Бах. Кашлянула 32-фунтовая пушка с «Салвадора» и часть стены со стоящей на ней пушкой исчезла в дыму сначала, а потом там так грохнуло, что даже до корабля ветер горячий долетел за три с половиной сотни метров. Над стеной встал гриб черно-белого дыма, подкрашенный снизу ещё и в красные тона.

— Вот, как стрелять надо, — в усы проговорил про себя Владимир Фёдорович, но в это время огромные орудия на баке грохнули во второй раз, и капитан опустил чуть трубу, чтобы посмотреть, насколько удачный залп на этот раз получился, — Так тоже хорошо, — на этот раз одна бомба взорвалась в центре оставшихся шеренг японцев, а вторая на уцелевшем фланге. Бабах. Почти сразу с «Салвадора» ответили. Когда дым и пыль улеглись, то взгляду смотрящих на берег моряков предстала картина полного Армагеддона. Выстроившихся на берегу японцев не было. Несколько человек бежала в сторону замка, несколько ковыляли к посёлку на пригорке, а остальных раскидало по всему берегу, чёрные их одежды отлично видны были там, где зелёная трава уцелела. В заборе у замка зияло две дыры, а пушек видно не было, видимо вторым взрывом и третью сбросило с площадки, ну, или на чём она там стояла.

— Приготовиться к высадке. Дондук, не рискуйте зря.

Событие шестнадцатое

Лев не спрашивает зебру, прежде чем ее съесть. Львы не умеют разговаривать, а зебры — слушать.

Карточный домик (House of Cards)

Мацумаэ Такахиро — правитель княжества Мацумаэ смотрел, как гибнут его воины, с третьего этажа замка, и ни одна мышца не дрогнула на его лице, как маска застыло. Бабах. Очередное ядро прилетело в ограду замка и снесло последнюю пушку. Хорошо предпоследнюю, со стороны посёлка была ещё одна. Только какой от неё прок, если все пороховые запасы уничтожены. Если честно, то даймё такого не ожидал, эти непонятные подданные джунгарского хана превосходили в мощи своей артиллерии не только его замок, но и всё что он видел и слышал до этого. Ни у намбандзинов (португальцы), ни у комодзинов (англичан и голландцев) не было такой чудовищной мощи. Словно сам Арахабаки — бог разрушения вселился в их орудия.

Мацумаэ хлопнул в ладоши и из-за бумажной перегородки появился верный Ичиро.

— Кэзуки с воинами, что сбежали с поля боя, конечно, трусы, но сейчас у нас у нас нет других воинов. Ичиро, помоги мне облачиться в доспехи и передай Казуки, чтобы собирал всех уцелевших воинов в замке. Отсюда бежать некуда. Пусть Аматэрасу-о-миками — богиня-солнце посмотрит с неба, как мы будет умирать в её честь. И пусть она восхитится нашим мужеством и дарует нам победу над неведомыми гайдзинами. Сёгун доверил мне построить замок и защищать эти земли от варваров, и я до последней капли крови буду это делать. («сёгун» — сокращение от сейи тай сёгун (по-японски «генералиссимус покоренных варваров»).

— Воинов осталось едва десятка три, два десятка асигару и десять сохэй. (буддийских воины-монахи). Есть ещё пять выживших артиллеристов, — не поднимая головы, доложил старик Ичиро.

— Этого вполне хватит для обороны замка, больше здесь и не разместить людей. Иди и позови ко мне Казуки, эту насмешку над самураем.

Воин в треугольном шлеме помог командиру подняться по лестнице на второй этаж и отошёл в сторону, склонившись в глубоком поклоне.

— На тебе нет крови, нет бинтов, — всё с тем же каменным лицом произнёс Мацумаэ Такахиро.

— Меня отбросило взрывом, когда упал, то повредил колено… Это не помешает мне сражаться с врагом.

— Колено? Хорошо, что не помешает. Богиня Аматерасу смотрит на нас, я встану в один ряд с тобой и твоими асигару. Мы не можем победить, гайдзинов слишком много, но мы можем достойно умереть, забрав с собой как можно больше варваров. Готовьтесь. Я одену кирасу и спущусь вниз.

Семь десятков калмыков и семеро индейцев, распределённых по этим десяткам, на четырёх шлюпках пристали к пустынному берегу. В том месте, где стояли японцы стройными шеренгами, сейчас было четыре больших воронки, и вокруг вся земля усеяна телами воинов, некоторые даже были живы — стонали и тянули к гайдзинам руки, чего-то крича, то ли проклинали, то ли грозились отомстить, то ли, что всего вероятнее, просили о помощи.

— Зелезка, возьми своих и добейте раненых, только осторожно, сначала проверяйте саблей, на самом ли деле он мёртв, а то из последних сил воткнёт копьё в пузу.

— Понятно.

Зелезкой прозвали как бы старшего над семерыми влившимися в ряды калмыков индейцев потому, что он смешно коверкал слово железо. Дондук, пошутил, сам ты мол — Зелезка. Ну, так и прижилось новое имя.

— Холосый зелезка копья.

— Глефа, а не копье (на самом деле японское копьё называется яри). Хочешь возьми. Во, ими и колите всех раненых и убитых, близко не подходите.

Пока индейцы наводили порядок в тылу, калмыки короткими перебежками двигались к замку, он стоял от моря на расстояние в сотню саженей и на приличном таком холме, правда, создававший это укрепление человек в фортификации был полный ноль, как решил Дондук. Нужно было сравнять все выступы на сто метров хотя бы от замка, да и кусты с деревьями вырубить. Должна быть хорошо простреливаемая территория. А тут! Выступы скал, куста какие-то, ряд деревьев, а ров вообще смешной, его просто перепрыгнуть можно. Против кого тут укрепления строили, против гномиков, про которых книжки для детей пишет Александр Сергеевич.

Пригибались не зря, три раза за это время по ним бабахнули из окна замка. Вот! Мать вашу, японскую, не было бы укрытий и трёх человек уже не досчитались бы, а так только царапина у одного из людей, пуля от дерева, вишня, наверное, листочки похожи, отколола большую щепку и ею лицо поцарапало. Дондук как раз в это время перебежал за большой выступ скалы и присев, вскинул к плечу винтовку. Вовремя, в том же окне появилась тень, стоя должно быть перезаражал свою аркебузу японец. Бах. И тень исчезла. Дондук быстро перезарядил винтовку и бросился к кусту метрах в десяти от него. Бах. Из другого окна выстрелили. Пуля просвистела над ухом сотника. Специально что ли на него охоту открыли. Он перекатом ушёл к краю куста и поднёс прицел к глазу. Вон он, на третьем этаже стрелок. Бах. И эта тень исчезла.

Глава 7

Событие семнадцатое

Я дрался с самыми сильными бойцами этого мира! И я выиграл эту битву! Но, у меня осталось ещё много дел, которые нужно довести до конца.

Масутацу Ояма (1923–1994) — мастер каратэ

Дворик перед входом в замок был забаррикадирован. И это бы имело смысл, если бы у обороняющихся было много огнестрельного оружия или, на худой конец, луков с арбалетами. Только Дондук пока не видел ни одной стрелы с той стороны выпущенной. На покрытом мелким камнем пространстве, примерно метров десять на десять, валялись скамьи, стулья, пару котлов перевёрнутых, лестница и даже что-то типа кресла, только без спинки. Двери были закрыты, и вот в них имелись бойницы. Могли выстрелить из аркебузы оттуда или стрелу послать.

— Джурык, — сотник повернулся к стоящему рядом, за последним кустом перед этой площадкой, командиру второго десятка, отступите чуть, распределитесь по кругу, выберете себе по окну и контролируйте их. Стрелять в любую тень. Из окон не должен ни один выстрел прозвучать.

— Есть, — самый высокий должно быть из сотни, десятник повернулся и стал раздавать команды, распределяя людей по сторонам света.

Дондук оценил возможность скрытно попасть в непростреливаемую из бойниц в двери нишу за крыльцом. Сначала перекатом к скамье, потом ползком к креслу. Нет. Если там за дверью человек с кремнёвым ружьём, то попадёт. Крыльцо высокое, оттуда двор как на ладони просматривается.