Вот всё понимаю, но почему язык зелёный?! У них что, кровь только на языке зелёная, а везде обычная? Бред. Или это пигментация такая хитровымудренная….? Брррр… мерзкие твари. Ну… ведь могло быть и хуже? Например, вместо шерсти могли быть иголки, как у дикообраза. Или…

– Группа! Задание! – крикнул Кардэйл, привлекая к себе наше внимание.

Ну а каким ещё тут может быть задание? Убить пару штук? Сложно, но можно. Почему сложно? Потому что у них есть своя какая-то защитная магия. И с наскока её фиг пробьешь. Но приложив определённые усилия – фигня вопрос. Наиболее эффективна магия стихии воды и воздуха. Например, можно сформировать копьё воды. Это такая сосулина, которая протыкает….

– Погладить голой рукой три раза по морде шурша.

Ну вот, что и требовалось… Что?! Да ну нафиг! Кар, ты каких грибов объелся?! Что за бред?! Так. Судя по всему, сюрприз не только для меня. Одногруппники начали ошарашенно переглядываться. И теперь вопросительно и с надеждой смотрели на меня. А я чо? Я тоже не знаю, как. Мне мои руки дороги как память. Я не буду!

Так. Стоп. Кар бы не дал невыполнимое задание. Думаем. Агрессивные дикие магические создания. Предположительно, ранее бывшие собаками. Жрут своих слабых сородичей. Самцы могут сожрать щенков. Вот такая вот мерзота. И что мы имеем? Ещё и под ногами всё вспучивается – они пытаются подкоп сделать под щит. Флаг в руки, то есть в лапы. Но если что-то не начинать делать, фиг мы тут долго продержимся. Пустыня жрёт резерва много больше чем даёт. Резерв опустошается быстро.

Ладно. Они первые начали. Значит будем драться, а там посмотрим по обстоятельствам. Кинула молнию в особо рьяную шавку, которая так и лезла на меня. Сработала её защита. Ну ничего. Вот тебе ещё. И ещё. И вот на. Ага, пробила, гадину. Заскулила. А нечего было кидаться на беззащитных студентов. Сиди теперь, скули, дура. Плачет. И что с ней делать? И главное, скотина такая, смотрит так обиженно. Мол, ты чего дерёшься, я тебя всего лишь сожрать хотела, а ты сразу драться. И добивать жалко. Лижет поврежденную молнией лапку и скулит. А молнии-то у меня ого-го. Блин! Ну не могу я так, вашу ж… Иди сюда.

– Иди сюда. А чего ты кидаешься на меня? Я тут стою, тихо, мирно. Никого не трогаю. А ты меня сожрать хотела. И нечего так смотреть на меня обиженно. Иди ближе, дай лапку посмотрю.

Ох ты! А вот и твои товарки. До туристов не добраться, а вот раненую свою можно и сожрать. Она даже безопаснее. Раз ранена – значит защиты нет больше. И больно не будет. В пустыне жрать нечего совсем. А тут такой подарок. А вот хрен вам в грызло.

– Пшли отсюда, твари! Вот вам! На! На!! – зарычала на них и продолжила успокаивающе уговаривать раненную тварюшку, – Ну, вот. Кто с мечом к нам, тот сам виноват. Да не бойся ты, иди, не обижу. Дай лапку.

Шурша перестала рычать и стала смотреть на меня настороженно. Потянула носом в мою сторону и подползла поближе. А чего ты нюхаешь? У меня щит Лигана – он наши запахи все убирает. Так что… погоди! А ну-ка, ну-ка… Перейти на энергозрение. Ну точно! Так и есть! Шурша нюхает эмоции! И от меня нет агрессии в её сторону, есть только сочувствие, доброжелательность, жалость. Вот она и ползет ко мне. Лечу ей рану на лапке, сделанную моей же молнией. Вот она лизнула меня своим раздвоенным зелёным языком. А ядовитые слюни? Слюни уже не ядовитые. Я, чисто на автомате, погладила шуршу по морде и между ушей, стараясь не задевать многочисленные язвы и лишаи, подарок пустыни. Как дома собаку гладим, которая приветствует и радуется тебе. Вот и тут также. Шерсть редкая, жесткая, как проволока или леска, вся кожа в гнойных и кровоточащих язвах. Да уж, красотка. Видать и правда, изменённые собаки. Фу-фу, гадость какая, слюнями-то вонючими зачееееем!

– Лана, зачёт. И я запрещаю помогать другим! Сами должны дойти! – крикнул Кар.

В смысле зачёт? Какой зачёт? Зачёт? А как же… я ж… Я ведь погладила её по морде. Три раза. Точно, зачёт. Кар, ты самый человечный вампир из всех разумных, которых я знаю. Даже человечнее нас, людей. Даже я ненавидела этих шурш, а ты показал, что может делать просто душевная доброта и ласка. Если излучать эмоциями добро, даже монстра можно приручить. Вот чему ты нас учишь по-настоящему. Ты мою задачу выполняешь. А я… я обычная слабая женщина. Зачем Аргон притащил меня? Ты бы больше подошел на роль, отведенную мне.

– Кар, – посмотрела я на вампира, – Спасибо тебе, что помогаешь не забыть, помогаешь остаться человеком.

– Иди сюда, садись рядом. Отсюда смотреть удобнее, – прищурившись сказал Кар, – Смотри за студентами, а я вокруг. Что-то не нравится мне этот штиль. Неплохо было бы, если б побыстрее все уложились. И прервать эксперимент не могу.

– Эй, народ! Вспомните! Шуршы – это бывшие собаки, которых предали люди! Следите за своими эмоциями! – крикнула я одногруппникам и обратилась к вампиру: – Какой эксперимент?

– Стоит ли спасать этот мир и тех, кто его населяет. Способны ли люди преодолевать собственные негативные эмоции и привычки и принудительно генерировать положительные эмоции. Способны ли изменять реальность. Что-то у меня начали возникать сомнения, вот и решил провести эксперимент. Пока что справилась ты одна. Твои сострадание и великодушие победили агрессию, брезгливость и страх. Это в свою очередь изменило не просто стандартную модель поведения шурша, пусть и примитивного, но всё же достаточно разумного существа. Это позволило ему сгенерировать чувство благодарности. Присмотрись к его ауре. Слегка грязноватый цвет, но уже светлее, чем у его сородичей. Ты изменила существо. Аура – это не физическое тело. Она связана с самой сутью этого мира.

Студенты лупят молниями направо и налево шурш. Те визжат и отскакивают, озлобляются еще больше. Аура шурш грязная, темно болотного цвета. А у моей шуршы аура слегка посветлела. Появились какие-то серебристые прожилки. Лежит рядышком и взирает на творящееся вокруг ее сородичей светопреставление.

– Ага, вижу, посветлела из-за серебристых прожилок. Мне интересно, как? Ну вот как я могла повлиять на неё, испытывая какие-то свои эмоции?

– Ну, во-первых, не эмоции, а чувства. Эмоции – это, по сути, примитивная реакция на события или объекты… По большей степени не осознанная. Это вот у шурша – эмоции страха, агрессии, паники. А у тебя вполне осознанные чувства, направленные на конкретный объект. Намного глубже и стабильнее эмоций. Впрочем, сейчас не об этом. Ты спрашиваешь, как… Видимо ты плохо физику учила в своей школе. Конкретно, квантовую механику и теорию струн. Интереснейшие вещи!

– Ого! Ты когда успел всё это изучить у меня?

– Ну… мне было интересно, – хмыкнул вампир и продолжил, – Так вот, если углубиться в теории, развернутые в этом направлении, там можно наткнуться на интереснейшие вещи. Например? Ты помнишь эксперименты по квантовой сцепленности?

Э… Что-то такое помню, но только то, что были какие-то эксперименты. Ну, Кар, нашёл, что спросить! Я это изучала лет двадцать пять назад! Какие эксперименты? Квантовая физика… Принцип сцепленности… Так, так.. Что-то мелькает в глубинах памяти… Попонин… и еще фамилия… Декстер… Бакстер.

– Имеешь в виду эксперименты Попонина и Гаряева с человеческой ДНК и её влияние на фотоны? Или эксперимент Бакстера по влиянию чувств человека на образцы его ДНК, помещённые на расстоянии? Это мы всё в школе проходили.

– Да, эти эксперименты и другие тоже.

– А еще в 1991 году Институт математики сердца открыл неизвестное поле, концентрирующееся вокруг нашего источника или сердца.

– Да, всё это так. А теперь добавь сюда ещё и волновые свойства частиц и условия множественности вариантов. Что такое коллапс волновой функции, ты, надеюсь, знаешь?

– Конечно! У нас это любой школьник знает. Это физика за десятый или одиннадцатый класс вроде бы. Если простыми словами, то фотон может обладать свойствами и частицы, и волны. Он откуда-то появляется – это известная точка, и куда-то прилетает – это конечная точка. Что происходит между – никто не может определить, т.к. сам реальный фотон размазывается на некое поле множества вариантов. Это поле состоит из так называемых потенциальных фотонов. Коллапс, это когда всё это поле вероятностных или потенциальных фотонов схлопывается в один реальный фотон. Т.е. когда из множества вариантов событий реализовывается только один единственный. И, что особенно важно, это происходит только в момент наблюдения. Если коротко – это и есть коллапс волновой функции.