# Глава 1: Пробуждение

Туман медленно поднимался над горными вершинами, словно пытаясь скрыть от мира их величественную красоту. Угловатые силуэты деревьев чернели на фоне бледного восходящего солнца, который окрасил небо в нежные оттенки персика и лаванды. Шумный поток реки напоминал о себе, выкрикивая свою вечную песню, унося с собой лишние думы, поддерживая жизненный ритм леса.

Лавир лежал на холодной земле, зарывшись в мох, возле окаменевшего дерева. Его сердце стучало в унисон с течением реки, но внутри него росла бескрайняя пустота. Мрак отступил, но не исчез — он жил в нём, как неотъемлемая часть. Возможно, на мгновение он забыл, что такое счастье, и только теперь, когда тишина окутала его сознание, он осознал, как ему этого не хватает.

Тишина! Тишина, которую он мог бы назвать предвестником новых открытий, теперь олицетворяла его жалкий крах. Каждый глухой удар сердца звучал как напоминание об утраченной надежде. Чем дольше он оставался в этом состоянии, тем более невыносимым казался брошенный вызов — как напоминание о том, что долгие годы он стремился к ответам, которые теперь выглядели лишь обманчивыми миражами.

Горло перехватило. Приняв решение, он поднялся, стряхнул пропитавший одежду мох и направился к реке. Вода была холодной, и её мгновенное прикосновение пробудило ощущения. Лавир почувствовал, как рвется ледяная пленка усталости. Он омывал лицо, всматриваясь в свое отражение, не веря глазам. Уставшее выражение, граничащее с безумием, и густые тени под глазами казались смеющимися, когда он пытался придать им величие мудрости.

— Вернись к жизни, — произнес он, имея в виду не только себя, но и всю свою науку, свои исследования. Он вспомнил первую любовь к алхимии — волшебные изыскания, смех с единомышленниками, запахи растений и ненаглядные явления. В его воображении возникли картины, наполненные цветами и звуками, но вскоре они были обречены стереться в пелене разочарования.

Лавир забрался на небольшую скалу, откуда открывался живописный вид на долину. Луга, река, деревья — всё это было проявлением жизни, в отличие от его бездорожной внутренней пустоты. «Ты должен найти ответы», — вновь в голове возникла мысль, как старая запись. Он уже знал, что нужно действовать, но прежде чем идти дальше, необходимо разобраться в своём внутреннем мире.

Собравшись, он вернулся к лагерю, утопая в собственных мыслях. Внутри него бушевал ураган эмоций: некоторые были наполнены горечью утрат, другие — желаниями понять саму суть вещей.

К его удивлению, место, где он оставил вещи, оказалось не пустым. Его встретила Эя, молодая артефакторка с огненными волосами и острым умом, с которой он уже познал радости и печали. Она с трудом пыталась взобраться на скалу, чтобы насладиться видом, и, несмотря на свои усилия, выглядела очень уставшей.

— Лавир, — вскрикнула она, увидев его. Мягкий, нежный голос обнял его, как теплое одеяло. — Я тебя искала! Ты не слышал, как я зову?

— Извини, я просто… — он не закончил фразу. Она знала, что «просто» не объясняет его поступки и состояние. Он потянулся к ней, обнял, хотя её взгляд вызывал у него самые тяжелые ощущения.

— Ты был долго в одиночестве, — произнесла она, прикрыв глаза. — В этом нет ничего хорошего. Ты знаешь, они ждут тебя в лагере.

Нежно обняв её, он не мог не заметить, как её тело дрогнуло от тревоги. Эя олицетворяла надежду, которую он не смел потерять — её поддержка, её энергия давали возможность ему продолжать двигаться вперед, несмотря на страх перед неизвестным.

— Мне нужно время, — ответил он тихо, наклоняясь, чтобы взглянуть ей в глаза. — Я должен разобраться в себе.

— Но мы не можем ждать! Есть вещи, которые могут угрожать тебе, и даже мне. Мелана…

Имя её старого врага пронзило его, как острая стрела. Мелана, его бывшая соратница, всегда незримо присутствовала в их мыслях. Невольно его волновала её одержимость знанием и теми экспериментами, которыми они раньше занимались вместе; теми экспериментами, которые привели к глубоким травмам и потере.

— Я знаю, — хмурилась Эя, успокаивая его. — Но нам нельзя забывать о том, что она не остановится, пока не добьется своего. Я чувствую, что она снова на пути…

Словно призрак, имевший возможности прикоснуться ко всем их страхам, имя Меланы культивировало в сознании образ врага, не ведающего предела в работе над древними алчными формулами. Её манящие страсти казались всё более опасными, и каждый раз, когда его воспоминания возвращались к этому человеку, к этой женщине, он чувствовал, как в его душе растет гнетущее чувство.

— Я, наверное, должен с ней поговорить, — ответил он, все еще держа Эю за руку, но с беспокойством на сердце. — Возможно, я смогу её остановить, прежде чем она навредит кому-то ещё. Я не допущу, чтобы она разрушила всё, что я создал, и всё, во что я верил.

— Не будь глупцом, Лавир! — вскрикнула она и отпустила его руки. — Ты не понимаешь, что она может причинить тебе вред только для того, чтобы доказать свою правоту. Она считает, что вы оба — двуежды завоеватели знаний. Не забывай, с какой силой ты работаешь.

Её слова он знал, но отказывался воспринимать, а дверцы разума вновь приоткрывли очередную порцию догадок об их учениках. Он не понимал, что будущее забрало у него целый ряд возможностей. Как бы он ни пытался справиться с этим, вещи редко отвечали на его попытки изменить их, чтобы защитить тех, кого он любил.

Сквозь их дыхания проносился ледяной ветер, унося с собой надежды, как птицы, покидающие свои гнезда. Он понимал, что не может рисковать жизнью Эи, сражаясь с Меланой. Это было безумие. Но каким бы безумным это ни было, соединение с её мечтой о знаниях привлекало Лавира с такой силой, что он не мог просто оставить это в стороне.

— Ладно, — наконец произнес он, глубоко вздыхая. — Но я должен быть готов ко всему, что бы меня ни ждало, — и начал спускаться вниз.

Эя следила за ним, и в её глазах он заметил легкий намек на страх. Все еще храня в себе решимость идти дальше, он не хотел полагаться на страх, даже если он захватывал и душил.

Когда они вернулись к лагерю, огонь горел с некоторой слабостью, будто ожидая их возвращения. Некоторое время они сидели в молчании, чувствуя, как мир обрушается на них, не обращаясь к неразрешимым вопросам.

Вожак группы Пита взял слово, обращаясь ко всем собравшимся. Лавиру тогда не было слышно до тех пор, пока он не доверился словам, поскольку мысли витали вокруг недостижимых вершин.

— Готовьтесь, — произнес он, взмахивая руками, как будто желая сохранить молчание — под звуки отдаленного грома. — Мы снова столкнемся с Холостяковым замком. Древние библиотеки — наша единственная надежда на знание подлинных истоков того, что мы ищем.

Уши всех, находившихся в лагере, загудели, сердца забились быстрее от возможных утрат и личных жертв. «Значит, нужно идти», — мысленно повторял Лавир. Он понимал, что на его плечах лежит вес человеческой судьбы, когда они отправятся в путешествие, которое может повлечь за собой не только риск, но и раскрытие истинной сущности знаний, хранившихся веками.

Эя сидела рядом; её глаза горели надеждой, но за ними скрывалась тревога. Она понимала, что знания, которые ждут их, могут содержать в себе не только ответы, но и доселе неизведанные опасности.

Лавир знал, что истории не заканчиваются там, где он ожидал — они только начинаются. На горизонте замаячил новый мир, который требовал от него смелости в поисках того, что оставляло его в недоумении.

Он вздохнул. В его жизни всплывали, будто вспышки надежды — не только его стремления, но и судьбы всех, кто ему был дорог. Они собирались покинуть своё спокойствие и отправиться в темное, опасное путешествие, полное вероятности избежать драмы, которая могла бы изменить их жизни.

— Мы решим это вместе, — прошептала Эя, вглядываясь в его лицо.