С Викой пусть разбирается как хочет. В это лезть я не буду. Надо только поговорить с Власом по поводу ответственности перед Мироном. Если он захотел с ним общаться, то пусть не прекращает это делать, вне зависимости от моего решения. Иначе я сделаю так, что он больше никогда его не увидит. Даже отчество изменю.

Вообще изначально не нужно было указывать его имя в отчестве. Просто не хотела, чтобы ребенок чувствовал себя неполноценно. У всех детей есть отцы и отчество, у моего бы не было. А придумывать какое-то другой? Зачем врать? Разговор об отце рано или поздно будет. Просто я не предполагала, что мы снова встретимся. У нас разные круги общения, разные ниши в бизнесе. И тут вот такое.

Я до сих пор не понимаю, для чего всё это организовала Вика. Хотела, чтобы я своими глазами видела их свадьбу, обмен кольцами, супружеский поцелуй и задыхалась от боли? Так вот, не задыхалась бы. Это не мой мужчина, мой бы меня не бросил. Да, мне было бы неприятно, старые раны поныли бы, чутка прокровоточили бы и затянулись снова. Хотя, кому я вру? Да, мне было бы плохо, но я смогла бы вновь отряхнуться от этого, ведь у меня есть свой маленький смысл жизни.

Укутавшись в халат, я зашла сначала в комнату сына, проверить его, убрала лишние игрушки с кровати, накрыла одеяло, которое он постоянно сбрасывает с себя и пошла к себе. Проходя мимо гостиной, остановилась в двойном проёме. Влас сидел на кресле в одних брюках, без футболки, листая фотоальбом, который видимо нашёл на книжной полке.

— Тебя не учили не брать чужие вещи без разрешения? — спросила я, подходя ближе.

— Если бы я у каждого спрашивал разрешения, то не смог бы вести бизнес. На самом деле мне было скучно ожидать ванную комнату, поэтому решил осмотреться и наткнулся на такое сокровище.

Влас остановился на странице, когда Мирону было ещё полтора года. На этом снимке он в смешной панамке с пандами в зоопарке восторженно смотрит на оленёнка.

— Знаешь, я вот смотрю на фотографии и так сильно жалею о том, что не видел его после рождения, как он стал ползать, как ходить, первые слова. Мне так сильно хочется вернуть время вспять, чтобы насладиться упущенными моментами. А у тебя есть фотографии во время беременности? — грустно поинтересовался он.

Мне нечего было сказать на его слова. Он по своей вине упустил рождение сына. И к сожалению, исправить уже нельзя, только наслаждаться настоящими моментами.

— Да, их немного, — я подошла к полке и достала тоненький маленький альбом.

Там, в основном, студийные фотосессии. Я вообще не хотела фотографироваться вообще, но Алинка убедила, что они нужны, чтобы потом показывать Мирону. Это она таскала по фотографам, сама делала снимки во время прогулок, на Новый год. И теперь я ей очень благодарна за это.

— Такая красивая, — тихо проговорил он, гладя фото, на котором я без косметики, в лёгком светлом сарафане с большим животом, в парке на фоне искусственного пруда. Я смеялась от дурацкой шутки Алины.

— Да, то время было прекрасно, хоть и тяжёлое. Кажется, что только недавно родился, а уже большой.

На меня накатила такая ностальгия, тут же напала сильная усталость, захотелось резко прекратить разговор, чтобы не ворошить прошлое. Завтра хоть и выходной, но Мирон привык просыпаться рано, поэтому не поспишь.

— Прости меня за то, что тебе пришлось всё это пережить… Мы должны были вместе ждать появления малыша, вместе за ним ухаживать и воспитывать…

На секунду представила себе картину, что мы все вместе живём одной счастливой семьёй и так больно стало… Я ведь часто мечтала об этом во время беременности. Всё ждала, что вдруг он не может без меня и скоро придёт… Скажет, что ошибся, что безумно любит… Но чуда не случилось.

— Что было, то было, — тяжело вздохнула я, — Пойду спать, а ты можешь идти в ванную, теперь она свободна до утра, — грустно улыбнулась я.

Не успела сделать и шаг, как он схватил меня за кисть. Обернулась. Влас аккуратно и нежно поцеловал мою руку.

— Спасибо тебе за сына.

Я удивилась его порыву и словам. А как ещё я могла поступить? Это ведь частичка меня.

— Я это делала не для тебя, а потому что сама хотела этого ребенка.

— Знаю, поэтому спасибо, что в порыве злости и ненависти не сделала аборт.

Таких страшных мыслей у меня никогда не было. Когда узнала о беременности, то сначала расстроилась, что Влас об этом не узнает, потом напугалась, что не смогу обеспечить его одна, а потом поняла, что ради маленького человечка я весь мир переверну. Но теперь я понимаю, о чём говорит бывший. Ведь и правда некоторые девочки в подавленных чувствах делают глупости. Нет, я не о всех так говорю. Есть те, кто действительно уверен, что ребенок ему не нужен и тогда лучше и правда не рожать, чем мучить себя и малыша, который всю жизнь будет страдать. Попадаются такие девушки, которые под влиянием родителей, знакомых, соседей и прочих личностей поддаются страхам о том, что она не справится и на эмоциях избавляются от плода, а потом начинают жалеть. Я же ни секунды не сомневалась в том, надо ли рожать.

Я кивнула Власу и вырвав руку, ушла к себе. Скинула халат, надела пижаму, состоящая из футболки и коротких шорт с динозаврами. Есть у нас с Мироном парные пижамы. У него точно такой же. Некоторое время не могла уснуть. Всё прокручивала в голове разговор с Власом. Анализировала его поведение, а потом меня вырубило. Итоговое решение так и не сформировалось, оно где-то заблудилось среди царства снов.

Утром меня разбудили прыжки на моей кровати. Мирон опять проснулся раньше меня и теперь прыгал рядом, как на батуте.

— Мамочка! Доброе утро! Пора вставать, солнышко давно встало!

— Мироша, Зайчик мой, дай мне ещё пять минут, пожалуйста, — жалобно попросила его.

— Неа, — хохотнул он.

— Пойдём, — еле-еле выбираясь из под одеяла встала я, — Что будешь на завтрак?

Мирон соскочил с кровати и побежал на кухню.

— Яичницу! С глазами! — прокричал он на всю квартиру.

— Сейчас сделаю, иди умываться, — сын убежал в ванную.

Божечки… С глазами… Утром креатив вообще в голову не шёл. Заглянула в холодильник, достала оливковое масло, яйца, сосиски, бекон, немного зелени и маслины. Вытащила сковороду и в этот момент на кухню вошёл Влас. На этот раз одетый. Взъерошенный. И красивый.

— Что завтракать будешь? — спросила я.

— Какие варианты? — улыбнулся он.

— Каша, либо яичница.

— Второе.

Замечательно, значит, сделаю сразу двоим яичницу с рожицей. Разогрела сковороду, разбила яйца так, чтобы желтки были расположены как глаза, маслину разрезала пополам и положила в желтки, будут зрачками. Также разрезала вдоль детские короткие сосиски, получились пухлые губы, петрушка стала бровями и кончиком носа, а бекон — волосами. Миленько. Выложила эту красоту на тарелку Мирона с рисунками героев из мультиков. То же самое блюдо сделала ещё раз для Власа.

— Никогда не думал, что в забавной пижаме буду хотеть тебя больше, чем в сексуальном белье, — хриплым голосом произнес Влас, сидя за столом. Я покраснела. Поворачиваться не стала и пока думала, что ему ответить, в кухню прибежал сынуля. Он сел за стол рядом с отцом и стало забавно смотреть, как они похожи. Поставила две тарелки перед ними, положили вилки. Если Мирон восторженно начал есть, то Влас немного был шокирован, а подняв глаза на меня, едва сдерживал смех. Себе же сверила манную кашу.

— Какие у вас на сегодня планы? — поинтересовался он.

— Мама обещала сводить в дельфинарий, — довольно ответил за меня Мирон.

— Да, мы хотели погулять, потому что в будни мы не успеваем куда-либо сходить.

— А можно мне с вами пойти?

— А ты разве не собирался возвращаться домой и заниматься делами?

Влас

Чувство вины давило на меня, словно бетонная плита. Но больше всего меня сжирало сожаление и бессилие. Я столько времени упустил. Пока с жадностью рассматривал фотографии сына, я буквально горел изнутри. Разрывало от боли и пытался представить, что ощущала Мира находясь рядом с ним. Радость… Умиление… Гордость… Восторг… Беспокойство… Усталость…