— Насмотрелся? — спрашивает красавица маркиза.

С тобой насмотришься, как же. Не даёшь ни насладиться прекрасным вечерком с высоты птичьего полёта, ни поразмышлять над вопросами бытия.

Ладно, чего я тут выделываюсь? Спасибо тебе, Создатель, за всё, и за такую сестру в том числе, за сестёр. Маяковский не знал, кто более матери-истории ценен, Ленин или партия, а я не определюсь, кто мне дороже, Агния или Юлиана. Хотя, нет, наверное всё-таки кузина. С ней я почти ни в чём не притворяюсь. Скрывать, разумеется, многое скрываю, но врать даже нужды почти не возникает.

Спускаться по средневековым лестницам тяжелее, чем подниматься, того и гляди полетишь вниз кувырком и кости переломаешь. А если ещё башкой стукнешься? Не хочу быть как тот Олаф сегодня. Обязательно изготовлю себе амулет восстанавливающий сознание. Да, обязательно. Когда время будет, то, как только, так сразу.

Что-то я про сестру подумал, про Агнию. Ах, да. Размышления всё не дают покоя, те, что по поводу последствий моих предстоящих военных подвигов.

Надо заранее соломки подстелить и написать что-нибудь умное кому-либо — мачехе, дяде Рональду, императору, наместнику Создателя, чёрту лысому, да хоть в ООН, нет, последнее отменяется, не существуют здесь ни ООН, ни нечто подобное, лучше сразу в спортлото обратиться — что не желает аббат Степ рода Неллеров участвовать в светской жизни.

Никакой принцессы мне даже с приданым в виде трона или без приданого не надо. Только-только жизнь молодая начала устраиваться. Агния меня растревожила, душу мою мятежную, вот пусть сама и начинает думать, как нам всем из ситуации потом выпутываться. И на всякий случай, пусть просветит насчёт прав и обязанностей этих самых быков-производителей, именуемых консортами. Мало ли что.

Спокойно уйти в шатёр не получилось. Местный приор, ну, поп по-нашему, даже не старый, а дряхлый седой мужичок, пристал ко мне как банный лист к заднице. Просил спасти церковную утварь от разграбления виргийцами и посодействовать её загрузке в один из обозных фургонов.

Да, я помню, что вера в Создателя никак не мешает грабить церковное имущество. У маркизы целых пять тяжёлых, вместительных повозок имеются под её шатёр, вещи, слуг и прочее, а той приоровской утвари всего-то ничего, в паре-тройке мешков уместится. Хотел уже обратиться к маркизе, но та сама вмешалась:

— С чего ты решил, ваше преподобие, — да, приоры, являются тоже настоятелями, а значит и преподобиями. — Что виргийцы сюда ворвутся? Иди-ка лучше к себе в церковь и молись, истово молись за нашу победу.

Вот так, коллега, обломала тебя благородная маркиза Неллерская. После принятого и озвученного Агнией решения только последний осёл станет ей перечить. Я иногда называю в мыслях себя ослом, но в реальности таковым себя не считаю. Так что, развожу руками, дескать, извини, старичок, ты сам всё слышал.

— Что насчёт ванной? — напоминаю маркизе про её обещание, данное за ужином, организовать мне дворцовый комфорт в походных условиях.

В фургонах полковника Неллерской нашлось место и для большой бронзовой купели. Умеет высшая аристократия жить на широкую ногу даже на войне. Удивляюсь только, почему не из золота. Это сарказм, разумеется.

— Придём, распоряжусь. — обещает Агния.

Ух, ты. И этот придурок здесь? От группы офицеров, находившихся возле штаба главнокомандующего, поймал на себе полный злобы взгляд виконта Виталия Готлинского. Чему я удивляюсь? Готлинский кавалерийский полк тоже здесь, в главном лагере армии.

Сам граф Олег сюда не отправился и наследника, видать, тоже не пустил, готовят город с замком к обороне, средний виконт императору служит, вот и прислали моего недоброжелателя. Земной принцип «на тебе, боже, что мне негоже» наглядно реализован и здесь.

Или меня смутило, что эта сволочь всё никак не угомонится? Так это порода такая есть среди людей, знавал их и в прошлой жизни. Козлы. То, что мы с ним родственники, никакого значения не имеет. У нашего генерала Петра и вовсе родной племянник супруги в виргийской армии служит, он сейчас Леотан осаждает.

Меряюсь с Виталием Готлинским взглядами, как наши лётчики с немецкими на таран ходили, кто первым не выдержит и отвернёт. Отвернулся он. Увы, не потому что я победил силой характера, а офицеров и его в том числе адъютант позвал к главнокомандующему.

Среди командиров успел заметить и Андре Дитонского, махнул ему рукой приветствие, но он меня не видел. Так и зашёл в шатёр, не ответив мне.

— Ты кому там машешь? — спросила маркиза. — Андре? Он приглашён ко мне на завтрак. Увидитесь ещё.

Занятая разговором со счастливчиком Карлом Монским сестрица не заметила мою дуэль взглядами с виконтом. И ладно. Сам как-нибудь разберусь с придурком.

В шатре расстаюсь с сестрой и своим вассалом, направляясь к выделенным мне комнатам в сопровождении своего секретаря и Ригера.

Кто не знает, что такое пюпитр? Я вот про подставку для нот лет пять назад только узнал. Нет, саму-то её сто раз видел, а вот как называется, Даша подсказала, когда я сканворд разгадывал.

— Сергий, неси сюда стило и вощёную доску. Не будем бумагу переводить.

— Вам-то зачем её экономить, ваше преподобие? — резонно заметил секретарь.

— Не будь расточителен. — поднимаю наставительно вверх палец. В средневековом сословном обществе поучение четырнадцатилетним парнишкой того, кто на полтора года его старше, выглядит вполне естественно, да и завоевал я уже себе огромные авторитет и уважение. — Деньги счёт любят.

Не нарадуюсь исполнительности брата Сергия — только что стоял передо мной, и вот его нет. Пара минут, и он снова передо мной. А ведь наши вещи лежат в соседней комнате ещё не разобранными, служанок-то я, ни Юльку, ни Ангелину, с собой не захватил.

Быстро рисую стилом доску и стойку с указанием их размеров. Поставлю пюпитр между окнами на колокольне, разложу на нём книгу с рисунками заклинаний. Плетение буду создавать с западной, выходящей в сторону озера стороны церкви. Так вражеские маги мои художества позже заметят. Или совсем не увидят.

— Что это? — интересуется Ригер, когда я вручаю ему дощечку с чертежом.

— Облегчение работы Серга. — объясняю. — Работать мне придётся долго. Чтобы он часами с книгой в руках не стоял, вот такая приспособа мне его заменит. Дядюшка, пусть не затягивают с изготовлением, эта штукенция мне нужна уже вчера. — перебарщиваю со спешкой конечно, но лучше пусть раньше сделают. Всегда любил заранее быть готовым. — Материал — дерево. Любое подойдёт.

Естественно, пилы, топоры, молотки, гвозди и прочий инструмент мы с собой из монастыря не брали, но в военном лагере как в той Греции есть всё. Чего не найдут в полковых обозах, купят у маркитантов. Торговцы не только грязных шлюх и кислятину, называемую вином, сидром или элем, продают. Так что, нужное Ригер найдёт, а сделать пюпитр и вовсе проблем не составит, мужики у меня в отряде все рукастые.

Два раба втаскивают в мою спальную комнату бронзовый бак овальной формы, ярда два в длину и один в высоту. Мы с Сергием, чтобы не мешать наполнять лохань водой уходим в соседнюю комнату и приступаем к разборке вещей, в первую очередь раскладывая на сундуках магические фолианты.

Приключенческую книгу я тоже прихватил. Кто знает, сколько мы у Тризненского озера проторчим? Почитаю на досуге. Не всё же прагматическими делами себе голову забивать, иногда и развлечься не помешает.

Возвращаюсь, когда парни уже наполнили купель. Таскали воду снаружи деревянными вёдрами уже тёплой, нагретой в котлах на кострах.

Последнее ведро принёс тот, кто совсем недавно бесчувственным телом обвисал на столбе. Морщился от боли, но таскал шустро. Мне-то казалось, что после такой сильной порки он долго валяться будет, ан нет. Наверное кожа у парня дублёная.

— Постой. — командую ему, когда он собирался убегать. — За что тебя наказали? — любопытно же, чем он разозлил сестрёнку.

Раб бегает глазами, но соврать аббату не решается.