— Дрисса не восхищалась мной, — сонно возразила Филиопа, приподнявшись за спиной женщины-капитана и стряхнув с глаз длинные черные локоны. — Прекратите. — Она отбросила покрывала, открыв большую часть своего обнаженного безупречного тела. — Правда, Конан, мне жаль, что я удивила тебя подобным образом… но тебя не было так долго, и я не знала, когда ты можешь вернуться.
— Я слышала, как тебя приветствовали у ворот замка, — гордо объявила Сантиндрисса. — Но я не видела причин удирать или будить твою хозяйку.
— Ты так пренебрежительно ко мне относишься? — грубовато сказал Конан. Его встревоженный взгляд беспокойно метнулся от развратной Дриссы к расстроенной Филиопе.
Сантиндрисса холодно взглянула на хозяина замка.
— Не понимаю, что тебя беспокоит… от меня она не родит, уверяю тебя! — Дрисса надменно пожала плечами, опустив кинжал. — В развлечениях между праздными женщинами нет ничего нового. Каждая женщина гарема по всему побережью сделает то же для своей сестры, пока их повелитель развлекается с другой женой.
— Жены гаремов! — Филиопа фыркнула от ярости, сев в кровати, и положила руку на плечо Сантиндриссы. — А как насчет жен моряков?.. Я скорее пересплю со всеми молодыми содержанками Джафара, чем с покорными рабынями какого-нибудь императора, пусть те будут даже во сто раз краше! — Вызывающе гордо подняв голову и тряхнув темными волосами, она хмуро посмотрела на Конана. — Если ты мной пренебрегаешь, ты не должен волноваться о том, чем я занимаюсь в твое отсутствие.
Конан, расстроенный и сильно разозлившийся, наконец нашел, что ответить:
— Не должен… я не виню твою жажду плоти. Как могу я винить тебя, когда и сам так же мучаюсь? — Его взгляд снова скользнул от одной женщины к другой. — Но ты, Дрисса, теперь тоже будешь моей женщиной и станешь делить со мной постель в море! Приятель-капитан и соперница. Однако что-то тут не так…
— Но ведь я — не какой-то незнакомец, который обманом пролез в твою постель, — женщина-пират сплюнула. — В твою морскую хижину! — Она посмотрела на Филиопу так, словно хотела узнать, как ее любовница воспримет это. Но обнаженная красавица не убрала руку. — Мы же с тобой плавали на моей «Мучительнице» вместе с моими товарищами, — показав на Конана острием кинжала, кисло прибавила Сантиндрисса. — И давайте объяснимся… Почему ты хочешь обнимать меня на волнах и отталкиваешь на берегу?
— Но, Дрисса, большинство наших встреч кончаются ссорами, и об этом знают все, — запротестовал Конан. ~ Захочу ли я, чтобы здесь, в моей обители…
— Хочешь ты или нет, но сейчас ты у меня получишь, — прошипела женщина-капитан. Она стрелой слетела с кровати и, сделав полшага вперед, нацелила на него свой кинжал. — Хватит пускать слюни. Я знаю все твои уловки! Ты хочешь вернуть себе свою женщину и держать ее под каблуком? Разделять и властвовать? Вы, мужчины, все такие чистенькие! Но это — в прошлом! — Она снова торопливо забормотала что-то, обращаясь к нему, двигаясь вперед с вызовом, несмотря на тяжелую саблю в руках Конана.
— Нет, Сантиндрисса! Разве ты не видишь, он просто ревнует? — Филиопа соскользнула с кровати и, сдерживая, обняла за плечи свою любовницу. — По-своему, по-мужски, он уважает тебя, приравнивая к мужчине. — Она обвилась вокруг пиратки и вытянула прекрасную белую ладонь, останавливая Конана. — Когда-нибудь и ты станешь чьей-то женщиной…
— Мужчина, женщина, какая, будь она трижды проклята, разница? — Резким рывком Сантиндрисса вырвалась из объятий Филиопы, оттолкнув нагую девушку в сторону. — Он — дурак. После плавания на север, ныряний и совместного отдыха на нижних палубах долгими холодными вечерами разве я не могу ревновать его? Или тебя?
Повернувшись к ним спиной, с дикими глазами и раскрасневшимся лицом, она заговорила и вовсе неразборчиво:
— Я играла в любовников с вами обоими, как и с другими, для вашей же пользы! Из-за вас я освободила своих рабов-мужчин… сейчас они бездельничают, пьют и плетут интриги, разделив между собой моих женщин! Можете вы вообразить… некоторые из них, из моих яростных кошек, теперь поговаривают о замужестве и жизни на берегу, — она с горечью покачала головой. — Но никто из них, будь то мужчина или женщина, не смеет жениться на мне! Я так одинока!
— Дрисса, — начал Конан. — Я не имел в виду…
— Ты не имел в виду, но ты и не думал обо мне! — яростно огрызнулась она. — И ты сам точно такой же! Ты, со своими кораблями, замками, надменными амбициями… Ты разрушил нашу мирную пиратскую жизнь! Что стало с нашим Братством сестер…
— Послушай, Дрисса. — Конан шагнул вперед, опустив саблю. — Если тебя беспокоит только это, то ты можешь смотреть на меня как на друга…
— Как на друга — никогда! — воскликнула пиратка и рубанула кинжалом, целя в горло Конана. — Мои рабы или мои сестры… они то со мной, то против меня… Как мало все это значит! Мой любовник, мой тюремщик, мой завоеватель и воздыхатель, вот кем ты, Конан, был для меня раньше! — Взмахнув кинжалом и сделав безрассудный выпад, пытаясь обойти клинок, который Конан выставил для защиты, на мгновение Дрисса открылась, но киммериец не воспользовался преимуществом. — Лучше быть выпотрошенным, вонючим трупом, чем другом…
Филиопа, действуя на собственный риск, схватила свою любовницу за запястье и тут же обратила ее гнев против себя:
— Убирайся, шлюха, или умри!
Конан быстро использовал представившийся ему шанс, проведя саблей молниеносный прием, отчего оба клинка со звоном полетели через всю комнату. Но борьба продолжалась и голыми руками. Противники сцепились, осыпая друг друга ударами и проклятиями, хрипло дыша, топая сапогами и босыми ногами по плитам пола. Голая Филиопа, рискуя получить синяки, влезла между двумя сражающимися капитанами и помогла Конану затащить Сантиндриссу назад в постель, где ее завалили одеялами и подушками.
А потом ярость Дриссы прошла… превратившись не в безудержную похоть, а в обиду, смоченную горькими слезами. Потребовалось много времени и терпения (весь вечер и часть ночи), чтобы утешить и успокоить ее.
Постоялый двор «Красная рука» был переполнен и кипел. Тут собирались самые дрянные пираты — отбросы двух десятков портов Вилайета. Песни, проклятия и веселые споры звучали в новом и старом залах, отделенных от полной пара, пропитанной дымом и запахом рыбы кухни и кладовых. Ниже, в сыром полуподвале, были маленькие комнаты для тех, кто хотел пьянствовать в уединении. Сухие грязные прежде складские комнаты и зальчики приютили тех, кто желал уединения.
В одной из таких комнат Рондо Туранец сидел во главе скособоченного стола. Когда он встал, приветствуя только что вошедшего, его круглое рябое лицо в дымном, сальном свете свечей выглядело особенно злобно.
— Добро пожаловать, Атрокс! Ты принес деньги? Хороший парень. Садись! Отдохни и давай выпьем по кружке, прежде чем все соберутся, — сказав так, он налил своему гостю маленькую кружку неочищенного, вонючего арраки. — А теперь разве мы не поднимем тост за какого-нибудь героя? Ага, я знаю… за Кналфа Разрушителя, настоящего капитана! Знаю, его давно уже нет с нами, но он, судя по легендам, самый выдающийся пират — Великий предводитель Красного Братства. С тех пор как его убили, прошло чуть больше двух лет… Может, его кости уютно покоятся на дне залива, куда течение унесло его. — Рондо повернулся к двери. — Ну, заходи же, Рафиас. Отсюда слышу, как ты там жадно глотаешь слюну. Сюда… возьми кружечку! Наш первый тост за капитана Кналфа, но мысленно вы отсалютуйте Сергиусу. Его убил Амра, как все вы отлично знаете, но в свое время Сергиус слыл грозной легендой морей! Теперь только от одних воспоминаний о нем у меня на глаза наворачиваются слезы… или в этом виноват этот недоделанный грог? Ладно, несмотря на то что люди скоро все забывают, я уверен: Иванос еще вспомнит капитана Сергиуса, когда не слишком загружен на службе своему новому капитану. В конце концов он восстанет… Джавала, добро пожаловать! Ученый человек, самый первый писец и законодатель нашей банды. И, как я вспоминаю, счастливчик в картах. Мы говорим о великих вождях прошлого, свирепых людях, которые правили пиратами Джафара в добрые старые времена. Вот были дни, разве нет? Тогда пиратская братия могла свободно бродить по Вилайету, отбирать лучшие грузы и ради удовольствия сжигать корабли… Тогда мы не были скованы договорами и альянсами, не пасли купеческие лоханки, вместо того чтобы просто утопить их. Эх, доброе старое времечко! Без сомнения, ты, Джавала, мог бы рассказать нам много историй… Эй, Дикколо, и ты нашел нас! Мы еще не начинали игры, так что можешь водрузить зад вон на ту скамейку и смочить горло. Но, пожалуйста, не испытывай ни на ком из нас свое остроумие! Я часто восхищаюсь твоим острым языком и тем, что при случае ты всегда готов поупражняться на своих приятелях пиратах. Даже повелитель моря Амра дрожит, когда ты начинаешь язвить.
