Всё тело Николая обдало дрожью, его руки на миг задрожали, тело содрогнулось. Всё это было на нервной почве. Как бы не старались помочь Николаю в Неос Венде, его психика была уже настолько изуродована, что восстановлению не подлежала. Николай закрыл глаза и вздохнул, немного успокоившись. Он потянулся руками к своей нагрудной сумке, однако быстро был остановлен своим товарищем.
— Не коли лучше. Не надо сейчас успокоительное перед боем. Я бы не советовал и не советовал бы врач.
Николай виновато кивнул и убрал руку от своего нагрудного кармана, его глаза уткнулись куда-то в потолок, пытаясь найти там что-либо, что сможет успокоить его и занять на некоторое время, а его товарищ заметно погрустнел. Николай Колевцов всегда находился на гране жизни и смерти. Лекари Неос Венда так и говорили, что однажды сердце Николая остановится и не захочет запускаться, просто потому что его мозг решит сдаться. Вещь это была очень странная, поскольку организм, как известно, будет искать любые способы выжить, однако здесь было нечто иное, нечто более глубокое, слабо известное, плохо объяснимое.
— Так, мужики! — неожиданно заорал командир, заставив поднять все глаза и посмотреть на него. — Мы выходим из направленной чёрной дыры через десять минут. Пусть мы и пехота, предназначенная для ведения боёв на самих планетах, но кто знает, как пойдёт сражение в космосе. Если что, будем помогать штурмовикам и абордажникам, поэтому проверьте свои экзоскелеты ещё раз.
* * *
Цитадель Гамма-концентрации
Время всегда было штукой относительной. Невозможно было сопоставить одно и другое, нельзя было переместиться в иное место и быть уверенным, что там ты будешь таким же, как в прошлом. Другие же, кто считал иначе, в принципе, тоже были правы с одной только маленькой оговоркой, что виденье вещей у них было невероятно узким. Один из высших, что был заперт в странной временной ловушке иномирцев, с одной стороны, остановился навсегда во времени, но с другой стороны, даже не думал закрывать глаза. Он прекрасно осознавал, что пробыл здесь достаточно долго, однако сам этого времени не ощущал. Высший будто погрузился в свою любимую работу или дело и за временем уже не следил, а, на минутку оторвавшись от интересного занятия, поглядел на часы и понял, что время уже давным-давно истекло. Высший, несмотря на то, что был заперт и даже не мог пошевелиться, работал, занимался своим любимым делом, преодолевал новое, до селе неизведанное, препятствие. Он был стар, знал очень многое и когда-то в живую общался с представителями ныне увядшей энергетической расы. Вот их потомки оказались куда сильнее. Они наконец достигли того, чего желали многие века, они смогли объединить своё измерение с измерением физических сущностей. И это было поистине интересно. Высший в который раз пробился сквозь временной барьер и опять не получил какого-либо результата, однако для него не всё было так печально. Следующий барьер был последним.
Глава 17
Гореонский довелайд
На подступах к планете Гореон
Центральная информационная панель на капитанском мостике загорелась кроваво-красным цветом. Она предупреждала всех и каждого о скором выходе в открытый космос. Минуты через две двигатели нарушили оболочку направленной чёрной дыры и разорвали цепь, вынырнув из сжимающего пространства. Корабль за кораблём, гигант за гигантом космические суда выходили из пространственного прыжка и выстраивались в чётко построенный боевой флот. До места назначения оставались каких-то две тысячи километров. Эти цифры корабли уже преодолеют на более медленных, но не менее сильных двигателях.
Некий человек, стоя практически плотную к алмазному стеклу командного мостика, чей класс прочности был максимально приближен к девятому, разглядывал открывшиеся виды. Этот человек был одним из немногих, кто был на слуху у каждого Неос Вендовца, да и в принципе весь мир обожал подобных людей. Эти люди были медийными, зачастую занимались творчеством. Антоан Цевелойц был знаменитым певцом и создателем музыки, а если более возвышенно, то композитором. Был он чуть ли не величайшим в мире. Его музыку было сложно повторить, она была неописуема красива и проста для понимания и подпевания. Каждая его песня выходила бестселлером, но всё это было неважно, ведь все эти слова предназначались для тех, кто в Неос Венде не состоял. Для Неос Вендовцев же Антоан был тем человеком, кто создаёт для них божественной красоты песни. Им было без разницы, какие у него там прозвища. Главное, что под этими прозвищами подразумевалось. И Антоан был одним из первых, кто начал поднимать Неос Венд своими песнями не ради Мировой славы, а просто потому что он так хотел, дальше присоединилась Ксения Вайленбург и все остальные. Да, они были безымянные, однако такие же важные для Неос Венда. Всем было плевать, какой у тебя статус. Если ты попал как-то в этот клан, значит достойнее любого другого, что живет в мире.
— Дорсен, скажи мне честно, будет резня? — спросил Антоан, повернувшись к главному здесь человеку. Дорсен расшагивал по мостику с заложенными за спину руками и вдумчиво смотрел в пол.
— Резня… Не то слово. Я бы назвал это побоищем, хотя и это в рамках нормального слишком мало. Не существует пока такого слова.
— Значит, его надо придумать. — ответил Антоан и повернулся обратно к стеклу. — Такой большой флот и такие огромные силы. Я мало что понимаю в военном деле, однако для меня этого достаточно, чтобы после этого армагеддона… Кстати, хорошее слово. В общем, этого достаточно, чтобы после я смог написать новую песню.
— Интересные у тебя размышления. — сказал подошедший к Антоану Дорсен и встал рядом с ним, смотря куда-то вдаль, где был Гореон. Звезда светила со спины где-то справа, свет долетал до планеты и её спутника и слабо отражался в глазах обоих. Очертания планеты были видны невооруженным глазом, однако высмотреть что-то там более мелкое и куда более враждебное сейчас не представлялось возможности.
— Размышление насчёт чего?
— Размышление насчёт того, что тебе хватает знаний, чтобы написать песню о военных действиях. Сам ведь сказал, что в этом ты ни черта не смыслишь.
— Ну, так уж ни черта… Наших документальных фильмов хватает, плюс сам я увлекаюсь, но не так, чтобы сильно. Просто видишь ли, я сторонник некой фразы, которой придерживаюсь всю свою жизнь.
— Интересно, не расскажешь? — Антоан слегка улыбнулся, а затем положил руку на плечо Дорсена, который был чуть выше него самого.
— Давай представим некую ситуацию, когда в Неос Венде выходит новый фильм. Выходит он про тебя, про военного тактика, чья работа создать идеальные условия для победы, чтобы никто из твоих не пострадал, а враг умер, или уничтожился, или что-то ещё в этом роде. Лично тебе будет интересно на это смотреть?
— Не, не особо.
— А почему? — поинтересовался Антоан.
— Ну, потому что там слишком романтизировано.
— Вот… — закивал Антоан. — По сути, ты только что ответил на свой же вопрос. Тебе не будут нравиться фильмы про тактиков, просто потому что там превозносят профессию, рассказываю только о хороших вещах. А о том, как это сложно, как это нервирует, рассказываться не будет. И лично тебя это раздражает, и я понимаю тебя полностью, по крайней мере в этом ключе. То же самое, если снимут про меня и тоже будут слишком всё романтизировать. Мне этот фильм не понравится, но фильм снят в Неос Венде людьми со сверхспособностями, заточенными для создания шедевров. Это же не значит, что снятый фильм, который мне не понравился, шедевром не является. Он просто шедевр для других. Это создавалось не для меня и не для таких как я. Ну, вот я и говорю, что, наблюдая с мостика левиафана, как разворачивается бой, это уже максимум вдохновения. Если бы я был бойцом, музыку для боев не писал бы. Просто потому что считал бы это полным бредом. Каждый раз я стараюсь написать ту музыку, которая понравится всем, чтобы каждый нашёл в ней что-то красивое, а главное, чтобы этого красивого был не один момент, а большая часть всего музыкального времени. Скажу тебе по секрету, ни разу такое у меня ещё не удавалось. Люди слишком разные. Я ни разу не смог попасть в каждую из целей. Именно для этого у меня много товарищей, которые тоже пишут музыку. Другую музыку, которая мне не нравится. Зато их музыка нравится вам. Да, Дорсен, я сейчас говорю про Дерикса. Он парень классный, даже если мы с ним иногда вздорим и ссоримся по поводу того, чья музыка лучше. Мы оба понимаем, что победителя в нашей схватке никогда не будет.
