– Заходи в гости, не бойся.

– А я и не боюсь, – сказал княжич и тут же по щиколотку провалился в землю. Из избы раздался заливистый смех, рассыпавшийся гулким эхом. – Ладно, немного.

Земля вытолкнула его обратно. Святослав понадеялся, что в избушке Милорады полы надежнее, и, зачем-то набрав полную грудь воздуха, протиснулся внутрь.

Ему приходилось бывать в крестьянских избах и землянках, его не пугали голые полы и вымазанные глиной стены, из которых по весне могла пробиться трава. Он ожидал увидать что-то похожее и немало удивился, когда под ногами ощутил добротный деревянный настил. Выпрямился, да так и застыл. Он оказался в настоящем тереме с расписными стенами и резными дверями. Проходные комнаты тянулись вперед насколько хватало взора. Свят не сразу понял, что стоит широко распахнув рот. Его отрезвил только очередной смешок Милорады.

– Что, княжич, никогда такого не видывал?

– Нет, госпожа Милорада, – пробормотал он и тут же сам стукнул себя по губам.

Девушка рассмеялась.

– Ладно уж, на этот раз прощу. Давай за мной.

Куда могла его повести хозяйка Топи? Свят предполагал, что они сейчас окажутся в какой-нибудь светелке, где висят пучки засушенных трав, как у деревенской знахарки, но Милорада вела и вела его через комнаты. В одной ткались полотна. Княжич старался не сбавлять шагу и не протирать глаза, когда увидел скачущий сам по себе челнок. В другой комнате на полотнах появлялась вышивка. Золотистая игла, точно выхваченный у солнца луч, порхала над тканью и всякий раз выныривала с нитью нового цвета. В третьей комнате спицы сами вязали шаль. Тут Милорада задержалась и подошла к рукоделию, чтоб потрогать мягкую коричневую шерсть.

– Гляди, – она протянула вязание гостю.

– Красиво, – княжич аккуратно коснулся мягкой материи.

– Это я бабушке вяжу. Хотя она мне и не кровная, но вырастила как родную, – сказала девушка и погрустнела. Вязание выскочило из ее рук и снова повисло в воздухе, спицы застрекотали, вывязывая ряд за рядом.

– Где же твоя семья? – спросил Святослав.

Милорада вздохнула.

– Отца нет в живых, его убили во время осады. А матушка там, у берега живет с подружками.

Святослав не стал расспрашивать. Все, что обитало в этих местах, с живыми имело мало общего. Он бросил еще один пристальный взор на Милораду. А была ли живой она сама? Под его взглядом девушка приосанилась и махнула рукой.

– Пойдем-ка, а то у нас еще дел – не переделать, а мы тут болтаем.

Наконец она привела его в комнату, где стоял огромный стол, накрытый вышитой скатертью. А на столе было все, о чем только можно подумать: каши, супы, рыба, птица, дичь, мясо, похлебка, пиво, вино и что-то еще, пряное, сладкое, чего княжич никогда не видел.

– Я о таком только в сказках слышал, – прошептал юноша, замерев перед открывшимся ему великолепием. Он не ел со вчерашнего дня, и теперь от вида кушаний его замутило. Влас вскочил на лавку, и перед ним тут же появилось блюдо с запеченным мясом. Милорада всплеснула руками.

– Только это все настоящее. Скатерка может принести мне еду со всего света, какую я только ни пожелаю попробовать. Хочешь – будет тебе обед как в княжеском тереме, хочешь – как в султанском дворце, а хочешь – как в королевском замке.

В подтверждение своим словам она хлопнула в ладоши. Знакомые блюда сменились горами какой-то пряной каши, мясом, сочащимся специями и маслом, и воздушными кусочками теста, пропитанными медом и орехами. Девушка подцепила один и поднесла гостю.

– Попробуй, это мое любимое.

Святослав подставил руки, но Милорада, словно не заметив этого, ткнула едой ему в губы. Юноша опешил и открыл рот – и тут же зажмурился: ослепительная сладость растеклась по языку. Он даже невольно облизнул губы, собирая последние крошки орехов и теста. Милорада восторженно захлопала в ладоши.

– Вкусно, правда?

– Очень, – кивнул юноша, а живот стянулся узлом, требуя еще. Хозяйка дома тут же опомнилась и подтолкнула гостя к столу.

– Садись, ешь. Ты устал с дороги, а нам еще твоего друга выручать.

Она дождалась, пока княжич сядет на лавку, а сама устроилась напротив него и принялась ловко орудовать ложками, накладывая еду гостю и себе. Святослав не видел ни одного знакомого блюда и не знал, как к ним подступиться. Кое-где он мог различить в запахе специй курицу или рыбу, но на вкус все было… другое.

– Это кушанье сейчас едят в Константинополе, – пояснила Милорада, смешивая еду в тарелке и поливая ее сверху чем-то пряным. – А вот этот напиток пьют в южной пустыне. Даже в Константинополе о нем еще не слыхивали.

Она подняла высокий металлический кувшин с тонким носиком и плеснула в чашки черную горячую жидкость. Комната наполнилась горьким запахом. Святослав осторожно пригубил напиток. Ни на что знакомое это не походило, но удивительно снимало остроту пряностей.

– Что это? – закашлялся юноша.

Милорада расплылась в улыбке.

– Кахва. Или банчум. А что едят в княжеском тереме Дола?

Святослав старался говорить уклончиво. Не врать, но и не давать точного ответа. А Милорада сыпала вопросами, и как бы княжич ни пытался увиливать, ее любопытство только разгоралось. Она то и дело порывалась схватить его за руку, чтобы буквально вытрясти ответы о том, как на Купалу горят костры, как зимой хрустит снег, как танцуют и веселятся люди на праздниках.

От знакомого одиночества у Святослава разрывалось сердце. У него тоже были вопросы о чужих землях и их обычаях, и в поисках ответов он жадно вгрызался во все книги, какие только можно было раздобыть в княжестве, разговаривал с послами и путешественниками. А Милораде не было доступно даже такой малости.

Святослав виновато опустил глаза. Девушка тоже поникла.

– Ты прости, что я навязываюсь. Я так хочу оказаться по ту сторону речки, но бабушка меня не пускает, – вздохнула она. – Вот и живу всю жизнь здесь. Колдовства много знаю.

– И совсем одна?

Она пожала плечами, теребя косу.

– Иногда ко мне гости захаживают. Но нечасто. И почти все из наших краев. Хотя иногда и ваши бывают.

Милорада испустила еще один тяжкий вздох, а через мгновение встряхнулась и бесцеремонно сунула нос в тарелку гостя.

– Ты, коль закончил, иди за мной. Помогать будешь друга своего спасать, – улыбнулась она и указала на Власа. Тот объелся и спал на лавке кверху пузом.

– А чем я тебе помогу? Я колдовать не умею, – пожал плечами княжич, но послушно встал из-за стола.

– Никогда не знаешь, где сгодишься, – улыбнулась девушка.

Комнатку, где они оказались, попетляв по коридорам, Милорада назвала мастерской. Однако внешне она напоминала обычную избу, окруженную роскошно убранными комнатами. Святослав заметил, что тут, в отличие от остального терема, имелись окна, в которые лился белесый свет, рассеянный нависшими облаками. Снаружи виднелся сад, куда из мастерской вела отдельная дверь. А окна были такими прозрачными… Они совсем не напоминали слюдяные окошки в их тереме и уж точно не походили на крестьянские, затянутые бычьим пузырем. Эти окна были словно из чистейшего льда. Святослав отважился тронуть пальцем незнакомый материал. В отличие от льда, он оказался теплым.

– Это стекло, – благодушно пояснила Милорада.

– А-а-а, – только и протянул юноша. Про стекло он читал в книгах, но вживую видел впервые.

Стены в комнатке были простые, бревенчатые, имелась даже небольшая, точно игрушечная, печка, на многочисленных полках стояли горшки и кувшины, с потолка свисали пучки сушеных трав, а посредине стоял большой стол. На него-то хозяйка и усадила разомлевшего от еды щенка.

– Ну-ка, Влас, посмотрим, что за беда с тобой приключилась.

По дороге Свят успел пересказать Милораде события злополучного ужина, опуская детали, связанные с поведением Даны. Он решил, что молодой девушке не стоит знать о таком. Милорада не стала допытываться. Спрашивала только, какие травы распознал по запаху Святослав, но тот, сколько голову ни ломал, смог вспомнить только полынь и мяту.