— Куратор, — я взмахиваю ручкой с пером, отчего из него вылетает клякса и приземляется прямо в тетрадь (единственный и поэтому лучший конспект за последние годы безнадёжно испорчен). — А зачем коту убивать нас, если мы не сделаем ему ничего плохого?
Кажется, каждый в этой аудитории счёл своим долгом обернуться и недоумённо на меня посмотреть. Да ладно, ребята, неужели это ни разу не приходило вам в головы?
— Ну… В смысле, мы же можем встретиться с огненным котом без насилия и так же без насилия с ним расстаться, — пытаюсь объяснить я свою мысль. — Переговоры там, и всякое такое…
— Остановитесь, кадет, — полковник поднимает руку, и, театрально отводя взгляд в сторону, перебивает меня. — Не расписывайтесь в своей безграмотности.
Меня словно кипятком ошпарили. Безграмотности? Теперь так называется логика? И это говорит человек, который имеет звание полковника! Империя беспросветных идиотов!
Но я молчу. Чувствую, как кровь приливает к щекам, и слышу раздающиеся злорадные смешки.
— Кто мне скажет, — куратор делает многозначительную паузу, чтобы очередная публичная порка выглядела ещё более показательной. — Почему мы не можем «встретиться с огненным котом без насилия и так же без насилия с ним расстаться»? Кадет Ивес?
— Потому что количество убитых уже слишком велико, — голос Аэрта звучит холодно и отрешённо. — У каждого есть погибшие близкие, и каждый хочет отомстить за них. Это привело к тому, что переговоры зашли в тупик. Другие государства предпочли не вмешиваться, потому что им выгодно ослабление обоих народов, как нашего, так и огненных котов. Соответственно, нет третьих сторон, которые могли бы выступить гарантом переговоров. Это означает, что даже в условиях замороженного конфликта каждый представитель обоих народов попытается при малейшем удобном случае сместить чашу весов в свою пользу.
Более доходчиво нам не объясняли даже преподаватели. Аэрт раздражает меня своей идеальностью!
— У меня никто и близких не погиб от лап огненных котов, и мне не нужно никому мстить. Я считаю, что не только насилие может сместить чашу весов в ту или иную сторону, — мой голос прерывается, и я спешу прочистить горло.
— Значит, кот захочет отомстить вам за смерть своего близкого от рук вашего народа. В общем, пока ты будешь смещать чашу весов, огненный кот тебя убьёт, — Аэрт оборачивается, сверкает своими жёлтыми глазами, в которых я тону моментально, словно в расплавленном золоте.
Совсем неожиданно грохает колокол. Занятие окончено, и кадеты поспешно собирают свои вещи в учебные сумки. Я делаю то же самое: наскоро закрутив чернильницу и небрежно бросив свои вещи в сумку, я сбегаю вниз.
— Так война никогда не закончится, — зачем-то говорю я, поравнявшись с Аэртом.
— А разве тебе не всё равно? — он смотрит на меня сверху вниз и не только из-за роста.
— Я просто…
— Не говори того, чего не понимаешь.
Аэрт подхватывает сумку и направляется к выходу. Тибо спешит следом, как всегда, пряча взгляд. Тьфу! Тряпка. Как и я, впрочем.
Действительно, чего это я так переживаю за этих кошачьих? Наша армия всё равно выиграет эту войну рано или поздно. Конечно, лучше рано, чтобы минимизировать жертвы, но если это не беспокоит нашего императора, то чего мне-то волноваться?
32
Со скукой оглядывая опустевшую аудиторию, я снова ловлю себя на мысли, что учёба — это не моё. Всякий раз, когда я пытаюсь встать на путь истинный, что-то толкает меня обратно. Хотя папенька был бы доволен. Он никогда не видел меня в роли специалиста и всё равно бы никогда не отпустил на переговоры даже с самым безопасным противником (если, конечно же, узнал бы о предстоящем мероприятии). Его дочь годится лишь на роль послушной жены для одного из его партнёров. Сыновья в нашем семействе в гораздо большей чести. Вообще, это просто чудо, что он отпустил меня учиться в Кадетском Корпусе. Но с возрастом я стала понимать, что такая милость с его стороны была обусловлена исключительно заботой о моей безопасности: останься я жить в отчем доме, вероятно, однажды я бы «по случайности» свалилась с балкона на радость Мериру и Морею, а может, и ещё что похуже.
Меня передёргивает от воспоминаний о братьях. Последний конфликт с Мериром ещё слишком свеж в памяти. Его лицо слишком близко к моему. Я боюсь того, что он может сделать, потому что всё, что он со мной делает — страшно. Бью первая, потому что только сейчас у меня будет шанс сбежать. Потом нет. Мерир с улыбкой слизывает кровь со своей губы и бьёт в ответ. Сильно и наотмашь. Я не успела сбежать.
— Вам холодно, кадет? — глубокий голос раздаётся совсем рядом.
От неожиданности подскакиваю на месте и оборачиваюсь: погруженная в мысли, я не заметила куратора. Скривившись, даю себе мысленную пощёчину выбрось из головы Аэрта Ивеса, иначе скоро сама себя замечать перестанешь! И перестань думать о том, что изменить не в силах. По крайней мере, пока.
— Нет, мастер Ирэ, всё хорошо, — я поправляю сползающую с плеча сумку и направляюсь к выходу, стараясь не смотреть на полковника.
— Постойте, Мари!
«Мари»? Я — «Мари»? И это после того унижения, которое он заставил меня пережить не ранее, чем на этой лекции? Ну уж нет!
— Я спешу на следующую лекцию, куратор.
Если бы от степени саркастичности мог сочиться яд, например, из верхних резцов, я бы уже им плевалась.
— Мариис, я хотел сказать, мне очень жаль, что на вас свалилось столько неприятностей, — полковник делает шаг ко мне, но я отступаю на два шага назад, не давая дистанции между нами сократиться.
Неприятности? Это вы о чём? О покушениях или о себе? Вам хочется теперь быть хорошим, мастер Ирэ? Отработка хромающих педагогических навыков? Ну-ну…
— И хоть я понимаю, — продолжает куратор, — чем вы могли вызвать такое негодование…
ЧТО?!
— Что? — я не верю своим ушам. — То есть, вы считаете, что я заслуживаю смерти?
— Нет, кадет Арос, я так не считаю, просто вы… — мастер Ирэ замолчал, подбирая слова.
— Что я? — уперев руки в боки, я выжидающе смотрю на возвышающегося надо мной полковника.
Давай, великий воин, скажи, чем там я тебя не устраиваю?
— Ну, вы не пользуетесь популярностью и не являетесь обладательницей лёгкого характера, — наконец сформулировал свою мысль куратор.
Я чуть не задыхаюсь от справедливого гнева. И вдруг мне в голову приходит одна шальная мысль, которую мой не менее безрассудный язык озвучивает, прежде чем я успеваю оценить целесообразность такой тактики.
— А знаете что, мастер Ирэ? — аудитория пуста, и мой голос звучит громогласно, что мне особенно нравится. — Я пользовалась этой самой популярностью ровно до тех пор, пока вы не появились в Крепости. И характер мой всех устраивал. И покушения на меня по странной случайности совпали с вашим приездом. Так, может быть, вы всё же считаете, что я заслуживаю смерти, мастер?
Секунду полковник сверлит меня взглядом, в котором после моих слов появилось что-то, чего раньше я не замечала во взглядах, направленных на меня.
— Если бы я хотел вас убить, то вы бы уже были мертвы, кадет, — он произносит эту фразу так, что весь мой запал гаснет, словно спичка под ливнем, и когда куратор делает несколько шагов ко мне, я не отхожу, внутренне сжимаюсь под его пронизывающим взглядом. — Мне жаль вас, если вы действительно думаете так, как вы только что сказали.
— Я не… Я… не это хотела… — смущение, которым я обычно не страдаю, рождается где-то глубоко в моём горле и пунцовыми пятнами поднимается к лицу.
Хаган Ирэ медленно протягивает руку, словно боясь меня спугнуть, и сжимает мою ладонь.
— Я не враг вам, Мари, — он улыбается уголками губ, но даже от такой скупой улыбки в стороны от глаз лучиками разбегаются морщинки, которые, вопреки своей непосредственной функции — служить маркером старости, делает его лицо моложе.
Смотрю на свою ладонь в его руке и не могу разобраться в своих чувствах. Надо бежать отсюда. Мне нечего тут делать. Нечего думать о всяких глупостях. Может, Хаган Ирэ и не враг, но и не друг уж точно. Хочу вырвать руку и уйти, но не могу. Меня начинает трясти, дух перехватывает, а тело обретает необъяснимую невесомость. Кажется, ещё секунда — и я оторвусь от пола и повисну в воздухе. Я невольно тянусь к стоявшему передо мной мастеру, пытаясь схватиться за него и удержаться на месте, но вместо своей руки вижу лишь её бледное, просвечивающееся отражение, словно я стала призраком! Внутри всё холодеет и сжимается от накатывающей паники. Что происходит?!
