– Я?

– Че ты мне голову дуришь? Ты здесь не живешь, – промычал мужик. – К Машке ходишь? – его обожженное веко застыло. Он уставился на меня с явным недружелюбием.

Я не знал, что ответить на это.

– Она сама мне сказала, что ты приходил, но она тебя отшила. Еще раз сунешься, пеняй на себя.

Он внезапно сунул руку в карман кожанки, я сделал шаг назад, но через секунду он протягивал мне початый шкалик.

– Хорошая Машка, да? Давай выпьем, на, держи!

Я оглянулся. Поблизости никого не было. Если отказаться, мужик может зареветь и привлечь ненужное внимание. Я взял бутылку, не касаясь горлышком рта, влил в себя порцию жидкости. Внутренности обожгло огнем.

– Ага! То-то же! – обрадовался мужик. – Семьдесят градусов!

Я с шумом выдохнул.

– Ты это, когда в следующий раз к ней пойдешь, купи клубники, она это дело любит, – подмигнул он, внезапно подобрев.

Одним махом он высадил полбутылки и ни слова не говоря залез обратно с головой в мусорный контейнер.

На выкрашенной синей краской стене подъезда справа огромные черные буквы взывали: «S.O.S. COVID 💀». Я вдруг вспомнил, где нахожусь и мигом натянул на лицо черный баф.

Внезапно мужик снова вылез.

– Я живу на десятом в тридцать четвертой, – сказал он механическим голосом, посмотрел на меня невидящим взглядом и закашлялся. Грудной, сильный кашель потряс его до основания. – Передай Машке привет, она со мной не разговаривает после того случая.

Я кивнул, а мужик, сотрясаемый кашлем, согнулся в три погибели, вытащил бутылку водки и припал к ее горлышку.

Я поспешил скрыться – юркнул меж гаражей, протиснулся между ними, вышел на небольшую полянку с кострищем между опаленных кирпичей, взглянул на дом, в котором не так уж и давно купил квартиру и по паспорту, насколько я мог вспомнить, дом всегда был девятиэтажным. Как же этот мужик мог жить на десятом этаже в тридцать четвертой?

Я быстро сосчитал этажи. Их было десять. Возможно, эта часть дома была выше другой? Я не мог этого точно знать, но визуально дом был на одном уровне.

Чувствуя, как закипает мозг, я открыл сумку, достал телефон, симку и маленький повербанк. Через пару минут телефон подал признаки жизни, показав четыре деления и заряд в 15%.

Ключи… где он взял ключи? – вот что меня интересовало больше всего. Единственный запасной ключ хранился у матери. И да, ее тоже звали Диана.

Я уже начал набирать ее номер, когда вдруг подумал, что ее-то уж точно поставили на прослушку и первый же мой звонок выдаст мое местоположение. Можно было написать в телеграме или ватсапе, но… что-то меня остановило.

Вместо этого я нашел в записной книжке номер Светы, вбил его в Телеграм и тут же высветился контакт, который к тому же был в сети.

Я с сомнением смотрел на зеленую точку. Мне нужно было с чего-то начинать свои поиски, я для этого понять, что вообще происходит. Добрался ли Антон-2 до Светы, все ли с ней в порядке. Возможно, она даст мне какую-то зацепку. Ведь по словам Светы из того, второго мира, настоящей, судя по всему, Светы, – мы должны были пожениться, но что-то пошло не так. Я не помнил этого, я не помнил, что давал такое обещание и что дело шло к свадьбе.

Со Светой из этого, моего мира я не виделся со времен детского сада и был не уверен, помнил ли она меня вообще.

Слова бомжа не давали мне покоя. В недоумении, я снова пересчитал этажи. Десять.

Этого не могло быть. Впрочем, разве я хоть раз считал этажи в своем доме? Нет, я свято верил тому, что было написано в техпаспорте. Но я почти был уверен, что в лифте на кнопочной панели всегда было девять этажей. Ключевое слово – почти. Теперь я и в этом не был уверен на сто процентов.

Помедлив, я написал в мессенджере:

– Света, привет, это Антон Михайлов. Помнишь меня?

Палец замер над значком отправления сообщения. Предельно глупое сообщение, но ничего другого придумать не получалось.

Вздохнув, я нажал на отправку.

Обычно в таких случаях респондент очень долго думает, что ответить и ответить ли вообще. По себе знаю, если пишет кто-то из прошлого, с кем ты давно не поддерживаешь отношений, велика вероятность что это просто мошенник, а может кто и похуже.

Однако на этот раз ответ пришел так быстро, что я даже вздрогнул. Она словно сидела и ждала моего сообщения. Это и обрадовало, и озадачило одновременно. Обрадовало, потому что ответ означал, что она жива. Озадачил слишком быстрый ответ. Ну и конечно, то, что именно она написала.

– Через час возле Дома быта. Приходи один.

– Конечно один, – буркнул я, – а с кем же еще?!

То, что это не Света, теперь я был почти уверен. Но ведь не попросишь прислать фотографию для верности. Оставался только один способ – пойти и проверить. Если это Антон-2, ему ничего не стоит вызвать полицию, которая примет меня тепленького и избавит моего двойника от множества проблем, связанных с моим появлением.

Если же это не Антон… тогда я терялся в догадках.

Поразмыслив, я отправил еще одно сообщение:

– Мне что-нибудь взять с собой?

Ответ пришел через пятнадцать секунд:

– Компас.

Несколько мгновений я смотрел на экран телефона и смысл одного слова доходил до меня слишком уж долго – буквально по одной букве.

К О М П А С

– Что мне сказал этот пацан? Что он мне сказал?! – проорал мозг и после едко заметил: – Ты сам ему отдал чертов компас. Сам отдал, сам иди и забирай.

Я оглянулся, будучи в полной уверенности что на поляне кто-то есть – кто-то кроме меня. Увидел консервную банку из-под кильки в томатном соусе, на ее дне краснели высохшие остатки, рядом пустую бутылку вина с надписью на этикетке «Золотые гроздья», штук сто крышек от пивных бутылок – кто-то старательно вдавливал их в черную землю, пытаясь вымостить всю поляну, и висящую на высохшей ветке куста разорванную тельняшку.

Компаса здесь явно не было.

Парень сказал: «Там, где вы были, этот компас тоже работает?» – вот что он сказал.

Откуда он знал, где я был? Он думал, что я был в Бразилии, но судя по его виду, когда он это произносил – он имел ввиду совсем другое. Что-то гораздо более далекое, чем Бразилия.

– Нет, это невозможно, – сказал я сам себе. – И за компасом я не пойду.

– Пацан что-то знает, – тут же ответил голос, и я снова обернулся.

Опять никого.

По спине пробежали мурашки.

Даже взрослым я сторонился этих гаражей – всегда обходил их по дороге в школу и обратно, но теперь я был здесь, в самой гуще неведомого, в запретной зоне, в месте, откуда мелким я слышал жутковатый смех, звон стекла, шепот, иногда – крики, от которых леденило в животе. Это был Бермудский треугольник, из которого люди исчезали в прямом и переносном смысле. И я понятия не имел – какой смысл был более реальным.

Это было ПЛОХОЕ МЕСТО. Вот что я знал абсолютно точно.

В школе – в подвале, совсем рядом с этим местом, пропадали дети. Это, правда, никем и никогда не признавалось – все эти исчезновения списывались на что угодно, только не на то, чем они были на самом деле. Признать, что рядом существует нечто странное власти не могли, не хотели, да и не умели.

Гораздо позже люди, которые спят по пятнадцать минут в день и не бояться смерти объяснили мне, что…

Краем уха я уловил едва слышимый шорох травы, – именно такой звук я слышал, прежде чем ядовитая змея жарарака впилась мне в ногу.

Я замер, все чувства обострились до предела и когда шорох повторился, я молнией метнулся в сторону, слегка присел и одновременно выхватил нож.

– Дядя Антон… – раздался испуганный голос. – Вы где?..

Мальчик чуть не плакал. Я стоял у него за спиной.

– Дядя Антон… – всхлипнул он.

В его вытянутой дрожащей ладони я увидел компас.

Я боялся напугать его, поэтому прикрыл его рот ладонью, присел и развернул мальчика к себе.

– Это я. Все хорошо. Не кричи. Кивни, если понял.

Илья сфокусировался на мне полными слез глазами и через пару секунд несмело кивнул.