— А можно предположить, мистер Морган, что вы знаете, где он скрывается?

— Конечно, мистер Хелли.

Все в один голос спросили:

— Где?

Джордж-Герберт спокойно посмотрел на них. Он медленно, не торопясь, закурил трубку и равнодушным тоном, будто речь шла о самой обычной вещи, произнес:

— Да... здесь.

Лонгхинс рывком встал, Ларсон невольным движением опрокинул рюмку, а Хелли потерял обычный флегматичный вид и не смог удержаться от возгласа удивления. Хозяин «Еловой шишки» с трудом пытался успокоиться. Он открывал и закрывал рот спазматическим движением и был похож на выброшенную на берег рыбу. Наконец сдавленным голосом он произнес:

— Мистер Морган, у меня достойное заведение... и я не позволяю... чтобы вы утверждали, что убийца находится в моем доме!

— Я не говорю, что в вашем доме, а что он туда пришёл.

Лонгхинс, совершенно белый, опустился на стул. Ларсон хотел узнать больше.

— Мы... мы с ним знакомы?

— Конечно. Во всяком случае, видели его.

— Когда?

— Вчера вечером.

Хелли вступил в разговор в свою очередь:

— А вы не можете сказать точнее, мистер Морган?

— Охотно, Желаете начать историю с начала? Филлис Балеброк зарезана неизвестным. Подозрение сразу падает на Стефена Мориса, потому что она его любовница и потому что он скрывается, обезумев при виде трупа. Если настоящий убийца не шевелится, Морису не выпутаться. Все против него, за исключением...

— За, исключением?

— За исключением того, что в сумочке убитой обнаружили сотню фунтов. По всей видимости, их ей дал не Морис, у него для этого не было средств. Значит, в жизни Филлис был кто-то еще, но эта сотня фунтов доказывала, что здесь было не ограбление. Ее убили не для того, чтобы обворовать. До вчерашнего вечера убийца мог спать спокойно. Неудача его была в том, что по пути к своей жертве он столкнулся с Дорой Карпентер. Мисс Карпентер узнала песенку, которую он насвистывал, проходя мимо неё, но она не могла вспомнить ни ее названия, ни слов. Она перебирала в памяти знакомые мелодии и наконец нашла! Бросилась в Ярд, чтобы рассказать мне об этом, но меня там не было. Тогда, возвращаясь домой, она встретила Кромвеля и рассказала ему о своих волнениях, а может быть, и назвала песню. И вот, именно здесь, Кромвель сообщил мне о желании Доры увидеть меня. Но он не сказал всего, о чем она ему рассказала, потому что догадался, кто убийца, что он здесь, слушает его, и ему стало страшно. Убийцу тоже охватил страх, он почувствовал, что пропал. Но у него еще был шанс: у меня не было адреса Доры, его унес мой помощник. Кроме того, мне нужно идти в Ярд, потому что арестовали Мориса. Тогда он решает играть ва-банк и отправляется к Карпентер. Он приходит туда первым и убивает ее. Узнав о гибели Доры, я понимаю, что Кромвель в опасности. Но убийца, со своей стороны, догадывается о моих подозрениях и о том, что я постараюсь спасти бродягу. Он идет в Конвент-Гарден и еще раз обгоняет полицию, так появляется третий труп. Этот человек превращается в загнанного зверя, который защищается всеми средствами; Таким образом, можно понять, что его, как и меня, предупредил Кромвель; а Кромвеля я видел только здесь. Сделайте заключение.

Они не знали, что отвечать. Рассуждения полицейского казались бесспорными. Возможно ли, что убийца был рядом с ними, а они не догадывались об этом? Они наивно думали, что убийца не похож на других. Это, должно быть, был простой посетитель, с которым они поздоровались. Судорожно, лихорадочно они старались восстановить в памяти лица тех, кто присутствовал при разговоре инспектора с Кромвелем, но не могли это сделать. Как можно точно сказать, что этот круглолицый или тот с вытянутым лицом были здесь сегодня утром, вчера или позавчера? Было что-то ужасное в том, что они практически ничего не знали о людях, с которыми встречались чуть ли не каждый день. Они испытывали стеснение, почти стыд при мысли о том, что если бы они были повнимательнее и менее равнодушными, то смогли бы распознать убийцу.

Лонгхинс выразил общее впечатление в своей грубоватой манере:

— Да это невозможно! Убийца здесь, а никто ничего не видел и не знал! Это невозможно! В моей лавочке такое в первый раз! Если такое повторится, я закрою «Еловую шишку».

Морган успокоил его:

— Тихо, Лонгхинс, тихо, закон не обязывает вас проверять документы у каждого посетителя! Кроме того, у нашего преступника бумаги, без сомнения, в полном порядке, это порядочный человек, вернее, был порядочным до того, как зарезал Филлис Балеброк.

Ларсон, будто в нервном припадке, закричал:

— Но почему? Почему? Почему?

Инспектор удивленно посмотрел на него.

— Возьмите себя в руки, Ларсон, прошу вас! Почему? Именно на этот вопрос я и ищу ответ. Другой вопрос: кто?

— Извините меня, мистер Морган, но я знал обеих девушек и…

— Я знаю, мистер Ларсон.

Какие-то нотки в тоне полицейского заставили молодого человека вздрогнуть.

— Не хотите ли вы сказать, что… что вы меня подозреваете?

— Я обязан подозревать каждого, мистер Ларсон, но вас больше, чем других.

Хелли заметил как обычно желчно:

— Все-таки вы не можете подозревать тех, кто никогда не видел этих девушек!

— Конечно, нет, тогда бы мне нужно было подозревать все население Лондона! То, что я должен сделать, это допросить всех, кто находился здесь, когда Кромвель рассказал мне о неудавшейся попытке Доры Карпентер увидеть меня в Ярде и узнать об их времяпровождении с семнадцати до девятнадцати часов в вечер убийства Филлис Балеброк.

— Это нетрудно сделать.

— Вы так думаете, мистер Хелли? Однако это самая утомительная процедура в нашей профессии, потому что все свидетели испытывают трудности с памятью и логическим мышлением. Лишь один из десяти оказывается способным вспомнить факты и лица двухсуточной давности. Не верите? Тогда хотите эксперимент? Что вы делали во вторник между семнадцатью и девятнадцатью часами?

Хелли смерил полицейского долгим взглядом, потом рассмеялся,

— Вы сильны, мистер Морган, но не нужно было прибегать к такой уловке, чтобы это узнать. Во вторник я вышел из своего магазина на Клеркенуэл-роуд в шестнадцать часов, как обычно, и как обычно, не торопясь пошел по Лауа Томас-стрит до магазина мистера Хобсона, я пришел туда в семнадцать часов. В девятнадцать часов я вышел оттуда и отправился на Оксфорд-стрит пообедать, потом пришел сюда, чтобы провести остаток вечера. Очень сожалею, но у меня не было времени, чтобы в качестве Джека-Потрошителя зарезать незнакомую девушку. Вы удовлетворены?

— Мое удовлетворение не в счёт... А вы, мистер Ларсон?

Ларсон подпрыгнул на месте.

— Не понимаю, зачем?..

Хелли, с сарказмом, перебил его:

— Единственно для того, чтобы узнать, не скрывается ли Джек-Потрошитель под вашей безобидной внешностью.

— Не люблю подобные шуточки, мистер Хелли!

— Дорогой мой, скажите это инспектору.

Не желая осложнения спора, Морган вернулся к своим обязанностям:

— Кратко ваше времяпровождение с семнадцати до девятнадцати во вторник, мистер Ларсон.

— Выйдя из агентства, я увидел Маргарет, которая ждала меня. Мы погуляли, как всегда, выпили чая. Потом я проводил мою невесту до «Триумфа» и отправился в «Еловую шишку». Я никого не убивал, мистер Морган, клянусь вам!

Не отвечая на этот возглас, Джордж-Герберт иронически поблагодарил обоих:

— Вижу, вы хотели доказать мне, что я не прав. Точность, с которой вы все помните, просто удивительна! Я бы желал этого от всех, кого мне приходится допрашивать. С вашего позволения, я вас покидаю.

Хелли запротестовал:

— А почему вы не допрашиваете мистера Лонгхинса? По- вашему, у нас с Ларсоном более преступный вид?

Морган пожал плечами:

— Мистер Лонгхинс целый день здесь. Но если вы хотите... Слушаю вас, мистер Лонгхинс!

— Так... Я обслуживал посетителей!

Почесав голову, он прибавил:

— Думаю, мистер Морган, вы можете меня подозревать, потому что... черт, я ничего не помню! Ведите меня в Скотланд-Ярд.