(«Секрет Полишинеля», фр. «Le secret de Polichinelle» — фразеологическое выражение, обозначающее секретные сведения, получившие распространение среди широкой публики; мнимую тайну; короче «секрет — на весь свет». Прим. –автора).

- Но вызвала я тебя по другой причине. – подтверждает мои мысли тем временем НаБом. – Сегодня сюда, в Анянскую тюрьму приехали два адвоката, один из них некий господин Сон ЧжунКи, а второй вообще какой-то иностранец.

НаБом заглянула в блокнот, который лежал перед ней и уточнила.

- Господин Хагай Бернштейн, адвокат из Франции. С ними уже пообщалась моя заместительница Хан ДаХе, они ей сообщили что их нанял тебя защищать некий недавно образованный фонд, который носит очень такое интересное название – «Доброта!» И они настаивают на встрече со своей подзащитной, то есть с тобой. ЮнМи тебе что-то известно об этом?

НаБом пристально смотрит на меня, что тут сказать, я сам можно сказать в неком обалдении, нет СунОк что-то такое говорила, что мною заинтересовалась разные люди, которые хотят помочь мне выйти на свободу, вон даже замутили расследование моей нескучной жизни в стране утренней свежести, да как замутили! Три ролика от трех стран просто кричат об этом их интересе, как и количество просмотров этих самых роликов.

Нет я конечно же предполагал, что рано или поздно моим делом заинтересуются, заинтересуются именно с точки зрения его пересмотра в суде, более того уже потихоньку готовился к этому. Но почему-то подспудно ожидал что это произойдет уже после выхода этого кино в мир, но вот похоже мои поклонники решили форсировать события. Хотя может это и неплохо? Как говорят на моей далекой Родине – «Раньше сядешь – раньше выйдешь». Ну, а так сесть я уже успел, то может пора уже и второй части этого мудрого изречения заработать?

Единственное только мне пока непонятно, кто эти люди что приехали сегодня, они точно те, за кого себя выдают? Как это проверить? Вроде СунОк что-то такое говорила именно об французском адвокате или адвокатах, или это мне все тогда почудилось?

Эти мысли мелькнули в моей голове, ну а НаБом, что ожидала от меня ответа я заявил следующее.

- Знаете госпожа НаБом, мне об этом ничего неизвестно, для меня это тоже в какой-то мере такой неожиданный сюрприз. Знаете, а вдруг это какие-нибудь … переодетые журналисты? Хотят скандального интервью со мной?

- Но вроде бумаги у них в порядке, ДаХе проверила, у них даже есть заверенное нотариально заявление от твоей мамы, что она доверяет им вести дела своей дочери. – несколько обескуражена НаБом.

- А что бумаги? – пренебрежительно роняю я. – Когда дело касается какой-нибудь сенсации эти прощелыги журналисты на что угодно пойдут ради очередной псевдосенсации, высосанной из непонятно чего. Бумаги для таких подделать вообще не проблема!

- И что ты тогда предлагаешь?

- Думаю здесь все просто, раз вы говорите, что у них даже есть бумага от моей мамы, то мне надо просто позвонить домой, чтобы там эту информацию подтвердили так сказать из первых рук. Думаю, что моя сестра СунОк наверняка в курсе всего этого.

- Хорошо, думаю, что учитывая повышенный сейчас интерес к твоей личности, нам такая страховка не помешает. – немного задумчиво отвечает НаБом. – Хорошо, позвонишь с моего телефона, но поставь его на громкую связь я тоже послушаю что ответит тебе твоя онни.

- Без проблем госпожа НаБом. – кланяюсь я и после принимаю кнопочный телефон начальства.

Так номер СунОк я помню наизусть, быстрый набор, сразу включаю телефон на громкую связь, так, вот пошли гудки, гудки … вот же ж где … эта ходит? Она что не слышит звонок своего телефона? На бесшумном режиме он у нее что-ли? Вот же блин! Надо на будущее сказать этой … нехорошей личности чтобы …

Ну слава ГуаньИнь! Телефон на том конце наконец-то сняли, и СунОк, ну а кто же еще, сразу заорала в трубку.

- ЮнМи! Это ты? ЮнМи я так рада что ты позвонила мне! Ты вообще, как там? Чем занимаешься? Что там у тебя нового?

Что это за словесное недержание у сеструхи? Не пьяная ли она там случайно? Что-то оглушила меня прямо с самого начала, о кстати, а откуда она узнала, что это я звоню? Сразу стала орать ЮнМи, ЮнМи? Над уточнить у нее.

- Так СунОк нечасти, что у тебя за словесное недержание такое? Ты мне для начала скажи вот что, как ты поняла, что это я тебе звоню, ты же даже не спросила кто это?

- Дык это … - похоже СунОк немного смутилась. - В прошлый раз ты же мне как-то уже звонила с этого номера, вот я и сохранила этот номер в телефоне. Записала в телефонной книге «как очень важный человек, которому звонить нельзя ни при каких обстоятельствах».

- Понятно, ларчик то оказывается просто открывался!

- Какой ещё такой ларчик? - не поняла сеструха русской идиомы на корейском.

- Да никакой ларчик, это я так, о своем. Ну ладно хорошо я поняла тебя, ты кстати сейчас на громкой связи, и я разговариваю из кабинета начальника тюрьмы, уважаемой госпожи НаБом, ты главное после этого разговора не вздумай больше звонить на этот номер, поняла?

- Ты похоже меня не услышала? – немного даже обиделась СунОк. – Я же тебе сказала, что даже в свой телефон этот номер записала как тот на который нельзя звонить ни при каких обстоятельствах, я же тебе только что сказала об этом.

- Ладно СунОк извини, сама понимаешь волнуюсь я, к тому же долго с тобой разговаривать не могу, ну и конечно же звоню по важному делу, сама понимаешь.

- Да слушаю тебя ЮнМи. – подобралась похоже сеструха.

- СунОк, ко мне в Анян приехали и хотят со мной встретится и пообщаться два адвоката, некие Хагай Бернштейн и Сон ЧжунКи, говорят, что будут защищать меня в суде и что их нанял какой-то новый фонд … «Доброта». И бумага от мамы нашей у них есть что она не возражает против этой защиты. Ты что-то про это знаешь?

- Знаю ли я про двух адвокатов которых нанял фонда «Доброта» ты спрашиваешь? – как мне кажется даже с каким-то удовольствием в голосе отвечает СунОк. - Разумеется знаю, эти люди официально наняты чтобы представлять твои интересы и добиваться твоего освобождения во всех судах, начиная с корейского, а если понадобится, то и в международном.

- А откуда они вообще взялись эти замечательные люди? – кстати без всякого сарказма спрашиваю я.

- О, один из Франции, это замечательный господин Бернштейн, а второй это наш местный адвокат, очень кстати известный человек у нас в Корее, между прочим его порекомендовал небезызвестный тебе господин Ли МиРеу. А вообще, чтобы ты знала создана целая группа неравнодушных людей, куда вошли разные люди причём из разных стран, в основном это конечно юристы, но есть и другие нужные и образованные в своем деле граждане. Не без помощи господина МиРеу уже договорились о снятие в центре Сеула офиса для нового фонда «Доброта», офиса на 12 рабочих мест для начала, но возможно еще будет и расширение.

- Так СунОк подожди. – прерываю я воодушевленную сеструху. – Это все конечно же прекрасно. И новосозданной фонд, и целая группа юристов, да и не только их, да еще и офис в центре города, ну и все прочее. Но ответь мне на главное, за чей счет будет этот банкет?

- Какой банкет? Что еще за банкет? Банкет в честь чего? – естественно не поняла она самого Буншу в моем исполнении, того самого который еще выдавал себя за «Ивана Васильевича …», но другого, разумеется. Ну да ладно, я не гордый и продолжу говорить словами этого персонажа …

- Кто это все оплачивать будет спрашиваю? Или это вы развернулись на те суммы, которые к вам пришли не так давно от меня?

(Кроме 21 миллиона вон за ролик «Верить» проданный в день проведения всекорейского конкурса среди школьных танцевальных коллективов каналу «КBS», из которых 20 ушли семье ГГ, были и еще честно заработанные деньги.

Из 500 миллионов вон призовых победителю конкурса, от «щедрот» школьного руководства, или может быть отцов города Аньяна Агдан и ее группе осужденных девушек, помогавших в постановке этого танца был выделено ажно 45 миллионов вон, то есть целых 9 процентов! «Жаба» ГГ конечно же возмутилась подобным «честным дележом», самое цензурное тогда в ее мыслях было – «даже 10 процентов не выделили, корейское жлобье!»