали обходить меня стороной, за спиной называя меня психичкой.
– Да, их можно понять, – согласился я с их диагнозом, – но ты меня не пугаешь, да и я сам не прост характером, и, наверное, тоже не всегда в ладах с головой.
– Это хорошо, а то не хочется встречаться с сосунком, – сказала она, прильнув ко мне.
– А расскажи о своих родителях?
– У нас что, сегодня день допроса?
– Так, не выкобенивайся и запомни, я говорю, ты делаешь, – включил я строгость.
– Ммммм, а это по мне, давно меня на место не ставили. Хорошо, расскажу, слушай, милый и не перебивай.
Отец у меня живет сейчас в Америке, он известный писатель, может, читал его книги? Александр Камолов.
Я отрицательно покачал головой.
– Неважно, его в нашей стране почти никто не знает, он в основном известен за рубежом, потому что у него романы про ЛГБТ-сообщества, у нас же эта тема под запретом, да и как-то неинтересна публике. Так вот, он в советские времена работал, кстати, как и ты, инженером, проектировал дома и все такое. Но после третьего развода, когда ему было тридцать восемь лет, уволился и переехал жить на дачу под Истрой. И стал писать книги. Он нигде не работал и жил на средства, что скопил за годы своей трудовой деятельности, но так как в советское время за тунеядство сажали, то его тоже могли посадить, но повезло, что страна уже разваливалась и до него не было никому дела. Это был 1986 год, когда он начал писать, за год он написал три книги, но они были слишком откровенны, и его никто не хотел издавать. Тогда он на свои средства напечатал тираж в десять тысяч экземпляров и стал распространять через знакомых. В итоге он за год продал сто тысяч книг, люди со всей страны приезжали купить его книги. В это же время он познакомился с моей мамой. Она жила тоже в этой деревне, они были соседями, окна его дома выходили на их огород, он часто любовался ее красотой. Когда он только переехал, ей было семнадцать лет. И он, конечно, понимал, что она, такая молодая, не захочет быть с ним, старым, потасканным мужчиной, и не решался позвать ее на свидание. Вот так они целый год смотрели друг на друга украдкой, мне мама рассказывала, что она тоже сразу запала на симпатичного соседа и тайно подсматривала за ним, когда он в беседке писал свои романы. Она представляла, что он пишет ей стихи.
В итоге как-то летом, когда он, как обычно, прогуливался по деревне в поисках вдохновения, она сама подошла к нему и заговорила. Они разговаривали без перерыва шесть часов и не заметили, как уже наступила ночь, и когда они прощались у ее дома, моя мама взяла и стала целовать его, от чего он, конечно, не отказался. После этого они начали встречаться и поженились, через год я родилась. После того, как распалась страна, книги моего отца стали издаваться крупными тиражами, но он уже в этот момент был знаменит на весь мир и в 1994 году уехал на ПМЖ в Америку, он там уже с 1992 года постоянно бывал. На данный момент у отца больше двадцати книг, написанных и растиражированных по всему миру. Мама же не захотела туда переезжать, но и разводиться тоже не согласилась, и они до сих пор вместе. Она к нему в Майями ездит в январе на месяц, он же приезжает в Москву только в июле, тоже на месяц. Вот такой у них гостевой брак, но они счастливы. У мамы, конечно, не такая насыщенная жизнь, как у отца. Ее зовут Каролина Ларсон, она у меня шведка, кстати, у отца тоже целая смесь национальностей: татарская, русская, латышская, эстонская. У меня фамилия матери, папа не настаивал, чтоб жена взяла его фамилию, поэтому мы с мамой Ларсон. Она до встречи с отцом была обычной деревенской девушкой без перспектив и образования, но после она стала много читать, чтобы соответствовать его уровню мышления. В девяностые благодаря папе она тоже поступила во ВГИК, после окончания стала продюсировать фильмы. Вот такая история.
– Интересная у тебя семья, – кивал я, понимая, что я ей не ровня вообще ни в одной ипостаси.
– Тебе, наверное, не хватает присутствия отца, поэтому тебя тянет на взрослых мужчин? – спросил я.
– Наверное, так и есть, я как-то не вдавалась в суть этого, главное, что у меня теперь есть ты, остальное неважно.
Мы очень долго сидели в ресторане до самого закрытия. Как только мы вышли на свежий воздух, я спросил – ну что, домой?
– Да, хочу к тебе домой, – неожиданно ответила она. Я не поверил своим ушам, я-то думал, что отвезу ее к ней домой, а она почему-то хочет ко мне в гости.
Мы пошли ко мне, благо идти было недалеко, как только мы зашли, она веселясь, непринужденно говорит – я в ванну. Я же пошел в комнату, включил телек и просто стал сидеть, не подозревая, что Майя выйдет из ванны голая. Она тихонько подкралась ко мне сзади и стала меня целовать в шею, попутно раздевая. Мои зрачки расширились при виде ее сексуального спортивного тела, на котором не было не единого изъяна. Ее идеальное тело смотрелось словно скульптура гениального мастера, казалось, таких не бывает в природе. Мое сердце замерло, а вся кровь хлынула к паху, ощущение было таким, что сердце вот-вот остановится от счастья, что она моя, что она тут со мной, и я могу наслаждаться ее наготой!
Глава 4. Гонка, задание первое
Мы с Майей с нетерпением ждали начала гонки, машина была готова, все вещи были собраны, включая инструменты, которые, я надеюсь, нам не понадобятся. В итоге весь багажник забит всем необходимым, большую часть места занимал увесистый чемодан с одеждой, который Майя собрала в дорогу со словами – я не хочу, как лахудра, быть каждый день в одном и том же наряде. Я уже стал привыкать к ее красивым нарядам и вообще к утонченному вкусу не только в одежде, но и в жизни. Но умение красиво одеваться больше всего радовало мой глаз визуала, каждый ее наряд был усладой для меня. Поэтому я не стал возражать против такой большой поклажи, хотя лишний груз был не очень кстати.
В ночь перед началом гонки Майя осталась у меня ночевать, чтобы мы не тратили время, пока я заеду за ней, и сразу могли рвануть на точку сбора. Адреналин так и бурлил в нас, мы всю ночь ворочались, думая о предстоящем дне, и никак не могли нормально уснуть в ожидании заветной смс-ки. Мы понимали, что она может прийти в любую минуту, ведь в этой гонке нету рамок и договоренностей. Под утро мы все же уснули.
В шесть утра Майя меня разбудила со словами – просыпайся, милый, пора ехать, пришла информация, куда нам нужно прибыть. Я, протирая сонные глаза, прочитал сообщение с неизвестного номера: «встреча в восемь утра в Новокурьяново у мемориала Великой Отечественной войны, опоздавшие будут исключены из гонки». После прочтения я подскочил как ужаленный и стал беспорядочно носиться по квартире, попутно одеваясь и чистя зубы. Майя была уже одета, и даже успела умыться и приготовить нам кофе, чтобы спала дрема бессонной ночи.