Ехали долго, сквозь дремоту я переживал о том, правильно ли припарковал свой автомобиль, не увезут ли его на штрафстоянку, а затем, видимо, совсем провалился в сон, и казалось, будто музыка играла не в салоне авто, а у меня в голове. Моему удивлению не было предела, когда по прибытии на место перед выходом из вэна мне завязали глаза. Я не стал возмущаться, меня это даже позабавило: вспомнилась похожая сцена из какого-то фильма.
Кто-то взял меня под левый локоть и поддерживал все время, пока мы поднимались по лестнице. Глаза развязали, как только мы вошли в дом, и я зажмурился, но не от дневного света, а скорее от того, что стены внутри дома были абсолютно белыми, вернее сказать, белее белого. Несколько секунд я постоял, затем, протерев глаза, пошел вперед по совершенно черному мягкому бархатному полу. Удивительное сочетание цветов: абсолютно белый на потолке и стенах, и совершенно черный на полу. Интересно, если весь этот белый свет пропустить через призму, можно получить спектр, радугу, например? А затем все цвета смешать воедино, и тогда получится нечто черное, ну не совсем уж черное, а грязно-серое в черноту.
– Детский сад, ей-богу, первый класс церковно-приходской, и физика в первый год обучения… Белый переходит в цвета, а черный – это полное отсутствие цветов! – подумал я и ухмыльнулся, шагая дальше по огромному залу, посередине которого находился большой лестничный марш. Я обернулся: кроме меня здесь никого больше не было, а дверь наружу была закрыта.
– Первый класс церковно-приходской… Вы меня рассмешили, данная фраза прямо напоминает выражение из детства, очень давно ее не слыхал! – вдруг из ниоткуда раздался голос.
– Как это возможно? Я не говорил вслух! Кто вы?
– Все очень просто, это телепатия!
– Я думал, что это каменный век, и об этой методике уже забыли.
– Забыли, но не все. Сейчас век технологий, но кое-что из прежнего остается неизменным. Да, простите, забыл представиться, я – Роберт, и на этом достаточно, но если хотите, Роберт Ионович. Ионович – это не фамилия, а отчество, отца звали Иона. Давайте просто по имени, мне так удобней общаться. Вы – Аким, я – Роберт. Для меня не составляет никакого труда слышать то, о чем Вы думаете. Такую практику еще с детства я проходил с моими учителями. Я настраиваюсь, глядя на Вас, слушаю Ваш голос, наблюдаю за эмоциями, а дальше все просто – я читаю Вас. Представляете? Для Вас, естественно, это является бредом хотя бы потому, что Вы этого не знаете и не умеете. Все просто: Вы умеете одно, а я – другое.
Голос шел будто бы из пространства, не было ощущения, что из динамиков, но и того, кто говорил, в помещении не было. Я несколько раз обернулся вокруг своей оси в надежде увидеть говорящего. Его тембр мне отчетливо и ясно напоминал тембр только одного человека, любимого мной с детства, это был голос удивительного актера Юрия Яковлева, того самого смешного Ипполита из фильма Эльдара Рязанова.
Тем временем он продолжал:
– Сразу к делу. Вы переступили порог моего дома, тем самым дав согласие на сотрудничество со мной. Не доезжая до этого дома, еще в городе можно было отказаться и выйти из авто, и никто, ни одна живая душа не смела бы Вам препятствовать. Так происходило с предыдущими экспертами, и будет происходить со следующими. Так будет всегда.
– Но я не давал никакого согласия! Я не подписывал никаких документов, я никому ничего не должен! И потом, никакой я не эксперт. Я – художник, свободный художник, заметьте! И преподаватель, и ни от кого не завишу, оставьте меня, пожалуйста, в покое, я передумал и хочу домой.
– Знаете, Аким, свобода, независимость, покой – все это очень дорогие вещи для мира, в котором мы все существуем. Вот, например, свободу нужно заслужить, независимость нужно обрести, а покоя добиться! Ну, во всяком случае, я так понимаю, это дары мира, и меня так учили их понимать, а Вы так легко разбрасываетесь этими понятиями. Да-да, понятиями, а не просто пустыми словами.
Мне категорически не нравился наш диалог.
– Не будьте ко мне так категоричны и прекратите доминировать, мы разговариваем всего пять минуть, а Вы ведете себя так, будто я Ваша собственность.
– Именно так и есть, Вы перешагнули порог дома, а значит Вы – мой. Я вообще владею только теми, кто дал согласие, я имею в виду человека мыслящего или разумного. Homo sapiens, помните? А все остальное я беру, забираю или покупаю. Да, и, конечно же, бережно храню. Вы все увидите, я Вам все покажу. Поднимайтесь по лестнице…
– Подождите, подождите, по телефону был разговор о картинах Поля Гогена, и…
Не успел я сказать эту фразу, как меня потянуло к окну, когда я проходил по помещению, периферийным зрением заметил некое движение в нем. Но это было не чье-то движение за окном, а мое отражение. Подойдя к окну, я увидел себя и задний план светлого помещения. Зеркала… зеркала были с легкой подсветкой, и от этого возникало ощущение, что за окном есть дневной свет. То-то я сразу не заметил, что в огромном зале много небольших окон и нет ни одной шторы или занавески. Все было очень странным, загадочным и неестественным…
Я стоял, оперев о подоконник обе руки, и рассеянным взглядом смотрел в отражение в зеркале, в котором видел только себя, и думал: «Вот, Акимушка, попал ты, видимо, в какую-то неприятную историю! – а затем, громко рассмеявшись и посмотрев вверх в потолок, сказал протяжно, как бы сам себе, – господи боже мой, ну зачем я ответил на этот звоно-о-ок?»
– Ну хватит, Аким, прекратите уже капризничать и поднимайтесь по ступенькам. Смелее, смелее!
Поднимаясь по широким ступеням со слегка срезанными углами, я обратил внимание на то, что звука от моих каблуков нет, вернее, он есть, но какой-то уж очень приглушенный. Я подумал о том, что, видимо, при архитектурном расчете этого здания хорошо посчитали своды и применили отличные звукоизолирующие материалы.
Тут же хозяин дома ответил:
– Вы совершенно правы, мой друг, одно Вы заметили, но не учли – здесь вообще нет ни одного окна, а выполнена лишь имитация, в которую Вы смотрели. Хорошо выполнена работа по микроклимату, в этом доме всегда хорошая погода. Да-да, именно погода. Ее можно менять на пасмурную и влажную или на сухую и солнечную. Не люблю слово «климат», «погода» – красиво, как в песне, помните: «Главней всего…». Что? Правильно: «…погода в доме, а все другое – суета…»
– Мы не друзья с Вами, Роберт, мы не подружились, Вы заманили меня сюда.
– Нет-нет, Вы не правы, мой новый друг! Я предложил Вам сотрудничество, и для этого Вы здесь. Просто есть определенные условия нахождения в моем доме.
– Вы предлагали посмотреть три картины! Где они? Давайте я прямо сейчас посмотрю и уеду уже!
Он перебил меня:
– Да не волнуйтесь Вы так. И картины Вы исследуете, и пообедаем вместе, выпьем хорошего вина, выкурим по сигаре. Выше голову!
– Я не курю!
– Я тоже, но сигара – это другое, это не сигарета, махорка или табак, к которым привыкаешь. Сигара – это нечто совсем иное! Вот смотрите: наливаете в бокал Chateau Gruaud Larose, ну допустим, 2016 года, достаточно молодое вино, закуриваете сигару, опускаете ее кончик в бокал, держите пару секунд и делаете затяжку, ну или, скажем, две. Подержите во рту дым совсем чуть-чуть и выпускайте, почмокайте немного, и Вы ощутите нечто, а уж затем сделайте глоток вина, небольшой совсем, и так смакуйте!
– Знаете, у меня аж слюнки потекли, хотя я ни разу в жизни ничего подобного не делал.
– Я Вас обязательно научу, прямо сегодня. Ну что Вы встали и замерли, поднимайтесь дальше и ступайте по коридору, только слушайтесь обязательно меня, обязательно слушайтесь.
Поднявшись наверх, я увидел большую открытую дверь и пошел в ее сторону. Не было никаких выключателей, свет зажегся как бы сам по себе. Я пошел по коридору, нет, скорее по некому проходу, где по левой стороне не было ни одной двери, а по правой располагались просторные залы, это было видно из-за того, что так называемый коридор был очень широким.