— Пуля дура, — прошептал себе под нос сотник и прицелился в бойницу. Расстояние метров пятнадцать и не попасть в прорезь вертикальную шириной сантиметров в десять мог только человек впервые винтовку в руки взявший. Уже почти нажав на спусковой крючок, Дондук передумал, — Маштык, — рядом как бы его верный телохранитель присел за кустом — командир первого десятка, — я стреляю в правую бойницу, ты в левую. На счёт три, обогни куст с другой стороны и приготовься, как готов будешь, свистни.
Где-то через минуту, невидимый с этого места, десятник свистнул, и Дондук начал отсчёт. Раз, два, три. Бах. Бах. Всё же чуть запоздал Маштык, но эта секунда ничего не решала, если за дверью кто-то был и выцеливал нападающих, то среагировать всё одно бы не успел. Среди стрельбы по окнам услышать, был там кто за дверью или нет, не имелось никакой возможности, но упускать момента было нельзя. Если были, то упали и пока их место займёт возможный следующий стрелок, пройдёт пара секунд, а то и больше, как раз хватит времени оказаться в мёртвой зоне слева от крыльца. Дондук и рванул туда напрямик, по дороге перескочив через скамью, пару маленьких лавочек и это непонятное кресло без спинки. Фух. Всё, теперь можно дух перевести. Дверь всё одно не досягаема, но теперь до неё не пятнадцать метров, а два.
— Маштык! — заорал сотник, ещё раз, а сам в это время чиркнул подаренной ему князем Болоховским серебряной зажигалкой и поджёг фитиль большой круглой гранаты. Сотню таких штуковин они обнаружили при захвате «Аретузы» ещё прошлым летом, и всё никак не могли найти применение. Теперь самое время.
Испытания показали, что фитиль горит семь секунд. Дондук поджёг его и проговорив почему-то вслух: «Раз, два», шагнул на ступеньку, дождался выстрела Маштыка и, перескакивая через две ступеньки, ещё на раз-два оказался возле закрытой двери, граната как раз влезла в бойницу, и сотник отпрыгнул к стене. Бабах. Не подвела трофейная граната. Отлично бабахнула. Так, что двери посрывало с петель и вынесло, далеко отбросив с крыльца на покрытый камешками дворик.
Сотник увидел, как почти сразу после взрыва к проёму дверному устремились люди из десятка Маштыка, и сам сделал опять эти два шага и заглянул внутрь дома. Ну, не зря мудрили, у двери валялось сломанными куклами четыре тела и в углу, у начала лестницы наверх, лежало древнее фитильное ружьё. Точно в них через бойницы целились.
Подбежавший Маштык отодвинул Дондука за спину и вытащил из кобуры револьвер. Сотник решил, что это правильно, в помещении самое действенное оружие. Он вытащил оба своих кольта и пошёл по лестнице следом за десятником. Далеко пройти не удалось, из-за поворота лестницы на них выпрыгнули два странно одетых воина с теми самыми глефами. Лезвие копья смотрелось причудливо, словно специально изгалялись, чтобы оружие не боевым получилось, а вычурным, для музея холодного оружия, какой себе в Болоховском Александр Сергеевич создал. Ну, таких там нет. Нужно будет прихватить и потом подарить князю. На головах у воинов были белые капюшоны, обвязанные так, что только глаза видны. Оба были в белых просторных штанах и такой же рубахе, чем-то матросскую форму для жарких стран напоминающая одежонка, в общем.
Белые воины спрыгнули на последнюю ступеньку и сделали резкий выпад руками и всем телом, послав свои странные копья далеко вперёд на всю длину древка. Загрохали выстрелы, но было поздно, не ожидавший такого Маштык, хоть чуть и извернулся, но получил копьём от правого белого воина в плечо. Кровь брызнула.
— Перевяжите, остальные за мной. Стрелять во всё что движется, — Дондук сплюнул на ступеньки невкусную, отдающую железом, слюну и полез вверх по лестнице. За поворотом он чуть не нарвался на двух следующих белым, только потому целым и остался, что ожидал чего-то подобного, успел отскочить назад. Потом бросился вперёд так, чтобы проехаться на правом плече перед самым поворотом и одновременно вытягивая руки с револьверами. Белые японцы были хороши, они опять успели выкинуть вперёд свои копья, вот только чуть выше. А кольты уже выплюнули им навстречу два кусочка свинца. И Дондук в отличие от белых не промахнулся.
(Воины-монахи сохэи зачастую прибегали к использованию нагинаты. Данное оружие представляло собой длинный клинок, который насаживался на длинное древко).
Событие восемнадцатое
Одна минута решает исход баталии; один час — успех кампании; один день — судьбу империи.
Александр Васильевич Суворов (1730–1800) — русский полководец
Не всё коту масленица. Дондук хотел повторить этот приём и на следующем лестничном пролёте, но он оказался пуст, зато на лестничной площадке народу было полно, и они огрызнулись одним выстрелом из аркебузы и двумя стрелами. Спасло от летающей смерти сотника, то, что целились защитники замка в ростовую фигуру, которая должна появиться из-за поворота лестницы, а он въехал лёжа. И стрелы, и пуля прошли выше. Но и он, нацелившись на тыкающих в него непонятными железками белых воинов выстрелил ниже первым выстрелом, всё ещё чуть низко вторым и только пятый и шестой поразили лучников, которые уже накладывали следующие стрелы на тетиву. Ну, аркебузира можно не опасаться, такую штуку заряжать больше минуты.
Хорошо кольта было два, так как ещё выстрелы гремели, а два очередных белых уже длинными прыжками неслись сверху со своими мечами к палкам приделанными. Бах. Бах. Бах. Бах. Всё. Белые не бегут, но и у него больше нет патронов. Дондук демонстративно медленно поднялся и шагнул за поворот. Нет, конечно, это не показная бравада, это тонкий психологический расчёт. За поворотом первый десяток калмыков с револьверами, пусть не совсем гостеприимные хозяева погонятся за отступившим, и сами подставятся под выстрелы, а медлительность его показная настоящих воинов заставит взбеситься и на секунду забыть об осторожности.
Так всё и получилось. Бах. Бах. И два очередных белых валятся на ступеньки. Бах, бах и человек в синих балахонистых штанах с коротким мечом в руке валится следом за белыми в капюшонах.
Остальные десятки рассредоточились по первому и второму этажу, и снизу время от времени слышались кашляющие звонкие выстрелы кольтов. Дондук даже спасибо сейчас тем контрабандистам из «Земли обетованной» сказал. Незаменимое оружие в замкнутых пространствах револьверы. Как бы он справился с этими белыми копейщиками. Точно кучу раненых и убитых понаделали бы вёрткие воины. Желательно бы одного живым взять, чтобы спросить, кто их такой тактике боя учил, и как научились так ловко орудовать своими копьями непонятными?
Сотник вновь выглянул из-за поворота, ровно на секунду, чтобы успеть увидеть, что там творится, но не успеть схлопотать пулю в лоб или стрелу в глаз. Но ничего не грохнуло и ничего не свистнуло. На площадке, в пяти метрах и на три метра выше, стоял всё тот же синий с мечом. Во второй раз Дондук выглянул на две секунды и опять ничего не произошло. И только он сунулся в третий, как самурай этот с поднятым над головой мечом бросился вниз, перепрыгивая через три ступеньки, Бах. Дондук забрал у кого-то из первой пятёрки револьвер, дав тому свои разряженные на перезарядку. Синий звякнул доспехами, но они явно не на пулю были рассчитаны. Она пробила железо и кожу, и остановила наступательный порыв японца. Бах. Вторая пула прилетела в незащищённое лицо, и синий с грохотом уроненной поварихой кастрюли скатился к ногам калмыка.
Остался последний этаж. Когда прошли поворот и вышли на финишную прямую, то увидели, что здесь лестница оканчивается большим помещением, из которого ведут две открытые сейчас двери в коридоры. И сама эта большая площадка и коридоры забиты японцами. Синими в основном, только рядом с закованным в броню японцем стоят два белых воина с неизменными саблями, приделанными к древкам. Ну, нужно понимать — это последние защитники замка. Человек пятнадцать.
