— Правильно ли я понимаю, господин мэр, что свадьбы Принцессы Теней Хайны и дочери Патерио-Энба должны были предотвратить возможное нападение в будущем со стороны Радонаса?

— Не только. Ещё южане обещали быть на нашей стороне против Бех-Абара. А теперь… А теперь всё пошло кувырком. К тому же Прэстан не так сильно заинтересован в Лагенфорде, как мы смели надеяться. Подарок принца принцессе был весьма формальным, а на наше письмо с ходом суда так и не дали ответ. Вероятно, Прэстан имеет несколько вариантов, чтобы закрепиться на мировой денежно-содружественной арене.

— Но тем не менем, как-то это нечестно выходит: решать соглашение между странами за счёт женщин. Вы не находите? — задумчиво произнёс Нолан и с силой потёр лоб.

— Вы ничего не смыслите в политике, господин младший детектив, — грустно улыбнулся мэр. — Женщины всегда были ценным ресурсом — у вас, Фениксов, разве не так? А что есть у одного народа, вполне может быть и у другого — все мы в основе своей одинаковые люди. Например, вы знали, что Бех-Абар по давнему соглашению отправлял своих принцесс в Радонас для продолжения рода?

— У них там склад с принцессами? — фыркнул Урмё. Нолан слегка улыбнулся, радуясь, что к другу возвращалась его привычная живость.

— Нет! Не прикидывайтесь несведующим хотя бы вы, старший детектив, — пожурил мэр. — Так у них называют дочерей в старших семьях кланов. Это название не имеет никакого отношения к нашему принятому понятию, хотя есть одно сходство: ценность девушек с таким титулом значительно выше, чем без оного. И любая принцесса Теней может стать матерью наследника правителя Бех-Абара.

— Какое соглашение у Бех-Абара с Радонасом? Откуда оно взялось? И не помешает ли оно вашему пакту?

— Как мы поняли при составлении пакта, то соглашение было расторгнуто и все контакты потеряны, — развёл руками мэр. — Этой традиции уже несколько веков, а её истоки мне неизвестны.

— Думаете, поэтому Радонас ухватился за Ярмехель, который с нами в содружестве, чтобы быть ближе к Теням Лагенфорда, заодно подчинив весь север на этой стороне Великой реки? — спросил Нолан и представил на краткий миг малышку Хайну, которую, завернув в красивую обёртку и перевязав ленточкой, отправляют в подарок далеко-далеко на юг, чтобы обеспечить тамошнему правителю продолжение рода. Абсурд!

— Я не буду это обсуждать, и рассуждать на эту тему не вижу смысла. Эта традиция просуществовала без нас долгое время, и кто мы такие, чтобы лезть в неё. К тому же я сильно сомневаюсь, что Радонас обладает подходящими людскими ресурсами для такого полномасштабного марша, — с лёгким осуждением произнёс Виктор Справедливый.

— Разве вам неинтересно это? — удивился Феникс.

— Интерес здесь ничего не значит, пока положение дел не вредит городу. Послушайте, господа детективы, ваше дело закрыто и…

— Кстати, об этом! — перебил Урмё. — А где сейчас леди Филиппа? Мы по незнанию доставили ей множество хлопот. Кажется, мы должны извиниться.

— Она просила передать…

— У вас же нет с ней связи⁈

— Она довольно односторонняя. С леди сейчас надёжный…

— Энба-олень, — продолжил за мэра Нолан. В голове его со щелчками вставали на место разрозненные кусочки мозаики. — Она в доме двенадцатого советника Маурицио Маушкина, не так ли⁈

Мэр отвёл взгляд, подпёр рукой подбородок, будто и слова больше сказать не собирался. Младший детектив принял это за согласие. Он вспомнил про пакт ненападения, подписанный Гурджегом Фениксом и князем западных Энба-волков Азару. Взглянул на карту. Линия-связь между их племенами пролегла через Лагенфорд. И, будто прознав об этом, через год пост двенадцатого советника занял Энба-олень из Ярмехеля. И что бы это значило, к чему бы вело?

Снова мысли о кукловоде полезли в голову. Города-точки пересекались на карте как неведомое ранее созвездие. И Нолан всё более отчётливо видел, как гладко всё сходилось: северный берег на западе от реки Разлучинки стремился соединиться в одно большое и плотное государство. Но зачем? Против кого нужна такая сила? Кто станет во главе этой махины? Какой город назовут столицей? Размышления прервал вопрос напарника:

— Господин мэр, вы сказали, что Прэстан в нас не заинтересован. У вас есть более весомые доказательства этого?

— Вы читали газету от первого мая? — окольно зашёл Виктор.

— Нет. У меня было много других забот. Лишь от второго.

— Там было сказано, что корабли Прэстана, Гристена и Радонаса совершили между собой торговые сделки в Макавари. Это значит, что им больше импонирует сотрудничество друг с другом, чем с нами или Ярмехелем. Более… — он причмокнул губами, — Положительная практика. Тогда как у нас всё закончилось нелепым представлением и судом… — И снова обжигающий взгляд на Нолана. Тот в ответ мотнул головой.

— Мой сын не виноват! Эти артисты из Цветочной Столицы подняли весь этот шум! — Он не успел подумать, как выпалил: — Может это она против нашего союза с Прэстаном.

Мэр подскочил, сверля Нолана взглядом, замер и рухнул в кресло, казалось, без сил. Голова свесилась на грудь, из ослабевшей руки выскользнула пробка от чернильницы, упала и, дребезжа, покатилась по столу. Едва шевеля губами, Виктор произнёс:

— У меня нет больше сил выслушивать ваши пустые домыслы. Аудиенция окончена. Прошу, господа, покиньте кабинет.

— Нет, — твёрдо сказал Нолан и поднялся.

— Нет? — переспросили Урмё и мэр.

— Нет! — повторил Феникс, обернувшись к другу. В его лице он читал понимание и страх, отвернулся, подошёл к столу и в оконном отражении заметил огонь в своих глазах.

— Господин мэр, я задам последний вопрос. Можете не отвечать, просто подумайте над ответом. Хорошенько подумайте.

— Да что вы себе?.. — Виктор выпрямился, на лице его вновь появилось возмущение, ещё немного и оно сменится гневом. Но стоило ему взглянуть Нолану в глаза, как он пропал. Все чувства и эмоции сменились отрешённым выражением, по лбу и лысому черепу поползли крупные капли пота. Феникс не стал ждать дальнейшей реакции: сила рвалась наружу. Воскресить её, выпустить было легко. И мэр обмяк в прозрачных ладонях, искры-буравчики пронзили его голову от виска до виска.

Нолан глубоко вдохнул и, взвешивая каждое слово, спросил:

— Кто такая Хайна Принцесса Теней?

Он услышал за спиной судорожный вздох Урмё, но воспоминания мэра уже просочились через чёрный лёд забвения, проломили его и устремились к Фениксу бурным потоком, унося прочь от берегов реальности.

* * *

…Темнота. Скрип, будто на стуле раскачивались. Полоса света сверху. Что там? Знакомые до отвращения фигуры, перетекающие друг в друга, гротескные, — фреска «Падение Милитикатры». Голос, полный страдания:

— Они сказали, что им нужнее. Забрали. Забрали у меня Эннику. Чтобы не сказала никому, не обличила… Предали. Предали слово заветное, слово от смерти охраняющее, врачебное… Вот так легко. Не за деньги. За благо. Посулили благо великое нам всем. А я, говорят, того. Не надо, говорят, мне этого. У меня, говорят, сын есть. А что мне сын⁈ Чиён — сорняк. Прорастёт и на улице. А дочку… Я всегда хотел дочку. И вот… Получил. И лишился. И Эннику, Эннику мою забрали. И Хайну мою забрали. И больше никому я не нужен… Ты друг же мне… Сделай что-нибудь, а? Ну чего стоит тебе, а? Верни мне дочку, верни мне мою Хайну! Почему ты молчишь? Почему? Что это? Запах… Брага из кокке, да… Да, не надуришь. Хочешь, чтобы я забылся, забыл. Вик, ты друг мне и товарищ, если думаешь, что мне это поможет, так тому и быть — приму. А Хайна… Моя доченька, пусть она будет счастлива в новой семье…

…Темнота. Блеск заступа в руках. Голос будто изнутри головы:

— Что это? Дневник… Сколько можно хранить бывших жён в своей спальне, а, Нгуэн? С глаз долой. Время лечит. Меня излечило, и тебе поможет. — Стук комьев земли, ещё различима знакомая крышка сундука…

…Темнота. Мозаичные глаза на крошечном детском лице.

— Дедя, давай поиглаем!