Скептические мысли не давали расслабиться и здраво оценивать ситуацию, впервые за свои двадцать лет я столкнулась с нелегким выбором и необходимостью принимать решения, и он никак не был из разряда: какой вечерний наряд или какой ресторан для ужина выбрать. К такому я не была готова. Пугали обстоятельства, но Лора дала почувствовать полную уверенность, что ей от меня ничего не нужно. Хотя, возможно, она копала под мою мать. Успех других людей часто не даёт покоя многим, кто так и не вырвался из круга, замыкаемого ленью. Мы проходили множество попыток не столько забрать себе, а разрушить чужое, чтобы всем было так плохо, как и им. Несмотря на внутреннее противоречие, которое Лора считывала как профессионал, я все же дала согласие.

– Внимательно изучив твою медицинскую карту, я решила начать с отмены всех препаратов доктора Купера, но мы должны сделать это постепенно, уменьшая дозу каждый день, чтобы не травмировать организм. Вот здесь график приема препаратов, – протянула она розовый листок. – Дель, теперь расскажи, пожалуйста, почему ты ходишь к психотерапевту столько лет?

Мне не доставляло удовольствия пересказывать все заново, потому что в моей карте все и так было указано, и Лора прекрасно была осведомлена обо всем; складывалось впечатление, что она попусту издевалась.

– Как ты можешь охарактеризовать ваши взаимоотношения в семье, когда ты была ребёнком?

– Все прекрасно! – повертела я головой, посчитав вопрос глупым.

– Подробнее о том, как мама относилась к тебе?

– Прекрасно! – повторила я, немного напрягаясь от ее откровенного интереса к моей матери. – Моя мама очень любящая и заботливая, она всегда ласкова со мной. Если вы намекаете на ее гиперзаботу, то это вполне объяснимо: она потеряла маленького ребёнка, ее можно понять.

Лора все так же профессионально улыбалась мне, что уже немного выводило из себя:

– Я говорю о вашем детстве, как именно проявлялась ее любовь к маленькой Дель?

Наглый напор доктора Лоры подобно скоростному поезду, сносящему все на своём пути, измельчил под тяжестью железных колёс все картинки в моей голове. Я не могла вспомнить ни одного фрагмента из детства. Дискомфорт, вызванный своим провалом, невозможностью воспроизвести ни одного воспоминания, заставлял нервно ерзать на диване и с силой расковыривать ногтем шов на мягкой обивке.

– Если вы думаете, что я не понимаю вашу истинную цель нахождения здесь, вы глубоко ошибаетесь. Это не первый случай, когда пытаются подобраться к моей матери. И поверьте, когда она узнает о ваших махинациях, вам несдобровать.

Эффектно встать с мягчайшего и глубоко проваливающегося дивана оказалась не так-то просто, пришлось применить усилие, и с третьей попытки я встала на ноги и направилась к выходу.

– Дель, – окликнула она меня. – Только ты в силах себя спасти.

Мой яростный удар, которым я закрыла деревянную дверь в кабинет, стал моим ответом. Все тело постепенно, начав с груди, поражала дрожь, будто по коже и внутри меня разбегалась куча маленьких насекомых, перебирая крохотными, но многочисленными лапками.

Сев в авто, я достала успокоительные, назначенные доктором Купером; положив в ладонь одну таблетку, не сразу решилась ее принять, в голове не было никаких размышлений, нервный всплеск не давал возможности думать, но по необъяснимой причине я положила таблетку обратно в коробку. Трясущимися руками не сразу удалось завести автомобиль. Я спешила домой, чтобы рассказать все маме, но не могла дождаться, когда полностью успокоюсь, и с дрожащими руками крутила руль авто, боясь врезаться во что-то.

Заходя домой, я увидела припаркованный «Мерседес» мистера Фроста – отца Джа. Не раздумывая, побежала к их дому и позвонила в дверь. Открыл – как всегда, с жизнерадостной улыбкой – сам мистер Фрост.

– Привет, Дель, Джамал ещё не вернулся, – сказал он.

– Мне нужно поговорить не с ним, а с вами.

Как только я заговорила, мистер Фрост поменялся в лице и поспешно провёл меня в дом.

Торопясь, я рассказала ему все случившееся, как ребёнок жаловался на доставучего драчуна в классе. Как глава, держащий под контролем все здравоохранение штата, мистер Фрост должен был быть в курсе отстранения такого специалиста, как мистер Купер.

Выслушав меня, он лишь выдохнул с досадой:

– Делина, я не вправе разглашать подобную информацию, пока нет решения суда, но как отец твоего друга я советую тебе прислушаться к доктору Лоре.

После услышанного кровь стала приливать к голове, лицо мое наверняка покраснело, как после химической чистки, ведь все, что он сказал, значило: проблема не выдумка. Но ведь необходимо разобраться, присутствовала ли указанная некомпетентность или же Купера кто-то подставил. Стало страшно, ведь любой из двух вариантов не предвещал мне и моей семье ничего хорошего.

Не успела я переварить полученную информацию, как в мою растерянность добавились ревность и некая обида, когда в дом зашёл Джа, а за ним показалась светловолосая улыбчивая девушка. Проходя через холл, они о чем-то мило смеялись, посматривая друг на друга. Джамал почему-то удивился, увидев меня:

– Дель, привет, – приветствие, звучавшее больше как вопрос, сорвалось с его губ. Его смех сменился на улыбку. – Познакомьтесь, это моя однокурсница Мелисса, – повернулся он к ней.

– Я пойду, – сказала я сердитым голосом.

Проходя мимо Джа и Мелиссы, я уверенно взглянула на неё.

– Приятно познакомиться, – и, спеша, выбежала прочь из дома, следом послышался оклик Джамала, но мне не хотелось оглядываться и говорить с ним.

Я сама не понимала своего поведения, да и не пыталась понять. Сев обратно в авто, я позвонила сгоряча Ари и поехала к нему. Он не забрасывал меня вопросами, когда я изъявила желание выпить, может, он не хотел ворошить во мне то, что я запивала, или же ему вовсе было безразлично. Мой уверенный настрой на выпивку не имел долгой перспективы, пропустив пару стаканов текилы, я потеряла всю энергию и вместе с ней и желание вливать в себя горькую жидкость, не приносящую ни малейшего удовольствия.

Было не столь поздно, когда, вернувшись домой, я столкнулась с матерью. Понадеявшись, что она не заметит пару пропущенных рюмок, я тихо зашла в дом и поздоровалась, но меня встретили ее любопытные глаза и холод.

– Ты пьяна? – спросила она, я не различала, страх звучал в ее голосе или гнев.

– Нет, мам, – соврала я.

– Не ври, мы что, вернулись в твои семнадцать лет. Опять все заново переживать? О чем ты только думаешь? – закричала она.

Папа зашёл в комнату и стал просить смягчиться.

– Вот именно, мне не семнадцать! – возразила я.

– Как ты смеешь – после того, что мы пережили? – зарыдала она. – Ты хочешь, чтобы я осталась одна?

– Я выпила всего пару рюмок, от этого не умирают, – пытаясь ее успокоить, я использовала неаккуратное слово.

– Зато я умру, – разрыдалась она ещё больше. – Не хочу больше говорить.

После перепалки я раздосадовано поднялась наверх; ужаснее чувствовать вину за обиду, причинённую родным, чем самой себе. С терзающими мыслями я улеглась на кровать. Как бы ни старалась, не могла успокоить себя, помимо дрожащих рук у меня стали дрожать и ноги. Поняла, что без успокоительных мне не обойтись, и стала тихо спускаться вниз, чтобы забрать из машины лекарства. Не хотелось сталкиваться с родителями, поэтому я пошла к выходу с кухни. Когда уже перешла порог столовой, мое внимание привлёк разговор родителей в кабинете, я стала прислушиваться. Не знаю, почему это сделала – мне никогда не нравились семейные посиделки, и разговоры никогда не интересовали. Мать все ещё ругалась, хоть говорила она шепотом, но я все же слышала ее слова:

– Не знаю, как пережить эти два месяца, как ее уберечь? Она такая же безответственная, ветреная, как ее отец, как же она мне его напоминает, я не в силах все терпеть.

Я ухватилась за стул, стоящий рядом, чтобы не упасть, голова закружилась как бешеная юла, меня стало тошнить. Все же мне удалось бесшумно выбежать из дома.