Размышляю о том, что нужно прекращать тупо плыть по течению. Я никогда не была такой, как все люди, вся серая масса. Но сейчас попросту нет сил что-то поменять. Обещаю, вернусь в присущее себе состояние, но позже, когда отпустит. Не сейчас. Не сегодня.

Через остановку выхожу и жду Егора. До восьми шесть минут. Скоро прозвенит звонок на первый урок, только вот опоздание не пугает. Скорее пугает, что придётся сидеть шесть уроков и слушать, как учителя срываются на одноклассников. В кабинете повиснет напряжение, перешёптывание, чей-то тяжёлый вздох. Мел продолжит скрипеть по доске, выводя тему: «История создания романа Евгений Онегин».

Литература – единственный предмет за последние недели, на котором вникаю во все слова учителя. Но то, что требовало записи, очень неохотно появлялось в строчках. Прошло несколько перемен, а Ксю ни разу не повернулась ко мне, не сказала ни слова. Она полностью переключила внимание на Уоллес. Каждые пять минут свободы она с ней. Теперь я и ей не нужна. После алгебры подхожу к ним двоим. Смотрят фотографии какой-то к-поп группы. Наклоняюсь к Кристине и произношу:

– Привет.

– Угу, – ответила она отрешённо.

Даже не оторвалась от листания фоток своих корейцев. Я ухожу обратно за парту и жалуюсь Егору, что чувствую себя третьей лишней. Ничего не отвечает. Протягивает наушник, открывая «Тик Ток». Следующие пятьдесят минут проходят за просмотром коротких роликов, которые вызывают двойственные чувства.

0:12

Я забралась с головой под одеяло, будто от кого-то прячусь. Нет, прячу не оболочку, а раздумья. Нахожу фотографии Жени в телефоне, не понимая, что заставило сделать сие. Русые волосы, карие глаза, родинка на левой щеке, как у меня. И почему-то приходит осознание, я правда люблю. Дура. Возможно, от незнания настоящего внутреннего, было бы проще забыть, но теперь станет хуже. Смотрю ещё чуть-чуть и начинаю реветь о том, что никаких «нас» больше нет и не будет. И вот. Наконец-то трещинка добралась до лёгких. Рывком глотаю воздух, в то же время пытаюсь не разбудить бабушку. Сжимаю руками подушку от злости. Закусываю одеяло, если вдруг крик решит сорваться. Невольно вспоминаю слова о любви, произнесённые так, что растрогали бы любого. Прикосновения губами. Царапины, случайно оставленные мной на его спине. Засосы на наших шеях. Сжимаю кулаки до хруста костей, не замечая боли. Закусываю губу до крови. Облизываю, на языке появляется привкус металла. Пытаюсь распробовать ещё и меня воротит. А потом повторяю пробу. Желудок скручивает с невероятной силой. Теперь больно и физически.

26 Октября

Просыпаюсь от хлопка входной двери. Валентина Семеновна ушла на работу. Смотрю на тыльную сторону ладони – вся расцарапана. Плетусь по холодному полу в кухню. Чайник ещё не остыл.

В зеркале, висящем над раковиной, вижу эти искусанные губы, на которых запеклась кровища. Ощупывать больно, даже если аккуратно. Опухшие веки и полопавшиеся капилляры в глазах. Бледное лицо, на котором нет желания жить.

Ещё только среда, а ехать на учёбу уже не хочется. Но придёт фотограф, снимать нас на выпускной альбом. После горького кофе, пытаюсь спасти своё лицо мейкапом, чтобы не казаться таким трупом.

19:19

Залезаю под душ. На тело обваливается кипяток и обжигает. Меня устраивает. Не знаю, куда себя деть. Может проще покончить с собой? Везде лишняя. И всё только порчу. Закрываюсь от всех, в том числе и друзей, поэтому они и не общаются со мной. Я не интересна.

Снова начала сидеть в том чат-боте, в котором познакомилась с Женей. Никаких симпатий. Или они есть, но парням нужно только одно. А мне нужно внимание, забота, тепло, красивые слова, к которым привыкла. Но не будет ли тошно от того, что это пишет совершено другой, чужой человек. Называет своим солнцем. Мне же нравилось, когда так называл именно он. Только ему я позволяла делать сие. Но наше время истекло, не дав возможность в полной мере насладиться друг другом. Прошло не несколько месяцев, а только тридцать четыре дня.

Flashback*

Женя приобнимает сзади, а я почти засыпаю. Резко повернувшись к нему, осматриваю через полусомкнутые веки.

– Вот перееду в Питер, тогда сможем быть вместе не пару дней в год, а почти каждый день.

– А почему почти? – Шёпотом спрашивает он.

– Думаю, твои родители не оценят такого сюрприза.

Женя смеётся и прижимает к своему горячему телу ближе:

– К тому времени я уже буду снимать квартиру. Ты переберёшься ко мне. Будем вместе двадцать четыре на семь. Иной расклад не устраивает.

Глубоко вдыхаю запах его кожи. Низ живота тянет. Меня волнует.

– Представь, какие у нас дети будут красивые, – замечтался он.

– Представляю… Я люблю тебя.

– И я тебя.

27 Октября, запись из дневника*

«Привет. Скоро буду ложиться в постель. Время на часах десять часов сорок две минуты. Который день мне плохо. Печально, не знаю, куда деться, куда податься. Мне ужасно хочется домой»

29 Октября

Спускаясь от репетитора по математике на старом лифте, накрывает воспоминание.

Flashback*

Пришло время прощаться. Никогда не делаю первый шаг, но сама тянусь к Жене. Дрожу, а он обнимает за талию. Я почти умираю в предвкушении. Ладонями обхватываю его лицо, бегаю глазами по мягким чертам. Наконец-то касание случается. Щёки покрываются румянцем, и чьи-то слёзы скатываются вниз, делая переплетение языков солёным. Он открывается, жадно вдыхая воздух. Ему приходится наклоняться из-за разницы в росте. Выдыхает прямо в уголок губ:

– Я люблю тебя.

Женя продолжает французский поцелуй, всё сильнее углубляя. В кармане джинсов вибрирует телефон. Такси уже у подъезда.

– Пожалуйста, не уезжай. Останься ещё не на долго.

– Ты же знаешь, я бы остался с тобой на всю свою злополучную жизнь. Но нужно возвращаться домой. Хотя, дом – это там, где твоё сердце. Моё сердце здесь. – Женя тыкает пальцем в мою грудь, – Мой дом – там, где есть ты. Я тебя правда люблю. Ты мне веришь?

Опускаю голову, нервно перебирая шнурки на оверсайз худи молодого человека. Губы трясутся. Пытаюсь выдавить хоть слово, это даётся не легко. Сейчас он уедет и неизвестно, когда увидимся опять.

– Верю. Я буду сильно скучать. А ты?

Со стороны была похожа на наивного ребёнка, но с Женей я могу быть собой, не боясь осуждений.

– Конечно. С нетерпением буду мечтать о следующей встрече с тобой, солнышко.

Улыбаюсь, поднимаю голову и смотрю мокрыми глазами.

– Ну, солнце.

Он разводит руки, и я падаю. Мне тепло, комфортно. Мне лучше, чем всегда.

Осень больше не полыхает красками. Всё утонуло в вечерней темноте. Погода мерзкая и только угнетает. Шмыгаю носом и тороплюсь на автобус. Иду по лужам. Ни один взгляд не смущает. Мне так хочется. Так я чувствую себя живой. Беспроводные наушники по-новой вещают приторные песни. Или их грусть притворная, и ни одна рифма не опишет моё состояние. Но я не выключу. Они намного лучше, чем шум города. Меня успокаивает вид из окна. Фонари, светофоры, фары размываются в астигматизме.

Сворачиваю за угол дома. Вытаскиваю из сумочки несчастную убийцу лёгких – сигаретку с кнопкой. В телефоне пролистываю ленту во «Вконтакте». Ничего интересного. В личных сообщениях пусто. А сигаретка почти дотлела до фильтра. Через сладость дыма выбрасываю негатив, накопленный за день, чтобы проще было уснуть. Бросаю окурок, и бренча ключами, тащусь в подъезд. Домофон противно пищит, открывая тяжёлую металлическую дверь. Тот же запах из подвала, но обоняние притупилось, и уже не получаю большого удовольствия от каждого вдоха. Двухцветные стены, мигающая лампочка – обыденность. Но эта эстетика будоражит.

30 Октября