— Аран, ты знаешь, что это за место? — почти шёпотом спрашиваю я у призрака, который подозрительно молчалив последние полчаса.

— Догадываюсь, — голос Арана напряжён, что вызывает мой следующий вопрос.

— Мне безопасно здесь находиться?

— Насколько я могу судить, тебе никто здесь не угрожает.

Это радует. Настораживает лишь формулировка «никто не угрожает», а если мне угрожает что-то неживое? После знакомства с призраком этот страх уже не кажется таким уж сумасшедшим.

— Аран, а как ты попал к папеньке? — расспрашиваю я воина, чтобы разрядить обстановку.

— Случайно, — древний воин не спешит открывать свои секреты, но и я не собираюсь сдаваться.

— Как случайно? — я касаюсь рукой ближайшей стены и начинаю методично её ощупывать. Здесь просто обязано быть что-то интересное!

— По наследству, — бурчит мужчина.

— О-о-о, — задумчиво протягиваю я. — И как давно ты в нашей семье?

— Достаточно.

— Тебе трудно ответить, что ли? — не сдерживаюсь я.

— Может, и трудно, — Аран демонстративно не идёт на контакт.

— А почему папенька подарил тебя мне, а не кому-нибудь из братьев? — захожу я с другой стороны.

Аран презрительно фыркает.

— Потому что их я не стал бы защищать.

— Почему? — удивляюсь я.

— Потому! — Аран теряет терпение, и я понимаю, что с раскрытием некоторых тайн мне всё же придётся подождать.

Я молчу, но мысли не отпускают. Если папенька подарил мне такой чудесный подарочек, то, выходит, он знает, что мне грозит опасность? А если знает, то есть вероятность, что это как-то связано с его делами? Или он случайно узнал, что на меня было совершено покушение? Тот же мастер Ринор мог проболтаться. Это в его характере.

Замираю, озарённая своими вдруг возникшими размышлениями. А ведь это один из немногих удивительных случаев, когда родитель проявил заботу обо мне. В странной, собственной манере, ничего не объясняя, но всё же. Пожалуй, подарить мне такую защиту, как Аран, — это высшая степень отцовской любви. Выходит, он… Всё же любит меня?

На этот вопрос, как и на вопросы об Аране, у меня нет вразумительных ответов, и я занимаюсь изучением стен небольшого помещения, в котором мы оказались, чтобы почувствовать, что хотя бы что-то зависит только от меня. Например, поиск тайника в неизвестном подземелье.

Стены идеально ровные и гладкие, мои пальцы скользят по ним, не находя ни единого скола или трещинки. Вырублены из камня так же искусно, как и вся Крепость выше нас. Только там, у нас, полы и стены выглядят частично стёртыми из-за огромного потока кадетов, ежедневно курсирующих коридорами, а в этой комнатушке будто бы вчера закончили работу неизвестные мастера-строители.

Рисунок я различаю не сразу. Керосиновая лампа не даёт столько света, чтобы увидеть изображение издалека, а вот пальцы оказываются более надёжным источником информации, чем глаза. Оцарапанной ладонью я чувствую ровную борозду, рядом ещё одну, подношу лампу ближе, и только тогда могу разглядеть резьбу.

— Аран, — зову я, указывая на изображение.

Рисунок больше походит на герб. На нём — открытая книга, на правой странице изображён отпечаток человеческой ладони, форма и размер её не оставляет сомнений в том, что ладонь мужская. На левой странице красуется корона. Достаточно скромная по нынешним меркам, но наш император носит именно такую, в отличие от правителей других государств. Может это она и есть? Я подношу поближе лампу, чтобы убедиться в этом.

Под книгой изображены два скрещённых меча. Обычных, без инкрустаций. Такой же меч у Арана. Их остриё направлено вверх. Я уверена, что раньше не видела данного изображения, но я также ощущаю, что оно мне знакомо. Как старый друг, которого ты не видел долгое время, и он очень изменился внешне. Ты его ещё неузнал, но ты уже егознаешь. Странное ощущение, которое стало у меня слишком частым гостем.

Я оглядываюсь и обращаю внимание на задумчивый взгляд воина.

— Что ты об этом думаешь? — спрашиваю я, надеясь, что древний воин понимает в гербах и подземельях больше, чем я.

— Это герб королевской семьи, — голос призрака звучит отстранённо. — Я не видел его лет триста.

Мне кажется, что эти слова даются Арану нелегко.

— Той самой королевской семьи, которая была уничтожена предками нашего императора за нападение на территории Империи? — я знаю не только официальную версию, но озвучиваю именно её. Мне интересно взглянуть на реакцию того, кто, возможно, являлся очевидцем тех давних событий.

— Всё было не совсем так, но… Да, той самой, — призрак не сводит взгляд с герба, словно пытается что-то рассмотреть сквозь стену или сквозь время.

— А как всё было? — мне любопытно узнать альтернативную точку зрения, точнее, то, как её преподнесёт Аран.

— Это долгая история, когда-нибудь я тебе её расскажу, — Аран мотает головой, будто избавляясь от наваждения, и, наконец, смотрит на меня.

— Не сейчас?

— Нет.

Хорошо. Я умею ждать.

25

Вновь поворачиваюсь к гербу. Что же за секрет ты скрываешь, воин? Зачем под землёй, в пустой комнате изобразили этот знак некогда могущественной семьи? Для чего? Не может быть, чтобы это изображение было конечной целью построения такого длинного тайного хода. Значит, тут есть что-то ещё.

Повинуясь неосознанному порыву, я прикладываю руку к отпечатку мужской ладони на гербе и закрываю глаза, наслаждаясь приятной прохладой камня. Давай, открой мне свои тайны, древний король. Ведь это к твоей ладони я прикасаюсь через века, не так ли? Почему-то я уверена, что это точная копия ладони древнего правителя. Слишком уж всё хм… по-королевски, что ли. Воображение тут же разыгрывается, и я живо представляю, как триста лет назад так же, как я сейчас, прикладывает руку к гербу король древних воинов. Герб загорается голубоватым светом, и стена со скрипом отъезжает в сторону, именно так, как и та, что открыла нам дверь в это подземелье. Она пропускает к новым тайнам мужчину, который в моих представлениях выглядит как Аран, только постарше (конечно, это единственный древний воин, которого я знаю, так что ему и олицетворять весь свой народ в моих мыслях).

— Мари, — голос Арана настороженный.

Я открываю глаза и отдёргиваю руку. Герб светится! Точно так же, как только что рисовало мне воображение! Но этого не может быть! Отъезжающая стена уже не вызывает у меня сильного удивления. Но почему герб пропускает меня дальше?

— Он узнал тебя, — Аран словно читает мои мысли.

Или я сама сказала это вслух? Неважно. Значение имеет сейчас только то, что мне нужно быстро принять решение: развернуться и уйти обратно, забыть обо всём и жить, как жила, или шагнуть дальше и попытаться узнать, что же происходит со мной и вокруг меня. Хотя, конечно, я понимаю, что вряд ли ещё какой-нибудь древний воин или погибшая королевская чета виновны в покушениях на мою жизнь, но… Одной тайной станет меньше, верно?

Выбор очевиден.

Не говоря ни слова воину, я двигаюсь вперёд. Он, кажется, идёт за мной, но сейчас это заботит меня меньше всего.

До следующего помещения идти приходится недолго, но узкий тоннель петляет, как дезертир под обстрелом. Здесь нет следов руки человека. Пещера, похоже, создана природой, а люди лишь прорубили к ней проход. Но зачем? Что такого особенного в этой пещере?

Спустя несколько минут блуждания между камней, мы выходим в довольно большой закрытый грот необычайной красоты. Сердце пропускает удар, а потом несётся во всю прыть. Что это с ним сегодня?

Рассеянное голубое сияние (исходящее отовсюду сразу и словно бы ниоткуда) отражается от прекрасного вида сталактитов и разбрасывает вокруг разноцветные лучи. Метрах в пяти от входа в грот начинается кромка подземного озера. Оно не кажется тёмным и опасным, как можно было бы подумать. Оно прекрасно! Со дна озера льётся такой же тусклый голубой свет, которого хватает, чтобы водоём сиял, как огромный алмаз. Ничего совершеннее я в своей жизни не видела!

— Аран, что это за место? — спрашиваю я шёпотом.