Он хмыкнул.

— Может быть, Байрон написал это о ней, но для меня это о тебе. — Я посмотрела ему в глаза, и мне почему-то захотелось заплакать. Как часто я сидела в одиночестве, читая это стихотворение и мечтая о том, чтобы мной кто-нибудь так восхищался? — Полуночная Лили, — мягко сказал он. — Это идеальный способ описать тебя. — Мое сердце разрывалось от радости, я смогла только улыбнуться. Он вернул книгу, и я положила ее обратно в рюкзак.

— Ты знал, что это Байрон, — сказала я. — Ты тоже любишь стихи?

— Я люблю литературу, — сказал он, на его лице появилось растерянное выражение, брови нахмурились. Он поднес руку к голове и помассировал виски, как будто цеплялся за какое-то воспоминание, и это причиняло боль. — Да… — сказал он, опуская руку и улыбаясь мне. — Я уже давно ни с кем об этом не говорил.

Я кивнула, чувствуя удовлетворение от того, что он поделился со мной чем-то личным.

Мы провели следующий час или около того, разговаривая об окружающих нас вещах, птицах на деревьях, типах растений, которые росли рядом с водой. Я знала названия некоторых из них, но не все. Много лет назад я получила книгу о флоре и фауне Колорадо и постаралась узнать как можно больше, но, как я вскоре узнала, потребуется целая жизнь, чтобы узнать все. И кто знал — возможно, это то, что у меня было. Я нахмурилась при этой мысли, что-то отчаянное и тоскующее, что я не знала, как определить, заполнило мою грудь и заставило сердце сжаться. Я хотела большего, чем то, что из себя представляла моя жизнь. Больше, чем маленький, темный, одинокий мир, в котором я жила.

Я хотела, чтобы кто-нибудь спас меня. Но не знала, что делать.

По прошествии времени, я заметила, что руки Холдена начали дрожать несмотря на то, что на нас светило солнце, он начал потеть, как мне показалось, чрезмерно для такой погоды. Я и раньше видела признаки того, что он болен, но не знала, чем — или было ли это частью того, что он собирался каким-то образом решить, пока будет в отъезде.

— Тебе пора возвращаться, — наконец сказала я, смотря на его дрожащие пальцы. Он потер руки о бедра, выглядя нервным и печальным.

— Да, пора. Это был один из лучших дней в моей жизни за последние годы. Спасибо, что подарила мне его. Спасибо, что уделила время.

Я покачала головой.

— Это было… Мне тоже понравилось. — Это казалось таким преуменьшением, но я не знала, как выразить то, что мне понравилось наше времяпрепровождение, как он заставил меня забыть об одиночестве, и я не хотела, чтобы этот день заканчивался.

Я собрала свои вещи, завернула рыбу в пакет — ту, которую Холден поймал руками, и две другие, которые были пойманы удочкой, и положила их в свой рюкзак. Как обычно, оставила удочку.

Большую часть обратного пути мы молчали, Холден все больше нервничал. Мое сердце колотилось. Я не знала, когда мы увидимся в следующий раз, и уже скучала по нему. И это пугало меня. Я хотела больше времени.

«Не уходи», — хотела сказать я. «Прошу, не уходи. Ещё рано». Но я не могла и не хотела, он попросил меня дать ему время. Погруженная в свои мысли, я не заметила, когда мы подошли к опушке леса. Холден прислонился спиной к дереву и скрестил руки на груди. Он снова надел футболку, она практически высохла, но его джинсы были еще влажными. Он закрыл глаза, выражение его лица было болезненным.

Улыбнувшись и внезапно почувствовав себя очень неловко и застенчиво, я глубоко вздохнула и приблизилась к нему.

— Выражение твоего лица… Ты выглядишь так, словно отправляешься на войну, — поддразнила я, пытаясь развеселить его.

Холден тяжело вздохнул.

— Не совсем… Но мне кажется, что так и есть. Ты дождешься меня, Лили?

Я не была уверена, чего именно я должна ждать. Холден Скотт сбивал меня с толку, и я почувствовала себя не в своей тарелке. Но для меня существовал лишь один ответ. Я улыбнулась.

— Да. — Его глаза блуждали по моему лицу.

— Почему ты так на меня смотришь? — Тихо спросила я.

— Как?

— Словно пытаешься запомнить меня. Словно думаешь, что я могу исчезнуть.

— Я сделал это неосознанно, — сказал он, убирая прядь волос с моего лица. — Пожалуйста, не исчезай.

Я покачала головой.

— Не исчезну. — Я шагнула ближе, и он вдруг, казалось, стал очень внимательным, выпрямился, не мигая уставился на меня. Я сократила расстояние, поднялась на цыпочки и прижалась губами к уголку его рта, намереваясь подарить ему легкий поцелуй.

На секунду он, казалось, застыл, а затем из его горла вырвался странный гортанный звук, он повернул голову и мои губы скользнули поверх его, наши рты прижались друг к другу. Я слегка вздрогнула, он внезапно обхватил меня руками, не давая возможности отодвинуться, как я планировала. Открыв глаза, я увидела, что его глаза закрыты, а между бровями залегли морщинки, словно он испытывал боль. Я не могла понять, что это означает, поэтому закрыла глаза, ожидая его дальнейших действий. Вздрогнула, когда почувствовала, как кончик его языка пробежал по моим раскрытым губам. Инстинктивно мой язык двинулся ему навстречу, чтобы ощутить его вкус. Он издал еще один рычащий звук, явно говорящий о том, что ему нравится происходящее между нами, он использовал свой язык, чтобы шире раскрыть мой рот, пытаясь проскользнуть внутрь. Я испустила быстрый вздох и открылась ему навстречу, когда сильное удовольствие пронзило меня. Рука Холдена оказалась на моем затылке, он наклонил мою голову, отчего его язык проник глубже в мой рот. Его поцелуй передавал ощущения от кончика языка до пальцев ног, я прижалась к нему, когда его исследующий язык встретился с моим. Я хотела быть ближе, поглотить его целиком, испытать волнующее чувство, струящееся по моим венам, как можно дольше.

Я провела руками по его спине. Ощущение его подвижных мышц под ладонями усилило удовольствие от поцелуя, и я не смогла сдержать стона в его рот. Он притянул меня ближе, отвечая на мой стон своим.

Наш поцелуй углубился, когда я последовала его примеру, позволяя своему языку кружить вокруг его, пробуя мужскую сущность. На вкус он был соленым, сладким и более прекрасным, чем я когда-либо могла себе представить.

Я не знала, как долго мы целовались, но через некоторое время он отстранился, осыпая меня мелкими поцелуями вокруг рта и вниз по челюсти. Я снова слегка вздрогнула, когда его губы коснулись чувствительной кожи моей шеи.

— Лили, — сказал Холден, его голос звучал задыхающимся и хриплым, — то, что ты делаешь со мной. Я пытаюсь контролировать себя, но…

— Не контролируй себя. Пожалуйста, просто поцелуй меня еще раз, — прошептала я ему в губы. — Я хочу снова попробовать твой язык на вкус.

Холден застонал, положил руки по бокам моего лица и снова поцеловал, наши языки скользили и сплетались в течение долгих восхитительных минут. Когда он, наконец, прервал поцелуй, он снова тяжело дышал, я чувствовала легкую дрожь его тела, словно он едва контролировал происходящее.

— Я должен остановиться, Лили. Не хочу, но должен. Я взорвусь, если этого не сделаю. — Я кивнула. В его голосе звучало такое отчаяние, как будто он был в какой-то агонии. У меня было смутное представление о том, что он чувствовал. Мое тело было горячим, болезненным и неудовлетворенным, несмотря на то, что я только что пережила нечто настолько невероятное. Если бы больше поцелуев привело к еще большей горячей боли, я тоже могла бы воспламениться. Я подняла на него глаза, и он нежно посмотрел на меня, проведя костяшками пальцев по щеке. Наклонилась к его прикосновению и улыбнулась. Я чувствовала себя эмоциональной, легкомысленной и счастливой, очень счастливой. Он наклонился вперед и поцеловал мои веки, я тихо рассмеялась от щекотливого ощущения его губ. Он потерся шершавой челюстью о мою щеку, и я снова хихикнула, почувствовав улыбку на его губах.

— Лили, — прошептал он. — Полуночная Лили. Как мне теперь с тобой попрощаться?

— С радостью, — прошептала я, — потому что мы скоро увидимся. И когда мы встретимся, ты снова поцелуешь меня.