— Эти витиеватые формулировки… Вот надо им всё усложнять? Никогда не воспринимал всерьёз легенды о сотворении, ты уж меня прости, друг, — развёл руками Урмё.

— Они помнят! Ангуис действительно помнят то, что было с их предками. Они миролюбивы, но злопамятны. А у них много чего произошло! Например великое переселение Ангуис и охота на них.

Урмё покачал ладонью перед лицом и нахмурился. Нолан был уверен, что вся картина этого дела уже давно выстроилась в голове друга, вот только не хватало ей глубины, исторической подоплёки, мотивов, которые не лежат на поверхности.

— Я начинаю терять мысль, — наконец сказал старший детектив.

— Всё просто: я увидел в памяти мэра Хайну, которая узнала от него, как он узнал от Нгуэна, её отца, кто её родная мать. А та родилась от союза Чародея и Ангуис, — говоря это, младший детектив чертил пальцем на столе схему рода Принцессы Теней.

— Подожди! — Урмё накрыл его руку своей, чтобы иллюзорный чертёж не отвлекал. — Но Чародеи… Они ведь носы воротят от всех подряд, кроме своих. Притом светлому подавай светлого, тёмному — тёмного, и никак иначе. Ты что-то не так увидел.

— Всё верно. Но это правило, неписанный закон сохранения чистоты вида. Тут как с чёрными лошадьми Теней — другую породу не примут. Но как и в каждом правиле есть свои исключения. Недаром в легенде о сотворении боги смешивали зверей и птиц с детьми Гэньшти-Кхаса — с обычными людьми. И нам, потомкам перводетей богов, ничто человеческое не чуждо.

— Но разве для этого не должны быть особые обстоятельства, мой драгоценный велеречивый друг Нолан, погрязший в легендах и древних сказаниях?

— Должны! — уверенно кивнул тот. — Например, необитаемый остров. О нём, острове-форте, где кроме бессмертного великана, никто не живёт, мне поведал Рихард…

— Стой, стой, стой! — Урмё выставил ладони вперёд, недоверчиво глянул через растопыренные пальцы на друга. — Давай по порядку!

И Нолан рассказал о силе Матерей Фениксов, которая помогла ему увидеться и поговорить с сыном. А тот поведал много интересного, например историю великана Охора и о редких гостях на острове-форте.

— Так значит… — помассировав виски, начал Урмё, но его прервала подавальщица, хряпнувшая об стол подносом с чаем и пирогом. Когда женщина отошла, закинув в карман передника монеты, старший детектив вернулся к разговору: — Значит, эти глаза достались… Хм, будто вытащили и вставили… Но ты меня же понял, да? Достались Хайне от матери, которую звали Энника, которая была второй женой Нгуэна Шау…

— А Хайна оказалась сестрой Чиёна, — добавил Нолан.

— Да. А у её матери они такие потому, что её мать жила на острове, где ела глубоководную рыбу с таким дефектом глаз? Так получается?

— Верно. Ри сказал, что у Охора та же беда с глазами.

— Но, друг мой Нолан, разве такие вещи могут передаваться по наследству? Они же не… Хм, скрещивались с рыбой, а просто ели её⁈

— Видимо, этого было достаточно.

— Если этой рыбы так много, то у нас полмира должны ходить с такими глазами, а у нас из наглядных примеров только малышка-Тень. Не сходится! Не сходится, мой драгоценный друг, даже не уговаривай!

— Как знаешь, — усмехнулся Нолан. — Но я уверен, что мы знаем не всё как о мире и этой рыбе, так и о наследовании дефектов.

— М-м-м, — протянул Урмё и вновь кашлянул, — вот тут я с тобой не могу не согласиться, пожалуй.

Нолан разлил по кружкам чай, подал другу, тот с благодарной улыбкой отпил. Вновь на свет появились пилюли, Урмё отсчитал пять штук, проглотил.

— Хоть помогают? — с болью в голосе спросил Феникс.

— Ну хоть сделай вид, что не видел, а⁈ — приподняв одну бровь, ухмыльнулся Урмё.

— Не могу…

— Можешь! А кстати, ты можешь с помощью Матерей снова связаться с сыном, чтобы уточнить некоторые детали? — попросил старший детектив, видимо не до конца поверив услышанному ранее.

— Не могу. Мой бог Феникс против. Он сказал Матерям больше его не беспокоить по этому вопросу.

— Так вы с ним ещё и разговариваете?

— Да. А я тебе разве не говорил?

— Ты ничего мне не говорил! — с неподдельным возмущением воскликнул Урмё и так поддал коленкой по столешнице снизу, что пирог подпрыгнул и треснул, выпустив густой ароматный пар. Старший детектив замахал руками, разгоняя его, и заявил: — Даже о том, что вы вырезаете — подумать можно, сами себе вырезаете! — на руке эти «перья», я узнал от тебя только недавно! А раньше, в молодости, ты их всё время прятал или отнекивался! Что ещё я узнаю о тебе такого неожиданного?

— Допустим, что я не люблю лук…

Урмё схватился за голову, театрально закатил глаза, простонал: «Какой ужас!» — и оба друга прыснули со смеху. Отсмеявшись и периодически фыркая, поглядывая друг на друга, они принялись за нехитрый обед. К беседе вернулись после того, как разъели по куску пирога, запивая всё ещё горячим чаем.

— Так к чему вся эта долгая предыстория, — отставив кружку, заговорил Нолан, — Ангуис — злопамятны и склонны к кровной мести. Боридас Ставрида, Доживан Павишич и Маджер надругались над Энникой…

— Ну-у, надругались — это слабо сказано, — поморщился Урмё, катая между губ зубочистку.

Феникс кивнул:

— Поэтому они стали жертвами Хайны. Микела Модастос был там, в Макавари. Он сопровождал Хайме и Сезну Теней, чтобы в любой момент принять у неё роды. Но тогда же они встретили там беременную Эннику. А Нгуэна мэр отправил в Макавари, чтобы тот пришёл в себя после смерти матери Чиёна от болезни «придворных собачек». Видимо, там было не слишком людно, раз все оказались рядом.

— У Теней, как я слышал, проблем с деторождением почти не бывает. Тоже исключение?

— Видимо, да. — Нолан взял зубочистку и вогнал её между досок столешницы, отполированной рукавами множества гостей. — Бранд Фарсон тогда говорил, что не ожидали у леди Сезны хорошего исхода. И верно, что не ожидали. Скорее всего, ребёнок родился мёртвым и его заменили на дочь Нгуэна и Энники. Йон-Шу тоже там был, но не препятствовал, как и не помогал. Тени скрыли всё от Хайны, то есть солгали действием, а она не терпит лжи, потому так и отомстила. И поэтому Тени-советники прервали расследование, ведь тогда бы все узнали, что преступники на самом деле те, кого все считали жертвами. Вот только преступниками они стали четырнадцать лет назад.

— Подожди, получается, раз мы до этого докопались с помощью твоих… — Урмё раскусил зубочистку и хмуро посмотрел на друга, — твоих опасных способностей, то теперь и мы соучастники давнего преступления?

— Можно сказать и так. Свидетели. А свидетелей, как ты знаешь, устраняют или держат на коротком поводке. Думаю, им, как и Маджеру, хотелось быть раскрытыми. Они поняли, что Хайна всё знает… Чем-то это похоже на суд. И им нужен был судья — третья сторона, которая бы разобралась во всём этом и установила правых и виноватых. Вот только процесс длиною в жизнь вряд ли будет завершён, ведь теперь он вышел за границы и приобрёл этот неприятный политический окрас…

— Ну я же говорил, что мы теперь в этом по самые уши. Хотя имел ввиду нечто другое. Подожди, но Нгуэн ведь тоже был виновен, раз отдал её так просто. Почему же на него не было покушения?

— Ему хватало и Филиппы, которая пичкала его кокке. Если я правильно понял воспоминания Виктора, то Хайна и Филиппа были дружны. То есть девочка наказала отца руками его третьей жены. Ещё бы та не отказывалась показать его лекарям — они бы сразу нашли следы отравы в крови. А это, считай, доведение до безумия и карается по закону. И Шермида возила Чиёна в Ярмехель не просто так. Она наверняка с помощью своей силы внушения хотела представить его Патерио-Энба как наследника. Но не получилось.

— Вот эта твоя версия… Она немного натянутая. Тебе так не кажется? — Урмё выразительно поднял другую бровь. Нолан пожал плечами, не имея других вариантов. — Но я признаю, что сделать Тень самым главным в городе Энба-оленей весьма-а-а сомнительное мероприятие. Но что же остаётся?

— Тогда у Филиппы одна дорога.