Миновав перекресток, последняя из машин на несколько секунд остановилась, из-под тента высунулась рука, боец влез в кузов, и автомобиль снова тронулся.

– Пап, а пап, – обернулся я от окна, к стоявшему рядом отцу, когда трасса опустела, и машины скрыла летевшая вслед поземка. – У тебя на войне были такие пушки?

– Это гаубицы, сынок, – ответил он. – Мои были калибром меньше.

Вот такая была история с автоматом.

А еще этим летом я впервые побывал на свадьбе. Женился дядя Женя. Невестой была та самая девушка, к которой мы ездили с ним на мотоцикле. Стройная, черноглазая и красивая, звали Верой. Свадьба состоялась в доме дедушки Левки, гостей была тьма. Гуляли целых три дня, играли два баяна, пели и плясали, детвору щедро одаривали конфетами, пряниками и орехами.

«Как только вырасту, сразу женюсь» решаю для себя.

Погожее сентябрьское утро, рассеянные лучи солнца сквозь садовую листву, росчерки перистых облаков в высоком небе.

Стою во дворе важно надув щеки.

На мне военного образца фуражка с лаковым козырьком, стального цвета гимнастерка и отутюженные штаны, на ногах черные ботинки. А в руке дерматиновый портфель. Там букварь, карандаши, счетные палочки и тетрадки.

Затем на крыльце появляется мама, в красивом бордовом платье и с букетов георгинов в руках, спускается по ступеням.

– Ну что, пойдем сынок?

– Ага, – говорю я, и мы выходим за ворота.

Через пару минут со стороны перекрестка к нам подходит тетя Соня, ведущая за руку Юрца, обряженного в похожую форму. У них с собой тоже цветы и портфель. Мамы приветствуют друг друга, мы с братом солидно киваем друг другу, после чего вчетвером идем вдоль улицы на Рудник Краснополье. Там находится школа, где будем учиться. Когда-то в ней учились наши мамы и отцы, а теперь пришло время сыновей.

Когда минуем последние дома, навстречу попадается дед Передрей. Это старинный приятель дедушки Никиты, вместе воевали в Гражданскую. Работает водовозом на конном дворе. На голове старая казачья фуражка плечи обтягивает ситцевая рубашка, вместо одной ноги протез

– Здорово девчата, – останавливается. – Никак ведете огольцов в школу?

– Здравствуйте, Матвей Захарович. Ведем, пришло время.

– Ну-ну, – обводит нас с Юрцом взглядом и скрипит дальше. А я тут же вспоминаю наше первое знакомство.

Было мне тогда три года, стояло лето, играл с мячиком во дворе. Мама полола картошку в огороде, Ляльки тогда еще не было. После очередного удара ногой мяч подкатился к воротам, я подбежал туда и увидел, что калитка не на защелке, как обычно. К маме недавно заходила соседка, поболтала с ней и ушла.

Встав на цыпочки, я тут же потянул на себя ручку, открыл калитку и оказался на улице. До этого меня туда одного не пускали. Вот она, долгожданная свобода!

Никаких мыслей в голове не было, вместо них работали ноги. Они вынесли меня на середину, в теплую пыль и я с удовольствием шлепал по ней вперед, туда, куда чуть опускалась дорога. По ее обочинам зеленела трава, мне было хорошо и хотелось шагать дальше.

– Ля-ля-ля, – довольно напевал я, размахивая в такт руками.

Потом улица закончилась, впереди открылась бескрайняя ширь, я в нерешительности остановился и сунул в рот палец. Такого никогда не видел.

С одной стороны, вдали, высилась рыже-красная гора, над которой висели облака, с другой были россыпи одуванчиков в траве похожих на маленькие солнца. А между ними та же дорога, ей не видно края.

Внезапно сзади послышался какой-то скрип, оглянулся

Со стороны улицы ко мне подошел какой-то дядька и остановился. Высокий, как папка, с седой головой и усатый. А еще у него была одна нога, вместо второй деревяшка.

– Ты чей будешь, пострел?

Я наморщил лоб, вспоминая, а потом глядя снизу вверх, сказал «мамкин».

– А куда идешь?

– Туда! – показал пальцем на уходящую вдаль дорогу.

– Все ясно,– шевельнул усами. – Давай руку.

Протянул ему ладошку, он взял в свою, и мы поскрипели дальше вместе.

Вскоре гора осталась позади, дорога опустилась вниз. Сбоку от нее, среди деревьев, стоял большой красивый дом. Перед ним было много цветов и лужайка с качелями, а на открытой веранде сидели какие-то молодые тетки.

Дядька толкнул рукой железную калитку, и мы пошли по каменной дорожке туда.

– Ваш пацан? – спросил теток, когда поднялись по крашеным ступеням. – Встретил на дороге.

– Да кто его знает, может и наш, – переглянулись. – Мы здесь второй день. Практикантки.

– Тогда забирайте, – подтолкнул меня вперед. – Да лучше глядите за детишками. Поскрипел обратно

Затем одна тетка спросила, как меня зовут, и я ответил, – Лель. Полное имя не выговаривал

– Ну, тогда умоемся, покушаем и отдыхать, – сказала вторая. – Все другие детки давно спят, а ты болтаешься.

– Ага, – согласился я, поскольку действительно устал и проголодался.

Далее меня умыли, накормили молочным супом и булкой с компотом, а затем отвели в большую прохладную комнату. Там в кроватках посапывают много таких как я, что снова удивило.

– Ну вот, теперь бай-бай,– уложили меня на одну из свободных, и я довольно уснул.

А в это время там, откуда я ушел, случился переполох

Закончив работать в огороде и не обнаружив во дворе чада, мама оббежала на улице всю многочисленную родню.

В результате создали группу поиска.

Баба Степанида с тетей Соней отправились по Луговой в сторону железнодорожного переезда, где в будке всегда сидел дежурный, а мама с бабой Варей и тетей Раей поспешили в обратную, в направлении старого террикона на окраине.

По дороге, на громыхавшей колесами водовозке им встретился этот самый дед Передрей, знающий на поселке всех и каждого.

– Стой, Захарович, стой! – замахала руками баба Варя.

– Тпру! – натянул вожжи. – Здорово кума. Чего надо?

– Вы случайно тут мальчика не встречали? Конопатый такой и с чубчиком, – запричитала мама.

– Конопатый, говоришь? – покосился на нее дед. – Как же встречал, с час назад. Отвел на Краснополье в садик.

– Слава богу! – обрадовалась бабушка Варя.

– Ладно, бывайте, – ответил Передрей, и водовозка погромыхала дальше.

Чуть позже, вчетвером, мы возвращались по дороге назад. Таким был мой первый выход в большой мир.

Вскоре впереди открывается поселок, спускаемся с бугра и идем к школе.

Она в длинном одноэтажном здании с высокой крышей, просторным двором, и примыкающим к нему небольшим сквером. На другом конце хозяйственные постройки

Двор перед школой пестрит многочисленными детьми с родителями, на крыльце стоят несколько строгого вида теток, а из репродуктора на столбе, бодро звучит песня

Всё выше, выше и выше

Стремим мы полёт наших птиц,

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ!

Мы вливаемся в праздничную толпу, мама с тетей обмениваются «здрасьте» со знакомыми, а мы с Юрцом рассматриваем сверстников. Все они поселковые, никого из ребят мы не знаем, но тут замечаем Женьку Хорунжего. Он тоже с мамой, у нее в руках цветы.

– Здорово Жень! – машем ему руками.

Потом в репродукторе что-то щелкает, он замолкает, и одна их теток на крыльце, в строгом черном костюме призывает всех к вниманию.

Для начала она поздравляет школьников с началом нового учебного года (родители громко хлопают в ладоши), а затем приглашает первоклашек занять места перед крыльцом.

Таких набирается человек тридцать, нас выстраивают с букетами у него в два ряда. Потом от старшеклассников отделяется один, в красном галстуке с маленькой девочкой на плече. В руке у нее зажат колокольчик на деревянной ручке, смеясь, громко в него звонит. Родители умиляются и снова хлопают в ладоши, а пара проходит перед нами.

Стоящий позади скуластый пацан отпихивает меня, чтобы лучше видеть, а я в свою очередь толкаю его. На нас шикают.