Ты меня за то не обнес добром.

Ты меня дарил златом, серебром.

Только одного ты мне князь не дал,

Не любил меня, мужем мне не стал.

Поиграл чуть-чуть и отправил в лес.

Правды я спрошу у святых небес.

Если не найду, разведу огонь.

Ходит среди звезд среброгривый конь.

Грива словно шелк, желтые глаза,

Призову коня, князя наказать.

Чтобы он пришел в самый темный час.

Колдовской огонь у коня из глаз.

Взял б он княжью дочь и в седле увез.

Поселил ее у себя средь звезд.

Чтобы не нашли ни отец, ни мать,

Красоту свою я могу отдать.

Мне она теперь больше ни на кой.

Птицы да зверье примут и такой.

Я до этих пор не вершила зла.

Но на оберег сердце отдала.

Ведьмина любовь наперстянки яд.

Так ведь про меня люди говорят.

Не игрушка

Ты хочешь пройти по краю,

Только чуть-чуть прикоснуться.

Но знаешь, я не играю.

Любовь не сон, чтоб проснуться.

Любовь – не забава в пятнашки,

Когда после нежной ночи,

Я кофе готовлю в рубашке,

А ты наколдуешь мне Сочи.

Там море шумит прибоем

О том, что уже случилось.

С мной случилось, с тобою,

Ты любишь, и я влюбилась.

Ты хочешь легко, ненапряжно,

Никто никому не обязан,

Я – вышивкою сутажной.

Ты – врезан, пришит, привязан.

Ведь так не бывает, послушай,

Только крылами коснуться,

На небе повенчаны души,

И ангелы тихо смеются.

Разлученные

Мне осталось просто смотреть в стекло.

В отражении тот, кто обещан всеми богами.

А были бы вместе, как было бы нам тепло,

Но идем с тобой разными берегами.

Мне осталось просто смотреть в стекло

В отражении та, что обещана всеми богами.

А были бы вместе, как было бы нам тепло,

Но почти догорел жизни моей пергамент.

Иногда выхожу в предрассветный туман.

Наша встреча с тобой между ложью и былью.

Может где-то живешь мой прекрасный Дастан,

Я пытаюсь поймать, но в руке только стебель ковылий.

Мое время песок, я его раздарил,

Растрепал как косу и себе не оставил.

Сколько раз тебя звал и во тьме говорил,

Если б только нашел, было б нам не до правил.

Разделённые мы, разведенные врозь,

Режет время серпом по натянутым жилам,

Где-то крутит медведь планетарную ось,

Вот бы наша судьба, как картинка, сложилась.

Снегурочка

Окружена забором толстых льдин,

И выход не найти, как в лабиринте.

В чужом дому, где правит господин,

Вы с ним давно почти не говорите.

Пленил когда-то деву изо льда,

И любовался чудом поначалу.

Мол, вот – одушевленная вода.

Она, покорная, не отвечала.

Кто есть? Кто жив? Тут стоит посмотреть…

Иные, и с душой, черствей чурбана.

И золота постылой будет клеть,

И вроде бережёт, но как-то странно.

Она просила: – Дай же мне огня.

Согрей чуть-чуть, о многом не мечтаю.

Не подошел, не тронул, не обнял:

– Тебя храню. А то же ведь растаешь.

– Да! Я готова! Пусть такой ценой!

Ведь таять тоже можно и не сразу.

Ты любишь, но любовию больной.

Она мне как отрава, как зараза.

За днями дни. Снегурке все грустней,

А в небесах поют привольно птицы.

Как вырваться, скажи, из этих дней?

Весна уже, весна в окно стучится!

Весна. В капели, в звоннице лучей.

Весна в снегах, что разом потемнели.

Весна везде. И в синеве очей,

Что сквозь окно на улицу глядели.

И вот она, тепла здесь не найдя,

Что птица – ввысь, вдруг вырвалась наружу.

А воробьи бессовестно глядят,

Как девушка вдруг превратилась в лужу.

Рапунцель больше не плачет

В обнимку с красным фонарем,

Где правят похоть и разврат,

Ты в белом платьице своем

Красавиц краше во сто крат.

Любовь продажную купить

Спешит богатый, бедный люд.

Клеймо на лоб тебе лепил,

Что здесь невинность продают.

Клеймо лепил, цену за грамм

Хрустальной нежности твоей,

А ведь делили пополам

Гудящий звон златых церквей.

И голубиных шелест крыл

На чердаке под потолком.