Зинаида Гиппиус (1869–1945) Заклинанье Расточитесь, духи непослушные, Разомкнитесь, узы непокорные, Распадитесь, подземелья душные, Лягте, вихри, жадные и чёрные. Тайна есть великая, запретная. Есть обеты – их нельзя развязывать. Человеческая кровь – заветная: Солнцу кровь не ведено показывать. Разломись оно, проклятьем цельное! Разлетайся, туча исступлённая! Бейся, сердце, каждое – отдельное, Воскресай, душа освобождённая! 1905 Серое платьице Девочка в сером платьице… Косы как будто из ваты… Девочка, девочка, чья ты? Мамина… Или ничья. Хочешь – буду твоя. Девочка в сером платьице… Веришь ли, девочка, ласке? Милая, где твои глазки? Вот они, глазки. Пустые. У мамочки точно такие. Девочка в сером платьице, А чем это ты играешь? Что от меня закрываешь? Время ль играть мне, что ты? Много спешной работы. То у бусинок нить раскушу, То первый росток подсушу, Вырезаю из книг странички, Ломаю крылья у птички… Девочка в сером платьице, Девочка с глазами пустыми, Скажи мне, как твоё имя? А по-своему зовёт меня всяк: Хочешь эдак, а хочешь так. Один зовёт разделеньем, А то враждою, Зовут и сомненьем, Или тоскою. Иной зовёт скукою, Иной мукою… А мама-Смерть – Разлукою, Девочку в сером платьице… 1913 Гризельда Над озером, высоко, Где узкое окно, Гризельды светлоокой Стучит веретено. В покое отдалённом И в замке – тишина. Лишь в озере зелёном Колышется волна. Гризельда не устанет, Свивая бледный лён, Не выдаст, не обманет Вернейшая из жен. Неслыханные беды Она перенесла: Искал над ней победы Сам Повелитель Зла. Любовною отравой И дерзостной игрой, Манил её он славой, Весельем, красотой… Ей были искушенья Таинственных утех, Все радости забвенья И всё, чем сладок грех. Но Сатана смирился, Гризельдой побеждён. И враг людской склонился Пред лучшею из жён. Чьё ныне злое око Нарушит тишину, Хоть рыцарь и далёко Уехал на войну? Ряд мирных утешений Гризельде предстоит; Обняв её колени, Кудрявый мальчик спит. И в сводчатом покое Святая тишина. Их двое, только двое: Ребёнок и она. У ней льняные косы И бархатный убор. За озером – утёсы И цепи вольных гор. Гризельда смотрит в воду, Нежданно смущена, И мнится, про свободу Лепечет ей волна, Про волю, дерзновенье, И поцелуй, и смех… Лепечет, что смиренье Есть величайший грех. Прошли былые беды, О, верная жена! Но радостью ль победы Душа твоя полна? Всё тише ропот прялки, Не вьётся бледный лён… О, мир обмана жалкий! О, добродетель жён! Гризельда победила, Душа её светла… А всё ж какая сила У духа лжи и зла! Увы! Твой муж далёко, И помнит ли жену? Окно твоё высоко, Душа твоя в плену. И сердце снова жаждет Таинственных утех… Зачем оно так страждет, Зачем так любит грех? О, мудрый Соблазнитель, Злой Дух, ужели ты — Непонятый Учитель Великой красоты? 1895 Александр Блок
(1880–1921) Шаги командора Тяжкий, плотный занавес у входа, За ночным окном – туман. Что теперь твоя постылая свобода, Страх познавший Дон-Жуан? Холодно и пусто в пышной спальне, Слуги спят, и ночь глуха. Из страны блаженной, незнакомой, дальней Слышно пенье петуха. Что изменнику блаженства звуки? Миги жизни сочтены. Донна Анна спит, скрестив на сердце руки, Донна Анна видит сны… Чьи черты жестокие застыли, В зеркалах отражены? Анна, Анна, сладко ль спать в могиле? Сладко ль видеть неземные сны? Жизнь пуста, безумна и бездонна! Выходи на битву, старый рок! И в ответ – победно и влюблённо — В снежной мгле поёт рожок… Пролетает, брызнув в ночь огнями, Чёрный, тихий, как сова, мотор, Тихими, тяжёлыми шагами В дом вступает Командор… Настежь дверь. Из непомерной стужи, Словно хриплый бой ночных часов — Бой часов: «Ты звал меня на ужин. Я пришёл. А ты готов?..» На вопрос жестокий нет ответа, Нет ответа – тишина. В пышной спальне страшно в час рассвета, Слуги спят, и ночь бледна. В час рассвета холодно и странно, В час рассвета – ночь мутна. Дева Света! Где ты, донна Анна? Анна! Анна! – Тишина. Только в грозном утреннем тумане Бьют часы в последний раз: Донна Анна в смертный час твой встанет. Анна встанет в смертный час. 1910 |
