Маленькая рожица стала жёлтой и расплылась в улыбке вместо прежней широкой ухмылки.

— Привет, мамуля, — заговорил он голосом моей дочери, и я подпрыгнула, потому что мне показалось, что она находится здесь со мной в комнате, и когда я слушала её, у меня на глаза навернулись слёзы, потому что я не видела её столько лет, а ведь она, единственная дочь, подарившая мне внуков. — Я надеюсь, тебе он понравится. Ты говорила, что тебе нужна помощь, а Джонас сказал, что это первоклассный бот с искусственным интеллектом, используемый фермерами Рейнской области. Он поможет тебе с садом и с этой чёртовым козлом. — её смех, такой же громкий и раскатистый, как и мой, смягчил остроту её слов. — В любом случае, дай мне знать, когда получишь его, и, пожалуйста, сразу же опробуй, а не оставляй просто стоять на кухне, как вафельницу, которую я подарила тебе на Рождество.

Я подумала про себя, но ничего не сказала вслух, потому что знала, что она меня не слышит, но, между нами говоря, что мне делать с вафельницей, а? Что, чёрт возьми, такое — вафли?

— Позвони мне, как только опробуешь. Я хочу знать, как он работает. Люблю тебя, мамуля. Созвонимся, хорошо?

После этого улыбающаяся рожица снова стала зелёной, и бот произнёс:

— Конец сообщения. Ещё раз здравствуйте, миссис Хаггинс, у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

Я задумалась, медленно опускаясь в кресло.

— Как мне вас называть, сэр?

— Как пожелаете, миссис Хаггинс.

— Ну, во-первых, не называй меня так. Все зовут меня тётушка Мерль.

— Конечно, тётушка Мерль!

Я ещё немного подумала:

— Что, если я буду называть тебя Линкольн? Это имя моего мужа, но оно ему больше не нужно, он умер, а я привыкла его произносить.

Зелёная рожица вспыхивает, рот округляется от удивления.

— Для меня это большая честь, тётушка Мерль. В моей базе данных указано, что я первый Батрак 4200, получивший человеческое имя!

— Сколько вас таких?

— Я новая модель! На данный момент продано 30 000 экземпляров меня.

— Итак, как же назвали других Батраков 4200?

— 29 999 назвали Батрак 4200, - весело отвечает он.

— А ещё одного?

— Его назвали Мобила!

Я покачала головой. Иногда люди не слишком изобретательны, да, да.

— Что ж, отныне ты — Линкольн.

— Я очень ценю это, тётушка Мерль. Теперь я готов выслушать инструкции. Какими делами вы хотели бы, чтобы я занялся?

И вот я вывела его на улицу, к подножию холма, и показала ему огород с моими помидорами, мелким голубиным горошком, кукурузой, перцем пименто, огурцами, зеленью и всякой всячиной, и он катился рядом со мной, каким-то образом выросший до размеров пляжного мяча, и всегда смотрел на меня с широкой зелёной улыбкой. Поначалу мне было неловко с ним разговаривать, но к тому времени, как он отрастил щипцы, чтобы собрать и закопать в землю упаковку, в которой он был доставлен, потому что она должна была разложиться на удобрения, я забыла, что со мной робот. Он копал и подрезал, и то, на что у меня уходило целое утро, он сделал за полчаса, и мы всё время разговаривали, я рассказывала ему всё о деревне и обо всех её жителях. Затем я повела его знакомиться с Игнациусом.

Первое, что порадовало — это то, что Игнациус просто наблюдал за ним и нисколько пытался не выпроводить.

— Смотри, Игнациус, — сказала я ему и помахала роботу, который почему-то не запачкался и не вымок даже после всей работы в саду. — Я больше не могу ходить с тобой туда-сюда, так что это Линкольн, отныне он будет за тобой следить.

Линкольн придвинулся ближе к Игнациусу.

— Приветствую, Игнациус! Рад познакомиться с тобой! Для меня большая честь отныне быть твоим пастухом. Я найду для тебя самые лучшие места на поле, чтобы ты смог там полакомиться!

Игнациус наблюдал за ним, жуя травинку, а потом негромко пукнул.

— По-моему, знакомство прошло хорошо! — сказал Линкольн, и его зелёная рожица описала три счастливых круга, подпрыгивая, как шарик для пинг-понга.

— Ладно, давай я покажу тебе, как это делается.

Я медленно прошла с Игнациусом и Линкольном до центра участка, а затем нажала на кнопку, чтобы вытащить колышек, который у меня там был воткнут, и перенесла его немного дальше, в свежую траву, а затем приставила его у земле, чтобы он автоматически вбил себя в почву.

— Тебе не придётся передвигать колышек каждый день, — пояснила я. — У Игнациуса длинный поводок.

— Не бойтесь, тётушка Мерль. Это последний раз, когда вам пришлось выполнять эту работу. Я заберу Игнациуса и верну его к вашему жилищу сегодня вечером.

— Это было бы здорово, — сказала я и пристально посмотрела на козла. — А теперь, Игнациус, не доставляй Линкольну хлопот, ладно?

Игнациус просто наклонил голову и занялся травой. Когда мы повернули обратно к дому, Линкольн спросил:

— Вам ещё с чем-нибудь нужна помощь, тётушка Мерль? У меня много дополнений, и моё легко адаптируемое оборудование может создать всё, что потребуется.

Внезапно он остановился на дороге, и из него высунулись всевозможные предметы так, что он стал похож на дикобраза, только вместо игл у него были нож, вилка, лопата, молоток, отвёртка, ледоруб и руки с когтями, и мне пришлось остановиться и сказать:

— О боже, убери всё это, а то у тебя такой вид, будто ты собираешься кого-то убить.

Всё снова растаяло внутри него.

— Прошу прощения, тётушка Мерль.

— Ты мог бы называть меня просто тётушка, это тоже нормально, — рассеянно сказала я, ведь мне в голову пришла одна мысль. — Но подожди. Ты можешь сделать руки?

Шар вдохнул и выдохнул, и зелёная рожица засияла ярче.

— У меня ОЧЕНЬ хорошо получаются руки. В конце концов, я же — Батрак!

— Что ж, у меня есть идея, чего бы я хотела, чтобы ты сделал, если не возражаешь.

Линкольн слегка завибрировал. Он всегда так делал, когда был счастлив.

— Я был бы рад её услышать!

И тогда Линкольн впервые сделал мне массаж, пока я сидела перед проектором, смотрела канал погоды, а затем новости. Несколько часов растирал мне ноги. После этого он пошёл застелить мне постель, а затем немного прибрал в ванной. Я сказала ему оставить остальное, потому что мальчик сделает это в пятницу, и тогда он сидел со мной, пока я ела свой ужин. Солёную рыбу и немного овощей, потому что теперь всё сложно, и многие продукты, которые мы привыкли есть, не так просто импортировать, они стали слишком дорогими. Но в любом случае, это была хорошая еда, которую ели ещё мои бабушка и дедушка, а они жили долго, да и мне тогда было 85 лет.

Пришло время пойти и перегнать Игнациуса, и Линкольн подкатил ко мне и объявил, что уходит, и я сказал ему, что скоро увидимся, а затем он вышел, передав код двери. Как раз подходило время выпуска новостей, а у меня на коленях лежало вязание, и я только на середине выпуска поняла, что Линкольну уже давно пора вернуться. Я осторожно встала и вышла на веранду.

Автоматически включился свет, и я увидела Игнациуса, стоящего во дворе, привязанного поводком к манговому дереву Джули, растущему у кирпичной стены, но Линкольна нигде не было видно.

— Линкольн? — позвала я.

Нет ответа. Итак, я, прихрамывая, спустилась по лестнице к козлу, который, как обычно, жевал, и когда я подошла ближе, я увидела, что он жевал что-то серебристое и твёрдое, и тогда я поняла, что этот чёртов козёл пытался съесть Линкольна.

Знаете, я была знакома с ним меньше двенадцати часов, но когда я поняла, что Игнациус сжевал Линкольна, у меня во второй раз за день на глаза навернулись настоящие слёзы. Я вытащила маленькую изжёванный кусок изо рта Игнациуса, отнесла его в дом и аккуратно положила на шкафчик красного дерева в гостиной, тот, где хранились все свадебные подарки и красивая посуда. Я не могла разобрать, от какой части его тела он был, но когда я надела очки и хорошенько присмотрелась, мне показалось, что он дёрнулся, по нему пробежала рябь, как по ртути, хотя он, вроде, был неподвижен и казался твёрдым, когда я прикасалась к нему.