А почему нет?

На меня напал было сценический ступор, хорошо мне знакомый по немногочисленным выступлениям в юности, но я храбро выпалила вертящуюся на языке заготовку:

– На севере жил один молодец, отца потерял, мать пошла под венец. Но парень узнал от духа отца, что в замке пригрели они подлеца…

При упоминании призрака все гости таверны разом замолчали и повернулись к «сцене». Приободрившись, я начала подробно развивать тему общения Гамлета и короля. Зрители заохали, когда я кривыми стихами поведала об отравлении законного монарха и вероломстве вдовы.

Мать Гамлета была категорически осуждена. Никто не пожалел изменщицу. Простые крестьяне и богатые торговцы одинаково понимающе качали головами: бабы, все беды от них.

В конце все рыдали. Клэй, слуги и хозяин таверны терли покрасневшие глаза. Особенно расчувствовался народ на сценах безумия и гибели Офелии. Даже кончина главного героя произвела на них меньшее впечатление.

– Бедняжка, ох бедняжка, – повторяла ведунья и по совместительству предсказательница погоды, вытирая льющиеся из глаз слезы. – Погибла за любовь.

Прорыдавшись, гости принялись бурно выражать свой восторг. Клара быстро сориентировалась и прошлась вдоль столиков с миской, в которую падали медные монеты и мелкое серебро.

– Дань Великому Дракону, – важно повторяла она.

Да-да, это мы не для себя, это на храм.

После выступления я поднялась в нашу комнату. Для Агнесс соорудили спальное место у окна. Я не слишком боялась заразиться, потому что понимала, что певица просто простудилась. Она волновалась за свою пегую лошадку Овсянку и часто бегала в конюшни, накинув лишь шаль.

Агнесс слегка забеспокоилась, узнав, что я ее подменила. Но я заверила девушку, что не собираюсь отнимать у нее кусок хлеба. Даже больше, расскажу несколько историй для расширения ее репертуара. Раз тут так любят душераздирающие драмы, то на них и стоит делать ставку. «Король Лир», например. Ну чем не вариант? И финал поучительный. А у Шекспира еще есть отличные комедии.

Шекспироманкой была моя мама. В детстве мне частенько читали Великого Барда вместо сказок. Странно, что он мне не опротивел. Вот, пригодился даже.

Агнесс успокоилась и все благодарила меня и Клару за сострадание. А мне бы и в голову не пришло оставить коллегу в беде. Как-нибудь, в тесноте да не в обиде, переночуем.

Ночью разыгрался настоящий ураган. Зато утром в окрестностях царила полная тишина. К сожалению, выехать сразу мы не смогли. На расчистку одного только двора постоялого двора у слуг ушло полдня. А что уж говорить о тракте. Оставалось только ждать очередного обоза, сопровождаемого магами. Как я выяснила, здесь это было обычной практикой в снежные месяцы.

После заката я снова вскарабкалась на «сцену». На этот раз я решила пересказать «Слугу двух господ». С удивлением увидела, что сегодня в трапезную спускаются даже те гости, кто раньше предпочитал проводить вечера в своих комнатах.

Сюжет я немного упростила, но зрители радостно внимали приключениям Труффальдино. В качестве музыкального сопровождения использовала мелодию собственного сочинения. Ведь когда-то я писала музыку… тоже до Миши.

Но справедливости ради это не его старания привели к тому, что я сделалась вышколенной домохозяйкой. Я всегда любила готовить и в целом вести дом. Но стихи и музыку я тоже любила. Поэтому сейчас получала истинное наслаждение.

Непритязательные гости таверны слушали меня раскрыв рты. Они не замечали моих огрехов в исполнении на непривычном мне инструменте и рифмовании историй.

В самом финале истории двери таверны распахнулись. На пороге появились вооруженные люди. С ужасом я узнала в одном из них горбатого гнома Белоснежки, кинувшего в меня кошелек.

– Добрые люди, – обратился к притихшим гостям командир отряда, мрачного вида господин с коротким мечом, – не по прихоти, но ради безопасности королевства мы обыщем ваши комнаты. Ищем беглецов и убийц, погубивших людей будущей королевы Камиллы. Клянемся, что невиновные не пострадают.

Приказники затопали сапогами по лестнице, а гном обошел трапезную. По мне он лишь скользнул взглядом. Я пыталась сохранить спокойствие, наигрывая незамысловатое попурри из знакомых мелодий. Пусть меня не узнали. Но они вот-вот обнаружат в нашей комнате Агнесс, допросят Клару – и начнется!

Когда приказники спустились, несолоно хлебавшие и разочарованные, я тихонько выдохнула. Отряд даже послушал мою песню о драконе и принцессе, полный экспромт, но никто не закричал: «Взять ее!». Приказники мирно отужинали и отправились спать.

Я тоже тихонько прошмыгнула наверх. Клара и Агнесс были в комнате, встревоженные, но невредимые.

Я крепко обняла Клару и со всхлипом сказала:

– Прости. Я в тебе усомнилась, вдруг подумала, что ты меня выдашь.

– Я понимаю, о чем ты, девочка, – тихо ответила пожилая женщина. – Думаю, выдав тебя, я получила бы и свой дом, и деньги, и твое имущество. Но нет. Повидав много зла, я поняла, что нельзя множить скорби. Боги воздадут по заслугам всем. Ты не заслужила предательства.

– А ты… ты замечательная, – снова хлюпнула носом я.

Даже у Агнесс подозрительно заблестели глаза. Творцы вообще народ чувствительный.

После отъезда приказников (мы все выдохнули с облегчением, даже кот, которого Клара как главную улику вообще скрыла при помощи магии) работники постоялого двора сняли доску с моим изображением. Теперь ничего не напоминало, что таверну назвали в честь королевы Моргаты.

Малевать нынешнюю королеву художники от слова «худо» не спешили. Конечно, добрая Белоснежка может и наподдать, это при Злой Королеве можно было изгаляться, как хочешь.

Мы выехали вслед за первым обозом, рискнувшим отправиться в путь по северному тракту. Через полчаса нас догнал всадник. Всадница. Мы с Кларой разинули рты, узнав в ней Агнесс.

– Я с вами, – заявила она.

– Куда? – опешила я.

– На север. Скоро начнутся земли барона Холенца, оставите меня в его владениях.

Я вспомнила о простуде девушки и свирепо на нее набросилась:

– Ты с ума сошла? Ты болеешь! Не знаю, что тебе понадобилось у этого твоего… Холензима, но мне не хочется сгружать ему твой труп! Еще и виноватыми с Кларой останемся!

– Я прекрасно себя чувствую, – возразила Агнесс бодрым голосом без признаков хрипоты. – Вся простуда окончательно испарилась, когда я приняла решение. И нахлебницей не буду. Вот! – эта… неблагоразумная редиска, иначе и не скажешь, продемонстрировала нам битком набитую торбу. – Купила у повара в таверне вяленого мяса, сыра и хлеба. И одета я тепло, в такую же непогоду из дома уезжала.

Я, наконец, обратила внимание на одежду Агнесс. Странно, но ее плащ был не намного хуже того, что выделили Моргате. Сапоги на меху из крепкой кожи, теплая юбка из хороший плотной шерсти… Разве что украшений не было, только дешевенькие бусы и браслеты, в которых певица выступала в таверне, и незамысловатая медная фибула на плаще.

Если учесть грамотную речь, умение музицировать и сочинять стихи в таком юном возрасте, то напрашивался вывод, что с образованием у Агнесс все в порядке. И вся она какая-то… интеллигентная.

Клара одобрительно кивнула:

– К вечеру доберемся до Вороньей Пади, там переночуем и пополним запасы. Втроем намного легче.

Котеныш, словно услышав старушку, высунул нос из-под ее шали и возмущенно пискнул.

– Он говорит, что вчетвером, – со всей серьезностью «перевела» Клара.

Мы с Агнесс рассмеялись:

– Хорошо хоть лошади молчат, – хихикнула я. – Но они тоже наши друзья.

– Ага, мою зовут Овсянкой, как птичку. А твой кот похож на горного барса, – заметила Агнесс.

– Разве бывают черные барсы? – усомнилась я. – Я думала, они только бело-серые.

– Бывают, – подтвердила Клара. – Горные жители зовут их «унци». Они водятся на черных горных склонах по соседству с драконами. Те часто опаляют камни своим огненным дыханием, и унци поменяли окрас.

– Значит, будешь Унциком, – сообщила я котенышу. – Барсик – это как-то банально.