Ничего моё племя хмельное не хочет,

Только хлеба, кнута и войны.

Я пойду к моим братьям, туда, где детей четвертуют,

Погляжу, как прекрасны там все и пьяны.

Пусть велит государь наш язык мне отрезать,

Мои глазки косые пусть выклюет грач.

Только кровь свою пить я хочу, о стрельцы, о солдаты,

Только в отчем зверинце с волками играть.

Так сожги моё сердце, Зевес мой болотный,

На скифских углях, на хантыйских дровах,

Напои меня кровью чухонской, жидовской, орлиной,

Облачи меня в перья мещерских Эриний,

О безногий, о китежский Вакх!

Африканеры плохия,

Злыя конголезы

Закуют меня в глухия,

Гулкия железы.

Отбиваясь от неявных,

Оддалённых Дядек,

Я, хоть я один из Главных,

Всё же выпью ядик.

Уебячивая Ротом

Воздухи льдяныя,

Я взорвусь Солнцеворотом

Ради вас, родныя.

Расколюся, растекуся

Талыми лучями

Ради ветошного Гуся

С Божьими очами,

Чтоб некаянно сошлися

Кольцы зюжьих дужек,

Чтоб щедроть паучье-лисья

Засвербила в душах,

Чтоб смеялась шишья Осень

В запертой деревне,

Где сьвященной Жопой оземь

Ёбнулся я древле.

В Александровском Саду

С чорной розою в Заду

Я повешуся на клёне

И тихонько отойду.

Если мимо кто пойдёт -

Пусть в Очко мой Труп ебёт,

Как бы там у него много

Ни было других забот.

А потом, в кругу семьи,

Глазки выкалов свои,

Пусть расскажут те, кто видел,

Как вишу я в забытьи

Том, которого достичь

Ваш мирской не в силах кичч -

В том, которому причастны

Только Глист, Паук и Сыч.

1.

Дорогие москвичи,

Пшли вы на Хуй,

Я удавлю вас

Красной рубахой

С медной бляхой,

Дорогие москвичи,

Хуй вам в Жопу

Вместо укропу

Девятнадцать раз.

2.

Закишели братки кагалом,

А сестрички вобще блин калом,

Голубые жиды,

Голубые жиды -

Это есть Великое в Маломъ.

3.

Из индевеющей ты выплыл

темноты,

как небольшой кусочек мяса в борще.

Я оглянулся посмотреть,

не оглянулся ли вдруг ты,

щтоб посмотреть -

а щто такое вобще?

Я дяде Васе как-то нагрубил,

А дядя Вася Хуй мне отрубил.

И я с тех пор уж не такой счастливый,

Но всё ж горю, как угль

под хладною золой,

Всё жарче мой огонь,

всё тоньше серый слой…

А дядя Вася — он совсем не злой,

Он столь же строгий,

сколь и справедливый.

1.

Я выспренне жыву

с ни с чем не схожей Рожей,

Стремлюся вольно к высотам,

я слышал — говорят,

что я мол нехороший

какие то людишки там.

Ну что-же! За такое в бошку

им Дулю Медную

перун зафинделит

И Жалом их язьвиць

пошлёт Святой синклит

невидимую огненную Мошку.

2.

Слогая солнечные гимны,

грызя немые валуны,

Я на скалбх жыву,

гнушаясь дола.

И уж скорее захуячит

вас всех в Пезду седой Луны,

Чем я низъёбнуся с Престола.

1.

Златожопую Луну

Звал на тризну злой Закат.

Мне, седому шалуну,

Мальчик молвил: "Гадъ".

Застегнул я коверкот

Быстро: пуговки-то две…

А вдали пылал Восход,

Как аутодафэ.

2.

Где-то неподалекэ

Харкал кровию Восход.

Мне, больному старику,

Мальчик молвил: "Скотъ".

Я последний сьел мускат,

Тихо прочь попёръ, понуръ…

А внутъри горел Зокат,

Как бякфордов щнур.

О, есть ли кто другой,

Как я — ни для чего,

Кому чумной покой

На детское чело

Тяжёлый возложил

Скукоженный венец

И вместо крови влил

Расплавленный свинец,

Кого врождённый тиф

Избавил от забав,

Кто, солнце проглотив

И сразу изблевав,

Рот широко открыл,

Ой, ротик свой большой,

Чтоб Бог его поил

Касторкой и мочой?

В местах общественных развлечений

Тупые бляди ебут муму,

А я один средь безмолвных теней

В моём таинственном терему.

1.

Долбанётся, чекалдыкнется

Ойкуменочька фъся,

Всё страшным образом пездыкнется -

Вот что я вам предрекаю, дьрузья,

Вот что я вам предрекаю, дьрузья.

Сонце лучиком подавится

И падут города.

Всё стухнет, что вы жьрали давечя -

Вот что я вам доложу, господа,

Вот что я вам доложу, господа.

Каждому дадут по бляшечке,

Приползут Червяки.

И все вы весело запляшете -

Вот что я вам предвещаю, братки,

Вот что я вам предвещаю, братки.

2.

За сьтеклом летейских струй,

В склизко-пурпурном хлеву

Шашенька отрубит Хуй,

Зюзя Гвоздь вобьот в Главу.

Это будет

Семинар

По раз-

ра-

бот-

ке

справед-

ливых

кар.

Шаша выпусьтит Кишьки,

Зюзенька отнимет речь,

А потом прочтут стишки

И станут ацким Пламем жечь -

Проведут

Факультатив

По у-

стра-

не-

нью

Всех аль-

терна-

тив.

О Ссыне, щто там пьорнуло в Гъруди?

А это, Ёпче, Сёрце Кровъю облевалось.

В наше врёмя многыя хуюношы

Уссано и пиздьменно блядеют

Иносранныими ебздыками.

Ети бзднанья ссуть один из йих

Неотъеблемыих отъебутов.

Царь земной юдоли — очень хитрая Свинья,

Ток пускает блядьский чорной кровью через я.

Положи мне на крыла изъязвлённые

Лавр колючий из садов белокаменных,

Что склонились над рекою стреноженной

И из ран её всё пьют — не насытятся,

Середь пустыни одень москворецкия

Меня в саван ты шиповый без жалости,

Всеми язвами принять заповедано

От когтистыих листов мне лобзание.

Ты добудь их красным утром погибельным,

Мимо стражи прянь кремлёвскою векшею

И тернового нарви ты мне листвия

С восьмиперстыих ветвей Азраиловых.

Не смотри, что отдан я на склевание

Неотгонной Дребезде со Куропию -

Так и нужно, чтобы медные коршуны

Над Бояновой ругалися перстию.

О, я ведал сыспокон, что на праздичном

В стольной вотчине распнут меня ясене,

Да только Бог мне не сказал, что потребуют

От мещерския желны — злата мёртвого.

Ты не плачь, когда о пристань гееннскую

Я хохочущей ударюся сельдию,

Ты на очи положи мне отцветшие

Малый листик из Евангелья гусьего.

1.

Кофе остыло. Больше уж не нажать

указательным кнопку — много ж, видать, та лунка

обломала ногтей! Лучше, смотря назад,

смахивать пепел (в профиль — на Нибелунга

с настоящей базукой, чьего кольца

не найти в ноздре, в мокром тазу — тем паче).

Так саднит, траузерам кость предпочтя, культя,

что Геракл хитон свой — перьям апачей,