Она вернулась назад, ободряюще кивнув охранникам. Воинов, которые долго смотрели, как она разглядывает непонятно что, это не особенно успокоило. Талсин пожирал ее глазами как завороженный.

– Чье-то старое колдовство, – доложила она Нетандо и хотела уже махнуть рукой, дав знак ехать дальше, но остановилась.

– Что случилось? – забеспокоился Урсти. Свечение появилось теперь и на ее коже. Очень слабое, такое, что не всякий магистр заметит, – но ее природный Глаз ошибиться не мог.

Полно, не волнуйся, шепнул ей внутренний голос.

Чары, которые она сочла давно остывшими, оставили на ней свою метку. Вопрос о том, как такое возможно, на миг озадачил ее, но тревога тут же прошла, сменившись полным спокойствием. Это пустяки, отголоски былого. Ни ей, ни ее спутникам волноваться не о чем.

– Ковен? – позвал Нетандо. Он тоже зря беспокоится. Все в полном порядке. Сейчас она скажет ему об этом.

Она сморгнула, по-прежнему глядя на свою руку. Что говорил ей Итанус о чужих чарах? «Как только увидишь, что чужая Сила коснулась тебя, тут же займись очищением. Даже если не чувствуешь в этом нужды. Возьми это за правило и не поддавайся ни на какие резоны. Хорошие чары всегда накладываются так, чтобы повлиять на твою способность рассуждать здраво».

«Так ведь никакой нужды и нет, – сказала она себе. – Все хорошо».

– Ковен, что стряслось? – Нетандо направился к ней, но она, не сводя глаз со своей руки, сделала ему знак оставаться на месте.

«Очищайся, даже если нужды не чувствуешь», – так учил Итанус.

Он разбирается в магии лучше, чем она. Что еще важнее, он хорошо знает ее, Камалу.

«Возьми это за правило».

Она закрыла глаза, зачерпнула добрую порцию атры из души своего неведомого консорта и направила ее на себя, смывая чужую магию со своей плоти. Это оказалось не так легко, как она полагала. Чары прилипли к ней, будто вторая кожа, и отлипать не желали. В другое время это встревожило бы ее – и ее наставника, как понимала она частью разума, тоже, – но сейчас ее не покидала уверенность, что сила эта не злая, а просто… цепкая. Камала приложила чуть больше усилий, но чары не уступили. Ну что ты огорчаешься по пустякам, шептал внутренний голос. Со временем это само пройдет. Ты же сама видела, что никакой цели у этих чар нет.

«Если ты сомневаешься в необходимости очищения, это значит, что нужда особенно велика», – так сказал бы сейчас Итанус. Камала помнила эти слова и поэтому продолжала. Последняя волна, которой она окатила себя, вспыхнула так ярко, что даже смертные заметили. Камала видела, как они разинули рты – и было от чего, надо сказать. Она стояла с простертыми к ним руками, вся полыхая колдовским пламенем, которого не мог погасить дождь.

Это довершило дело. Она очистилась, и мысли, невозможные еще пару мгновений назад, проступили в голове со всей ясностью. Она поддалась на чью-то уловку.

В широко раскрытых глазах Нетандо читалось что-то похожее на страх. Принимая во внимание то, сколько чудес он повидал в своих странствиях, это можно было счесть комплиментом.

– Это место заколдовано, – сказала она. – Тот, кто пройдет через него, будет слеп к любой опасности, которая его поджидает. – «Старые, остывшие чары, – подумать только! Как я могла обмануться с такой легкостью?» – Цель подобного колдовства тайны, думаю, не представляет.

Нетандо кивнул.

– По-твоему, нас будут встречать на той стороне? Камала думала, что знает ответ, но все же забросила колдовской невод – не через подозрительный кусок дороги, а скорее вокруг него.

– Не здесь, – проговорила она в итоге. – Чуть дальше. Они хотят, чтобы весь караван прошел этим путем, ничего дурного не обнаружив. После этого никто вовсе ничего не заметит, что же до воинов… – Она выразительно пожала плечами.

Урсти помрачнел, Нетандо вполголоса выбранился.

– Поворачивать назад поздно, – сказал торговец пряностями. – Перекресток мы давно миновали.

Нетандо, согласившись с ним, оглядел склоны по обе стороны от дороги – крутые, каменистые, скользкие из-за дождя.

– Можно, пожалуй, объехать, хоть и с трудом. Как далеко тянутся чары?

– Около сотни шагов в длину, полсотни в ширину. Для верности лучше прибавить.

– Повозки на такую крутизну не втащить, – заметил Урсти.

– Можешь ты их убрать? – спросил Нетандо Камалу. – Или, как это говорится… развеять?

Камала заколебалась. Как магистр она могла бы, как колдун – нет. Такая работа стоила бы нескольких дней жизни, даже недель. Каждый разумный человек должен это понимать, в том числе и Нетандо.

– Не могу, – солгала она. – Слишком глубоко они въелись. Прости.

Нетандо снова кивнул.

– Надо ехать прямо, – настаивал Урсти. – В объезд лошади не потянут.

– Прямо они без людей тоже не пойдут, – задумчиво молвил Нетандо.

– Сколько-то человек я могу оградить от чар, – сказала Камала. – Не всех, но некоторых.

Нетандо, прищурившись, посмотрел на дорогу. Сам он никаких чар не видел и вполне мог заподозрить, что Камала их дурачит, однако был далек от таких подозрений. Благодаря ее собственным чарам он не сомневался в ней ни на миг.

Она содрогнулась, вспомнив, что и ее чуть не околдовали точно таким же образом. Впервые оценила она уроки Итануса, раньше казавшиеся ей пустой тратой времени. В мире, где магия так свободно распоряжается людскими судьбами, чародей может кого угодно использовать в своих целях. Ни один магистр так с другим не поступит, ибо это против Закона, но ведьмам и колдунам закон не писан.

– Хорошо, – решил наконец Нетандо. – Охрана пойдет пешком в обход, прочие останутся на дороге. Если лошади ничего не будут бояться, им это только на пользу. Рассредоточьтесь, – приказал он разведчикам, – и внимательно осмотрите склоны. Где-то поблизости должна быть засада. Врага надо найти до того, как он нас заметит.

Возницам этот план не очень пришелся по душе, но они подчинились приказу. Многие бормотали молитвы или держались за амулеты, пока Камала оплетала их хранящими чарами, а в путь двинулись сами не свои. «Зря я так старалась, – подумала она – пусть бы те, другие чары их успокоили».

– Ты ведь понимаешь, что это значит, – сказала она Нетандо, следившему за ходом событий. Он вопросительно поднял бровь. – Среди них есть колдун.

Он скрипнул зубами, точно пережевывая эту неприятную новость.

– Я взял тебя не затем, чтобы ввязываться в переделки, а затем, чтобы их избегать.

Она промолчала.

Шеренгу стражников замыкал Талсин, мертвенно-бледный, с трясущимися руками. Видно, его силы, и без того небольшие, иссякли вконец. «Постарайся пережить этот день, – мысленно сказала ему Камала. – Вечером я тебя вылечу, даю слово. Прости, что не сделала этого вчера».

Странно, что ей есть дело до того, умрет кто-то или выживет. Даже до своего ученичества она не особенно заботилась о других людях. Слишком больно расставаться с теми, кто тебе дорог. В последний раз она горевала по-настоящему, когда умер ее брат, да и тогда горе переплеталось с гневом на мир, где такое возможно. Чувство, которое она испытывала теперь, было не столь бурным и совершенно ей незнакомым.

«Нельзя принимать судьбу смертных так близко к сердцу. Ты же знаешь, что нельзя».

Он упрямо взбирался по скользкому склону, не полагаясь ни на чью помощь. Когда он скрылся в тумане, она тоже полезла в гору, и на это ушло все ее внимание.

Наверху, хвала богам, почва была надежнее, чем на склоне. Андован помедлил немного, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться. Утром он, хорошо выспавшись ночью, чувствовал себя сравнительно недурно. Тем досаднее показался ему этот недавний приступ, а тут еще, чего доброго, и драться придется.

Решив, что может распрямиться, не потеряв при этом сознания, он догнал остальных. На разведку пошли только люди Нетандо, охрана Урсти на всякий случай осталась при повозках. Андован мог бы тоже попроситься к ним, поскольку в бойцы он не нанимался, но это значило обнаружить свою слабость перед Лианной.