Что вдруг изменилось в верхних эшелонах власти что ажно сама могущественная СунСиль примчалась ко мне практически простым курьером. И даже после того как не вытерпев моего, с ее точки зрения нахальства, выгнала прочь и вот неожиданно вновь вызвала в кабинет, который временно оккупировала и снова ведет здесь разговоры о том какая у нас добрая президент и как она сильно хочет подписать мое прошение о помиловании.

Угу, такую личную приязнь ко мне испытывает госпожа президент всея Кореи - что даже кушать не может, пока его не подпишет!

Не верю! – сказал бы Станиславский и тут я солидарен с этим уважаемым человеком. Значит что-то неладное в Датском королевстве, а точнее в Корейском государстве. И что тут изменилось? Единственное что изменилось, и что приходит сразу на ум, это конечно же вмешательство в мою жизнь со стороны мирового сообщества, точнее пока небольшой его части. Но это пока. Что-то подсказывает мне, что в воскресенье эта небольшая часть может несколько так подрасти, причем очень и очень даже существенно подрасти.

А думать, что в корейской власти сидят какие-то бестолочи очень даже неразумно. Особенно когда дело напрямую касается их теплых мест и кресел, а точнее должностей которые им эти кресла предоставляют то эти дамы и господа в быстроте мышления дадут фору всем.

Так что вполне возможно, что политическое чутье нашей главной кумихо в обличье президентши и ее подельника женского рода в лице особы сидящей сейчас в кресле НаБом, быстро просчитали чем им может грозить этот воскресный показ. Поэтому как там еще говорили в моем мире? Что-то вроде того, что правильно и вовремя написанный тонкий лист бумаги иногда защищает лучше, чем танковая броня.

Так что будет в фильме что-то страшное для них или не будет, пока не известно, но подстраховаться хороший и умный политик всегда постарается заранее. Если ничего такого и не будет с этим кино, так одна комедия на пару с фэнтэзи, то и этот лист с моим прошением можно бросить в дальний ящик стола и забыть о нем на время, или навсегда. А можно в этом случае и использовать его и по прямому назначению, к примеру, растопить им камин в холодную зимнюю ночь где-нибудь в хорошем загородном доме. Чем не выход из положения? И тепло и хорошо всем будет в доме. Ну кроме того кто будет в … казенном доме, но кого это сильно будет там интересовать.

А вот если фильм, а точнее реакция на него корейского и в первую очередь мирового сообщества будет убедительной, однозначной и явно неблагоприятной для властей Кореи, то тут можно будет сделать этакий финт ушами.

Ну, а точнее быстренько подписать мое прошение и предъявить его миру. Вот смотрите все, Агдан свою вину признала, и написала прошение о помиловании. Ну, а мы его конечно же его подписали, мы же не звери какие-то держать такую известную и талантливую личность в тюрьме. Так что езжайте все к проходной тюрьмы и сами скоро в этом убедитесь, а нам не мешайте, ну очень много у нас другой более важной работы.

Вот такие думаю не хитрые мыслишки в голове хитро сделанных корейских политиканов. Это прошение мне вдруг неожиданно напомнило о рапортах на увольнении, написанных сотрудниками полиции в моем мире. Сотрудниками, которые обвинялись в громких и тяжелых преступлениях вдруг чудесным образом оказывались уволенными по собственному желанию, и надо же какое совпадение, прямо накануне совершения этого самого преступления. Вот прямо так «слышу» размышления такого вот «доблестного» сотрудника правоохранительных органов.

«Сегодня я иду грабить банк с применением огнестрельного оружия, так нужно обязательно написать рапорт об увольнении и положить его в верхний ящик своего рабочего стола. Так что если что-то пойдет не так, то прошу, не считайте меня больше полицейским. В этом случае я гражданский и вольноопределяющийся».

Конечно сравнение не совсем корректно, но идею вы думаю уловили. К тому же что значит прошение о помиловании, написанное мной лично?

Это значит ни много ни мало, но вину я свою признаю полностью и в содеянном раскаиваюсь. Так или похоже будет звучать в текстовой части этого самого документа. Так что нет господа, утритесь! Никакого признания вины и прошений о помиловании с моей стороны не будет, не дождетесь.

И надо кстати предупредить чтобы его случайно не написала за меня моя мама, я вроде слышал, что и такой вариант возможен. Он вроде имеет место быть в случае если осужденный скажем так недееспособен, или ограниченно дееспособен, но вот ГуаньИнь этих корейских затейников от правосудия знает, что к ним в голову придет. Лучше и с той стороны нужно будет подстраховаться.

Пристально смотрю на замершую в ожидании моего ответа госпожу СунСиль. Внешне та старается выглядеть спокойной, но вот что-то подсказывает мне что это спокойствие даётся ей с большим трудом. Ладно, не будем томить в ожидании ответа такую важную госпожу.

- Спасибо, госпожа СунСиль, что позаботились обо мне. – начинаю я с ритуальной фразы всех благовоспитанных корейских девушек. - Спасибо вам и госпоже президенту за такое деятельное участие в моей судьбе. Благодарю что лично посетили, меня в этом не столь радостном месте и за то, что потратили на это свое драгоценное время.

Смотрю госпожа СунСиль с каждым сказанным мне словом важно кивает, она то похоже думает, что это все мои благодарности уже ей авансом за услугу, точнее ее подруге за столь щедрое предложение. Но не будем долго держать ее в неведении.

- Но все-таки несмотря на всю привлекательность и щедрость вашего предложения госпожа я вынуждена отказаться от него. Отказаться по очень простой причине. Я не считаю себя виновной в преступлении, которого даже не совершала, поэтому я не вправе писать это самое прошение о помиловании. Я могу только написать заявление на пересмотр моего дела в суде и буду верить, что в это раз справедливый корейский суд во всем досконально разберется и вынесет мне оправдательный приговор. Так что мой ответ НЕТ!

- Госпожа СунСиль? Госпожа СунСиль! Вам плохо? Может вызвать врача?

Ндааа, похоже у дамы случился разрыв всех шаблонов одновременно, а это иногда бывает и пострашнее знаменитого корейского «ука».

- Ничего не надо, никаких врачей! – пришла в себя слегка побледневшая посетительница из верхних эшелонов корейской власти.

Надо сказать, в этот раз к ее чести, все обошлось без истерик и этих самых «уков». Немного отдышавшись она сказала пристально при этом, глядя на меня.

- Не знаю ЮнМи, ты или слишком самоуверенная, или просто … сумасшедшая. Знай, такие предложения больше одного раза не делаются, мной так уж точно.

- А может я верю в справедливость корейского и не только корейского правосудия? – отвечаю ей я. - Верю, что оно разберется что я ни в чем не виновна и освободит меня, а еще показательно накажет всех, кто приложил руки к моему несправедливому обвинению. Накажет так, чтобы другим неповадно было вмешиваться в работу наших судов и заставлять выносить их несправедливые приговоры!

Мне показалось, или на самом деле в глазах «позолоченной» госпожи мелькнул … страх? И тут меня как торкнуло. Я неожиданно вспомнил еще одну, иномирную статью, про ту СунСиль. Правда там больше все было на уровне слухов и сплетен. Так вот, автор статьи писал, что она активно вмешивалась в работу музыкальных агентств, точнее уводила из агентства перспективных айдолов, и заставляла скажем так работать на свой фонд, и руководство музыкальных агентств ничего с этим поделать не могло.

Причем это ее вмешательство было не только в работу музыкальных агентств, но и в работу киностудий, и в работу прочих организаций, производящих так называемый развлекательный контент. А если кто-то вдруг имел наглость отказать всесильной госпоже, то век такого айдола, актера, комика или даже руководителя агентства, нужное что говорится подчеркнуть, оказывался не сильно длинным, в творческом плане, разумеется.

Их переставали приглашать на главные центральные каналы страны, где была большая доля государственного капитала. Как и на всякие концерты под эгидой государства, по максимуму обрезали государственную поддержку, и прочую возможную финансовую подпитку таких агентств, даже частным инвесторам делались намеки, а может и не намеки что таким агентствам или актёру, айдолу помогать не стоит.