Мне не нравится, когда от меня отмахиваются, как от назойливой мухи, а его ответ именно это и демонстрирует.

— Прости, как тебя зовут? — уточняю я, чтобы отметить в своей памяти очередного врага.

Парень косится на меня уже с явным неудовольствием.

— Замолчи, пожалуйста, иначе мне придётся заткнуть тебе рот.

Да что вообще происходит в последнее время? Я что — моментально растеряла всё своё обаяние? Почему даже эти… относятся ко мне так, будто бы я обычная… даже не знаю кто! Неужели всего за один день Аэрт Ивес успел прочно расселить своих тараканов у них в головах?

— Выходите вместе с нашим переговорщиком, — слышу я голос Аэрта.

Как приятно, когда тебя спасают. Прямо-таки сразу чувствуешь себя хрупкой и беззащитной.

— Только если твои отойдут на пятьдесят метров! — выдвигает свой ультиматум главарь.

— Этого не будет, вы же знаете! — Аэрт непреклонен. — Отдайте девчонку!

Парень с серьгой подзывает своих поближе, и они несколько минут о чём-то шепчутся. Ты гляди-ка, боевики, а играют в тактиков.

— Хорошо, мы согласны обменять её.

Что?! На кого это?

Этот вопрос интересует и кадета Ивеса.

— На кого?

— На тебя!

Да кто вообще так ведёт переговоры? Это что за техника такая дурацкая? Конечно же, Аэрт не согласится и будет прав! Он координирует действия нашей группы, а я всего лишь переговорщик. Да это то же самое, что менять ферзя на пешку в любимой игре моего папеньки.

— Я согласен!

Что он делает?! Это всего лишь тренировка, меня не убьют и не покалечат, а этим обменом он обезглавит свою группу и обречёт её на поражение.

— Аэрт, это плохая идея, — кричу я. — Мне и здесь хорошо!

— Лучше замолчи, идиотка! — он злится на меня.

Обидно, вообще-то. Ну ладно, пусть меняется, раз ему так хочется.

Боевик, державший мои руки за спиной, поднимает их кверху. Плечевые суставы больно выворачиваются, и я неожиданно для себя вскрикиваю. Он что — нарочно старается сделать мне больнее?

— Вот скотина! — морщусь от боли.

— Какая грубая, — он шепчет мне на ухо, почти касаясь губами моей мочки, и больно щиплет меня пониже спины.

Я застываю, брезгливо кривлюсь. Пытаюсь вывернуться и лягнуть этого мерзавца пяткой в колено. И у меня это даже получается, вот только мой слабый удар не доставляет здоровенному боевику никакого дискомфорта. Он лишь хохочет и прижимает меня к себе.

Фу! Тошнота подкатывает к горлу так резко, что я чуть не задыхаюсь.

— Ты что творишь, придурок?! Ты знаешь, кто я?

— Симпатичная мордашка с завышенным самомнением? — спрашивает он, черкнув жёсткой щетиной по моей шее.

— Нет, я твоя большая проблема! — во мне всё клокочет от ярости и бессилия: возможностей моего тела хватает на то, чтобы залезть ночью по отвесной стене, но совершенно недостаточно, чтобы вырваться из цепких пальцев обнаглевшего тупого верзилы.

— Ой, вряд ли, — парирует наглец. — Уже все знают, что ты совсем не прочь попрыгать по постелям нового тактика и вашего куратора. Почему бы тебе не посетить и мою комнату сегодня ночью?

Я сцепляю зубы, чтоб не выругаться. Как я и предполагала, мою репутацию губят нелепые слухи!

Пока я думаю, что делать, здоровяк, повинуясь жесту главаря, выводит меня на улицу. Солнце слепит меня так, что в первый момент я вообще ничего не способна видеть.

— Ну, так как? — звучит совсем близко так неожиданно, что я дёргаюсь.

— А ты не боишься, что эти слухи окажутся правдой? — часто моргая, спрашиваю я. — Не страшно подкатывать к любовнице самого Хагана Ирэ?

— Не думаю, что ты так уж ему дорога, если он тебя засунул в передовую группу. Так что приходи, крошка, я не хуже.

— Отпустите её, — слышу уверенный голос кадета Ивеса.

17

Я моментально нахожу взглядом обтянутую в чёрную форму стать Аэрта. Как же он прекрасен всё-таки! Солнце запуталось в его чёрных волосах, золотые глаза сияют ярче, чем обычно, чёрные брови сдвинуты к переносице. Злится. И, конечно, есть на что.

— Твой любовничек? — лыбится боевик.

Отдергиваю плечо, не желая поддерживать беседу. Потом разберусь с этим уродом. Главарь позади нас хмыкает, щёлкает пальцами, и я с довольно сильным ускорением, которое придала мне твёрдая рука, лечу на твёрдую землю. Приземляюсь на четвереньки, больно ударившись коленями и содрав ладони. Аэрт не пытается меня поднять, даже не глядит в мою сторону. На душе становится ещё более тошно. Сволочи.

Аэрта берут под руки и ведут в покосившийся сарай, в котором только что сидела я. Как только все скрываются за трухлявыми дверями, ко мне подскакивает Лео, помогает подняться, осматривает, как маленькую и, взяв за запястье, уводит под тень деревьев.

— Лео…

— Ну что ж ты так, Мари, — покачает головой парень. — Ты ж нас подставила.

— Знаю, — я понуро опускаю голову, стараясь вытеснить из себя мерзкое давящее чувство.

— Но ты не переживай. Аэрт знал, что так будет, он всё рассчитал, — чуть ли не с благоговейным восторгом сообщает Леонгард. — Сейчас он их усыпит.

— То есть, как усыпит? Он знал, что так будет?

— Да, — с гордостью кивает Лео, будто бы это он сам всё придумал.

— А чего вы их не перебили, когда они меня вывели? — никак не могу сообразить я.

— Так потери же, — хмурится товарищ, явно припоминая слова самого Аэрта.

— Значит, он всё так и планировал? А почему тогда он на меня злится? Я ж, выходит, сыграла именно так, как он хотел… — недоумеваю я.

— Но фактически ты же нас подставила, — пытается объяснить Лео сложные для нас обоих истины. — Просто Аэрт тебя переиграл.

От того, что кто-то так просто меня просчитал, не по себе. Но погрузиться в раздумья мне не даёт звук скрипнувшей двери. С разных сторон из-за деревьев выскакивают Тиборд, Рот и Инди. Лео тянет меня в центр поляны, но мне и самой интересно, удалось ли.

Аэрт выбегает из сарая, глубоко и жадно хватая воздух. Использовал сонный газ из колбы и не дышал с момента её открытия, чтобы не уснуть самому. Умён, однако. Ребята радуются и хлопают его по плечам, как победителя. Хотя почему «как»? Он и есть победитель.

Аэрт поднимает на меня глаза, сразу, как только ему удаётся восстановить дыхание. Его взгляд не предвещает ничего хорошего. Ожившее чувство вины заставляет меня вновь опустить глаза. Да что ж это со мной делается-то?!

Он ничего не говорит, разворачивается и скрывается в зарослях с таким видом, что меня снова начинает тошнить.

— Аэрт! — я бросаюсь за ним, прежде чем успеваю осмыслить свои действия. — Аэрт, подожди!

Но он не слушает, идёт вперёд всё быстрее.

Куратора на выходе нет. Ивес не ждёт его, взлетает по винтовой лестнице, словно не касаясь ступеней. Я гораздо медленнее, но в Ветровом коридоре у меня все же получается его догнать. К сожалению.

— Аэрт, стой! — я хватаю его за рукав, силой поворачиваю к себе. — Давай поговорим!

Вокруг полно народу: кто-то из кадетов наблюдал за нашей тренировкой сверху, кто-то ждёт, когда откроются двери спортивного зала. Меня никогда не останавливали зрители. К сожалению, не останавливают и сейчас.

— Аэрт…

Он вырывается из моей хватки так резко и зло, что я делаю шаг назад, пугаясь бушующего в его глазах хищного пламени. Его зрачки сужены, ноздри трепещут.

— Поговорим? Да, давай поговорим! — он делает шаг ко мне, и я отступаю. — Ты эгоистичная, беспринципная, наглая, самоуверенная выскочка. Но при этом ты почему-то считаешь, что заслуживаешь большего, чем такие же бесталанные выскочки, как ты. Чего ты добиваешься? Внимания? Моего или мастера Ирэ? Плевать. Я смотрю только на тех, в ком есть хоть немного чего-то, кроме смазливой мордочки и задницы. А ты даже этим похвастаться не можешь. Тогда откуда, скажи, эта высокомерность? Ни чести, ни разума и гордости тоже нет. Иначе ты бы не бравировала своей тупостью, а сидела бы, как мышь. Я подам прошение о твоём отстранении от практики. И хоть знаю, что его не удовлетворят, я буду делать это до тех пор, пока ты не осознаёшь, где твоё место!