— Шалопаев, — удивлялась «сестренка», когда он поделился своей затеей венчаться, — ты же не веришь в Бога, зачем тебе это?

— Так я и сейчас не верю, — ухмыльнулся атеист, — но откуда мне знать, что выберет мой сын: безбожие или веру? Вот я и решил подстраховаться.

В церкви пахло ладаном, горели свечи, со стен на залетных прихожан строго глядели лики святых. В светлом костюме, рядом с воздушным белым облаком, из которого на батюшку восторженно взирали огромные синие глаза, высокий, плечистый жених смотрелся голливудским красавцем. Рыжие вихры аккуратно подстрижены, темные глаза безотрывно следят за священником, резко очерченные губы крепко сжаты, отчего на скулах играют желваки — Мишка явно волновался, хоть и пытался изо всех сил это скрыть. Похоже, он, действительно, любил свою Светлану. «Сестренка» улыбнулась, вспомнив, как три дня назад убеждала этого упрямого осла надеть на свадьбу светлый костюм.

— В черном хоронят, — уламывала терпеливо по телефону, — а ты женишься. Скажи на милость, зачем тебе рядиться в траур?

— Все мужики в черном, а я, как выбитый, в светлом?

— Все — не ты, — отрезала она, — с каких это пор ты стал подражать другим?

Рыжий надулся, но совет принял. И правильно сделал: от светлых одежд молодых, как будто светлела душа. Священник нараспев произносил глуховатым баском непонятные слова. Кристина попыталась вникнуть в их смысл, но не уразумела толком ничего и решила просто смотреть, не утруждаясь разгадкой шелестящих фраз. Сбоку кто-то негромко кашлянул. Она повернула голову и наткнулась на холодный взгляд из-под прозрачных стекол в золотой оправе. Узкие губы растянулись в учтивой улыбке, голова с идеальным пробором приветливо кивнула — Щукин. Без своих усов Анатоль смахивал на змею, скользкую и опасную. В который раз Кристина поразилась Мишкиной слепоте: с такими, как этот холеный очкарик, не то, что дружить, по одной улице ходить опасно. Она вежливо улыбнулась в ответ и снова уставилась в затылки жениха и невесты. Наконец молодые нацепили друг другу обручальные кольца, нежно поцеловались, и нарядные «прихожане», загудевшие разом, радостно повалили к выходу.

— Добрый день, Кристина, — хрипловатый, вкрадчивый голос резанул сзади ухо, — рад видеть вас снова, — из-за ее спины шагнул вперед и стал на пути Осинский. — А вы еще красивее, чем прежде, — Дубльфим ничуть не смущался тем, что загораживал другим дорогу, — и, надеюсь, умнее, — с едва заметной усмешкой добавил он. — Видел ваш последний фильм, совсем недурно, поздравляю.

Она себя не узнавала: застывшая в растерянности курица, не хватает только разинутого клюва да взъерошенных от трепета перьев.

— Ефим Ефимыч, дорогой, — раскинул руки повенчанный Мишка, — как я рад вас видеть! Знакомься, Светик! Перед тобой один из выдающихся умов России, а, может быть, и мира — Ефим Ефимович Осинский.

— Ваш муж, как всегда, преувеличивает, — Дубльфим галантно приложился к ручке новобрачной, выставив напоказ плешивую макушку. — Поздравляю от всей души! Желаю всегда быть вместе, как две половинки одного большого сердца. Пусть вам подсвистывает счастье, — он был весь, точно из сахара и меда, но девушки обычно сладкое любят.

— Спасибо, — вспыхнула Мишкина суженая. Ее хорошенькое личико раскраснелось, от улыбки на нежных щечках заплясали ямочки, ясные глазки с восторгом смотрели на «выдающийся ум», впрочем, так они сейчас взирали на все вокруг.

— Вы, конечно, с нами? — спросил Михаил, когда они вышли из церкви.

— Нет, к сожалению, дела. Но мой свадебный подарок ждет у ограды. Анатолий, — повернулся он к Щукину, возникшему незаметно рядом, — все в порядке? — тот улыбнулся и молча кивнул, протягивая дарителю большой плоский конверт.

— Пошли! — скомандовал Дубльфим всей команде и решительно двинул вперед.

— Это что за тип? — недовольно спросил у жены Стас.

— Осинский.

— Серьезно? Я представлял его другим.

Шалопаевские гости рассредоточились у своих машин — нарядные, веселые, удачливые, довольные жизнью. Сегодня их ждали застолье, дружеский треп, музыка, танцы, тосты, похмелье — все, чем подпитываются подуставшие от забот душа и тело. Над головами раскинулось безоблачное майское небо, золотился отреставрированный (не без помощи новобрачного) храмовый купол, на пышной сирени чирикали воробьи, неподалеку умывалась лапкой сытая кошка. Бог, к которому, не веря, подлизывался Мишка, наградил свое чадо прекрасным днем и обещал впереди чудеса.

Осинский подошел к серебристой иномарке. Ее квадратные фары хищно таращились, новые, еще не припачканные московской грязью, ребристые колеса обещали послушание и безопасность, овальное металлическое тело кичилось совершенными формами, затененные стекла скрывали комфорт, оплаченный суммой с не одним нулем долларов. Дубльфим любовно погладил сверкающий бок.

— Хороша! — потом вынул из конверта ключ, открыл дверцу, наклонился к машине. И вдруг, словно передумав, резко развернулся.

— Светланочка, подойдите ко мне, — мягко подозвал он белое облачко, — и не забудьте прихватить супруга.

Свежеиспеченная супружеская пара, взявшись за руки, подтянулась поближе. На Мишкиной физиономии ясно прочитывалась растерянность: он понятия не имел, что последует за этим ласковым приказом. На лице его молодой жены — интерес и восхищение. Рядом таинственно ухмылялся Щукин, его очкастый лик выражал довольство.

— Ваша? — уважительно спросил Михаил.

— Ваша, — сменил знак препинания «выдающийся ум» и протянул молодожену ключ с конвертом, — здесь документы на машину. Владейте, ребятки, и наслаждайтесь жизнью.

Народ вокруг радостно захлопал, а Кристина неожиданно почувствовала себя на спектакле, претенциозном и пошлом. Не разделял общих восторгов и Стас.

— На хрена им такой подарок? — досадливо шепнул в женино ухо. — Наш друг и сам не бедный.

— Водить умеете? — вежливо спросил Осинский Светлану.

— Умею.

— Тогда прошу, — и шире распахнул дверцу.

— Ну нет! — опомнился Мишка и удержал жену за руку в белой кружевной перчатке до локтя, на тонком запястье сверкнул золотой браслет. — Спасибо за царский подарок, но первые метры жена поедет со мной в нашей машине.

— Так это тоже ваша, — с улыбкой заметил Щукин, — только новая, даже не обкатанная.

— Михаил прав, — Дубльфим захлопнул дверцу, — первые шаги лучше делать по накатанной дорожке, безопаснее выйдет, — улыбнулся он и посмотрел на часы. — Все, дорогие мои, свой лимит времени я исчерпал, — подошел к молодым, троекратно, по-русски расцеловался с каждым, весело сделал ручкой остальным, кивнул Кристине с мужем, повелительно бросил что-то подскочившему малому в темном костюме и направился к застывшему у обочины черному, похожему на акулу, автомобилю. Парень услужливо распахнул заднюю дверцу, осторожно прикрыл за хозяином, упаковался на переднем сидении, и «акула» бесшумно заскользила по асфальту.

— По коням, ребята, — взмахнул рукой новобрачный. Захлопали дверцы, загудели моторы, прицерковная улочка разом растеряла своих нарядных и не очень аккуратных гостей: на небольшой площадке у церковной ограды то тут, то там валялись окурки, хотя неподалеку скучала без дела урна. — Анатоль, отгонишь красотку? — попросил друга Мишка. — И сразу к нам, я тебе местечко рядом с собой придержу.

Глаза за стеклами очков холодно блеснули, по лицу пробежала тень. Но заметила это только Кристина, молодожен от счастья стал хуже видеть.

— Я Алексею скажу, он отгонит. Не волнуйся, — улыбнулся Щукин. Так, видно, улыбается очковая змея перед тем, как заглотнуть добычу. Очкарик жестом подозвал стоящего у «вольво» молодого парня и передал ему ключ зажигания. — Отгони к Михаилу домой.

— А если гаишник? Как я без документов?

— Делай, что велено, — приказал отрывисто и ушел, не оглядываясь. Красная «вольво» проглотила недовольного владельца, фыркнула и умчалась прочь.

— Что это с ним? — удивился Мишка. — Неужели обиделся?

— На обиженных воду возят, — резонно заметила молодая жена, — не переживай, — и привычно запрыгнула в шалопаевскую машину, даже пышная юбка не помешала.