На телефон стали поступать звонки с неизвестного номера. Много, очень много звонков. Я вытащил сим-карту, разломал ее камнем и выбросил в реку вместе с телефоном. Да так и остался сидеть до самого вечера, перебирая «безделушку» в кармане чужого пиджака.

Друг

Я никогда не верил в чудеса, но вот только не сейчас, сейчас как раз в чудо-то я и уверовал. По дорожке вдоль берега прогуливался Петр, мой друг Петр Иноземцев. Увидев меня, он со всей своей широкой и открытой улыбкой направился в мою сторону и присел рядом. Я, конечно, очень, очень рад был его видеть.

– Акимушка, привет, как я рад тебя видеть! Ты где пропадал, я уже сто лет тебя не видал? Ты бы хоть позвонил когда, что ли?!

– А то, может, я уже подох … – горестно вздохнул я.

– Не понял, в каком смысле? Что-то я гляжу ты не в настроении! А, дружище?! – обеспокоился приятель.

– Привет, Петр! Ты на меня не обижайся, я тут понимаешь…

– Подожди, ты весь бледный, пойдем, расскажешь мне, что с тобой приключилось!

– Понимаешь, я тут влип в такую историю, что даже если броситься с небоскреба, то поймают на лету, изобьют, затем убьют и сожгут в топке, как Сергея Лазо.

– Ну ты, брат, и задвинул! Это ж где ты так набедокурил, что с тобой прям вот такое могут сделать? А впрочем, поехали! По пути все расскажешь. На парковке мы сели в его Гранд Чероки и умчались в ночь.

На даче его семьи никого не было. Петр сказал, что жена с детьми и внуками укатила на курорт, и что его одного после всех приключений оставлять не страшно. И рассмеялся. Я вспомнил, что с ним приключилась нелепая история, и он чуть было не погиб у нас в районе, как раз перед тем, как мы с ним познакомились на берегу реки.

Он согрел воду, приготовил очень вкусный облепиховый чай и сказал:

– Ну а теперь рассказывай, что стряслось, дружище?!

Я помолчал, а затем достал камень из чужого пиджака и протянул его Петру. Он протяжно присвистнул в потолок и нахмурил бровь.

– Да, брат, ты, видимо, и вправду влип в какую-то историю, но я не буду тебя ни о чем спрашивать. Ты скажи, что нужно, я постараюсь помочь.

– Помочь? Кому? Покойнику ходячему?

– Аким, давай так: ты вкратце расскажи, а я решу, чем конкретно я помогу или не помогу. Хорошо?

– Я его случайно украл, ну совершенно ненамеренно, я повторяю, случайно, это правда.

– И стоит он, наверное, аж миллион долларов? Поэтому ты так разволновался? Перестань, вернешь, и дело с концом.

– Не-е-ет, возвращать я его не стану, – категорично заявил я, – мне в душу насрали, жену увели и меня растоптали! А стоит эта штука не миллион, а миллиард. О, как!

Петр ошарашено откинулся на спинку стула, и было видно, что он надолго залип, глядя в потолок, не моргая… Затем он кому-то позвонил, но я не слышал, о чем он говорил, потому что вышел на свежий воздух. Потом Петр достал из серванта старый телефонный аппарат и поставил его на зарядку. Такие телефоны, я помню, были в девяностых годах, по ним можно было только позвонить и написать кому-то сообщение.

– Скажи, пожалуйста, а вот тот человек, у которого ты взял камень, видимо, очень серьезный, да?

– Я полагаю, более чем. И, если я его правильно понял, таких, как он, можно пересчитать на пальцах рук и ног.

Мы договорились, что я останусь здесь и из дома не выйду, пока он не вернется из Москвы.

Ситуация на самом деле была трагикомичная, я не мог поверить в то, что произошло, будто это был сон, дурной сон.

Я хотел домой к жене и ненавидел ее одновременно. Я хотел домой и в то же время сказал себе, что дверь я закрыл и стучаться в нее не стану, даже если она для меня осталась открытой. В общем, я твердо решил не возвращаться, и что-то внутри меня, что я не могу объяснить, построило огромную стену между нами с острыми шипами вверху…

Петр уехал, а я остался совсем один. Я бродил вокруг дома, как медведь в клетке зоопарка, всеми фибрами ощущая ограниченность моего пространства. Хотя все это, конечно, относительно. Что касаемо ограниченности, все зависит от того, что мы в конце концов решим – на престоле восседает Его Величество Выбор. Да-да, всегда можно выбрать и выбрать все, что хочешь, как в магазине: купить этот хлеб или тот, молоко, конфеты, штаны, ботинки; купить эту книгу или ту, ну и так далее. Не всегда, конечно, можно выбрать авто или яхту, потому как нужно давать себе отчет, где в этой жизни тебе отведено место: либо ты в партере и ложе, либо на бельэтаже или на галерке где-нибудь под потолком театра. Только разница состоит в том, что в жизни все устроено по-другому, не как в театре, в жизни – чем выше, тем билеты дороже.

– Это же действительно какой-то бред, так не бывает! Люди всю жизнь в лото играют, и на тебе – шиш с маслом, а тут случайно схватил чужой пиджак и стал миллиардером. Вообще-то, честно говоря, история мерзкая вышла, я согласился подхалтурить экспертизой, а что вышло! Нет, не так, решил подхалтурить и на тебе, все вскрылось! Так вернее и правдивее будет сказано! А с другой стороны, не согласись я на это, и мог всю жизнь с рогами проходить… Да и сколько с ними хожу-то, одному Богу известно. В общем, попал как кур в ощип! То, что назад пути нет, это естественно, вот только, дай бог, чтобы Петр помог, а там уж…! – ходил по кругу и рассуждал я.

Всю ночь я ворочался на диване, но сон так и не шел. Вставал, то пил чай, то воду из-под крана, то снова чай, и питье давало о себе знать – как по расписанию я ходил в туалет туда-сюда.

Петр приехал через два дня ближе к ночи на арендованной автомашине. Я уже весь извелся, ожидая его. Он предложил выпить вина, и я согласился, хотя я алкоголь никогда не любил и употреблял крайне редко даже в торжественных случаях. То, что я выпивал недавно у этого Роберта и сейчас здесь, для меня это было уже слишком часто.

Я все же рассказал Петру всю историю со всеми подробностями, а он молчал, молчал и только смахивал пот со лба. Затем он достал из спортивной сумки сверток, положил на стол, а затем развернул. Там лежало четыре пачки долларов США, паспорт для меня, новый паспорт с чужими данными, в котором значилось: Алексей Федорович Сидр. Это было нечто – Сидр, не Иванов, не Петров, не Сидоров, а Сидр, во как! Ну хотя бы какой-нибудь Либерзон или Бельдыев, но нет, именно Сидр! Да еще и из Молдавии, рожденный в городе Кагул. Это был край, я – молдаванин из Кагула!

– Так, смотри, паспорт реальный, только человек давно пропал куда-то, работал у меня, ну да ладно, бог с ним! Сейчас я сделаю твое фото, и мы его аккуратно вклеим, а сейчас пошли! – сказал Петр, и я поплелся за ним. Мы зашли в просторную ванную комнату, он усадил меня на табурет, покрыл плечи полотенцем и достал электрическую машинку для стрижки. Я было воспротивился, но увидев, как он строго взглянул на меня, повиновался. Он быстро справился с моей густой шевелюрой, будто всю жизнь был этаким заправским цирюльником, смахнул все на пол и, улыбаясь, сказал:

– С Вас пятьсот рублей, господин Сидр! Мы оба расхохотались и вернулись в комнату. Он опять уехал рано утром, и я остался один. Я спал, читал, гулял в раздумьях и даже накидал карандашом несколько рисунков на тему таитянских девушек и кубизма.

К ночи приехал Петр с каким-то человеком по имени Мустафа, как оказалось, он был татарин, родом из Крыма, а работал в Москве. Петр отдал мне паспорт, где была аккуратно вклеена моя фотография с лысой головой. Затем отправил Мустафу отдыхать, мне же сказал, что у нас еще много дел. То, что происходило дальше, мне даже страшно было представить. Это и вправду ни в сказках, ни в страшных историях не расскажешь.

Мы с Петром перешли на кухню, и он закрыл все двери на ключ. Затем постелил на стол новую белоснежную простынь и, достав из сумки целлофановый пакет, выпотрошил из него содержимое.

– Давай так, ты не будешь задавать никаких вопросов, а просто сделаешь так, как я решил, потому что ты и так мне уже доверился. Хорошо?

Я лишь вздохнул и виновато кивнул головой. Это и вправду был какой-то сюр.