Она откупорила бутылку, выкинула пробку через плечо и вылила половину содержимого на обернутую вокруг палки сорочку. Вручила заинтересованному Натаниэлю самодельный факел и из другого кармашка рюкзака потянула за выступающий уголок бумаги. Оттуда бодро выскочила свернутая вчетверо карта Пяти Озер. Некрис бросила на юношу красноречивый взгляд, как только поняла, на что смотрит. Натаниэлю не оставалось ничего, кроме как улыбнуться своей самой обезоруживающей улыбкой, которую он считал таковой. Сам он подумал, что если прям сейчас провалится в эти зловонные топи, то, пожалуй, это будет к лучшему.

– Твои няньки наверняка ужасно горды собой. Они могут быть уверены, что ты не потеряешься. – вульгарно хихикнула Некрис и оторвала приличный кусок бумаги.

Она быстро выбила искру из огнива и подожгла бумагу. Затем поднесла к пропитанной жиром рубахе и засунула в складки. Огонь вскоре перекинулся на ткань, и ровное пламя осветило лица путников.

– Держи крепко и поближе к себе. – скомандовала Некрис, вручая факел в руки юноше.

Ифрит наклонилась к рюкзаку, помешкала, но быстро пожав плечами, завязала его и подняла из грязи. Натаниэль мечтал, чтобы этот рюкзак затянуло на дно болот с концами, но в тоже время он переживал, что там может оказаться что-то полезное. Поэтому совсем не сопротивлялся, когда Некрис закинула эту вонючую и по-прежнему тяжелую торбу ему на плечи.

– Может там внутри найдется еще что-нибудь полезное. – озвучила мысли парня ифрит. Она показала острые белые зубы, которые ни при каких обстоятельствах Натаниэль не счел бы улыбкой. – Идем! И старайся не отставать.

Они двинулись вперед. С каждым шагом болото все меньше внушало отвращение и все больше оторопь.

– Долго еще? – спросил юноша, смотря ифриту в спину, которую почти полностью поглотил плотный туман.

– Нам нужно пересечь топи, потом будет проще.

Показалось ли Натаниэлю, или эти металлические нотки в ее голосе – результат напряжения и тревоги?

Мгла стала такой плотной, что походила бы на молоко, если бы не ядовито зеленоватое сияние. Причиной ему служили все чаще появляющиеся огоньки, парящие в метре над болотом. Казалось, что огонь в руках Натаниэля нарушал спокойствие топей и провоцировал враждебное отношение даже у смога, окутывающего все вокруг, кроме самого юноши и факела в его руках. Иногда, впрочем, туман подступал, но будто обжигался о свет и сразу уползал назад.

Натаниэль очень старался держать в поле зрения хвост Некрис. Гибкий и активный, он единственный, кто двигался среди этих замерших топей. Сама фигура проводника уже почти испарилась, поглощенная белой дымкой. Всеми силами юноша пытался сохранять спокойствие и не поддаваться гнетущему ощущению, что вот-вот случится что-то нехорошее. Сжимая в ладони медальон, Натаниэль пока неплохо справлялся и с тем, чтобы держать себя в руках и с тем, чтобы не отставать от Некрис. Но стоило ему подумать о том, что таким образом он может двигаться достаточно долго, как из хрупкого баланса его выдернул резкий рывок назад. Юноша чуть было не выронил факел. Обернувшись, он увидел, что лямка рюкзака зацепилась за кривую, но очень крепкую ветку невысокого и мертвого деревца, косо торчащего из трясины. «Хорошо, что я не упал, плохо, что этот рюкзак не утонул, когда у него был шанс!». Отцепив ношу и обернувшись, Натаниэль почувствовал, как кровь схлынула с его лица: ни Некрис, ни ее хвоста не было видно – вокруг только белый туман и зеленые огоньки.

– Эй? – позвал Натаниэль. – Некрис?

Но все было тщетно, вокруг тишина и только редкие бульканья болот. Юноша рассудил, что по его впечатлениям они с Некрис двигались исключительно прямо. Значит так и следует ему продолжать идти, периодами подавая голос и стараясь не угодить в трясину.

Натаниэль бодро двинулся вперед, чтобы отвлечься от леденящего ужаса, который еще не завладел умом, но уже тянул свои тонкие щупальца-иглы. Сын губернатора понимал, что ему нужно отвлечься и просто продолжать идти вперед без дополнительных мыслей, запускающих его страх. Тогда, не придумав ничего лучше, Натаниэль затянул песню. Это был марш солдат в войсках его брата Теодора, они всегда ее пели, возвращаясь с учений домой. Действо происходило раз в год, но Теодор напевал слова еще по меньшей мере неделю, поэтому наизусть марш знали все домочадцы. Голос не дрожал, но иногда давал петуха. Бегло удивившись, что ифрит не откликается на его пение, Натаниэль отогнал желание рассуждать на эту тему, решив, что она просто ушла достаточно далеко, или его пение успокоило ее, доказав, что с ним все в порядке. Из таких мыслей следовало, что юноша двигается в верном направлении и до выхода из болот оставалось совсем недалеко.

Уже привычные зеленые огни перестали бросаться в глаза, пока краем глаза Натаниэль не заметил особенно выдающийся свет. Перестав голосить, собрав все остатки мужества и невозмутимости, лорд повернулся и увидел невысокого старикашку. Странный сгорбленный рыбак, приладил огонек к удочке и, сидя на упавшем стволе иссохшего дерева, выглядел так, будто как раз собирался закинуть приманку в болото. На старике была изношенная шляпа, закрывающая половину лица и редкая седая бороденка. Сам он, подобно дереву, на котором сидел, иссох от старости. Его кожа походила на старый потрепанный пергамент, угрожающий развалиться, стоит взять его в руки.

– Здра-а-асьте, – протянул Натаниэль. – Вы не знаете, где тут выход? Я имею ввиду с болот?

Старик медленно обернулся, поднял голову, но тут же недовольно скривился, когда свет от огня упал ему на лицо. «Раз он тут, наверное рядом деревня. И вряд ли человеческая. Значит и старик тоже не человек. Надо быть поаккуратней, эти существа такие обидчивые». Натаниэль отвел руку с факелом от старика, на что тот криво усмехнулся, вероятно благодаря.

– А девушку инфернала… ифрита вы, случайно не видели? Она здесь не проходила? – Натаниэль подумал, что даже не понимая языка, сообразить, что хочет юноша, старику вполне по силам. – У нее хвост! – вспомнил отличительную черту парень, покачивая бедрами и размахивая свободной рукой, чтобы изобразить кого он ищет.

Старик вновь ничего не ответил и тогда Натаниэль решил идти дальше. В конце концов могло оказаться так, что дед был напрочь слепым или глухим. Еще раз сжав медальон, юноша развернулся, чтобы шагать мимо, но тут услышал из-за спины хрип. Старец активно жестикулировал, приглашая Натаниэля подойти ближе.

– Вы видели ее? Ифрит? Да, да, я с ней вместе шел! Куда она направилась? – радость и облегчение разлились по груди приятным теплом.

Натаниэль подошел ближе, чтобы старик указал в какой стороне искать Некрис, как свет вновь коснулся лица незнакомца и на этот раз одним резким движением руки дед выбил факел из рук парня. Палка с громким хлюпом упала в трясину, ткань продолжала гореть, но постепенно конструкцию засасывало. Туман будто почувствовал, что огонь начал меркнуть, резко стал сгущаться и захватывать территорию вокруг. Натаниэль с трудом мог рассмотреть черты старика, но в этой мгле ему показалось, будто лицо того преобразилось: щеки впали, волосы стали совсем редкими и двумя мокрыми паклями обрамляли обтянутые скулы, а вместо глаз вылупилась пара гигантских шаров на выкате с желтыми зрачками.

Предупреждая панику и что еще похуже, молодой лорд кинулся к самодельному светильнику, чтобы поднять его и осмотреться, пока ужас не окутал его с головой. Но за мгновение до того, как Натаниэль вынул бы факел, его поглотила трясина. Выпрямившись, первое что заметил юноша, как неясная фигура, в которую воплотился старец, с неестественно вывернутыми длинными руками и ногами, подобно жабе, оттолкнулась от ствола и кинулась в его сторону. Натаниэль хотел бежать не оглядываясь, но один неверный шаг и его ногу засосала трясина. На этот раз, не боясь потерять ботинка, юноша все же дернул ногу что было сил и, оставшись в носке, хотел кинуться прочь, как вдруг его ослепил огненный шар. Натаниэль зажмурился. И залитый ярким светом, он только слышал, как что-то издало высокий душераздирающий визг. Еще он слышал, как гигантские когти ударили по чему-то деревянному. Яркие вспышки продолжали метаться мимо, кто-то совсем рядом с ним прыгал и скакал, знакомый запах гари внушал слабую надежду. Стараясь быть хоть немного полезным, Натаниэль предпринял единственно возможное – постарался не мешаться и присел, закрыв уши руками. В пальцах началось знакомое покалывание перерастающее в разливающееся тепло, нельзя допустить, чтобы ощущения переросли в жар, который охватит все тело, тогда Натаниэль будет бессилен остановить процесс. Чтобы отвлечься, юноша начал вновь напевать стихи из знакомого марша.