Еще одна совершенно глупая и неуместная мысль — я правда хотела бы семью с Сорином. Даже если бы надо мной не висела необходимость во что бы то ни стало выйти за него замуж, чтобы сохранить ребенка, я все равно бы этого хотела. Вспомнилась нежная улыбка Сорина в тот момент, когда он говорил о детях, то, как он в поединке с королем закрыл меня собой. Неприятные моменты тоже вспомнились, но они казались далекими и неважными.

— Ты когда-нибудь влюблялся? — пискнула я, и Сорин дернулся.

Он стоял почти вплотную ко мне, обеими руками упершись в дверь и возможно… возможно, собирался бы меня поцеловать, если бы я его не сбила. По крайней мере, я не могла придумать других причин подходить так близко.

— Да, — ответил он.

— И где она?

Сорин хмыкнул.

— Умерла.

— Она умела печь для тебя печенье? — уколола я.

Почему-то захотелось сделать Сорину больно.

— Она хорошо умела делать все, за что бралась, — помолчав, он добавил: — Иди и скажи горничной, что мне нужен свежий комплект одежды. И пожалуйста, проси Аллегру о тебе заботится. Я не слишком в этом хорош.

Отстраняясь, Сорин провел кончиками пальцев по моему плечу, и по телу пробежала толпа мурашек.

После того происшествия в кабинете я почти неделю не видела Сорина. Боялась, стеснялась — черт знает, почему я решила отложить коварные планы по соблазнению дракона на неопределенный срок. Может, мне просто не хотела видеть в глазах Сорина скуку и пренебрежение, не хотела опять слышать «обратись к Аллегре».

Я не учла, насколько сильно это будет меня ранить. Глупо, конечно. Стоило взять себя в руки и идти к своей цели, как всегда. Но вместо этого я проводила время в библиотеке с Вирианом, пытаясь применить все то, что я знаю о юриспруденции, на существующие в этом мире условия.

Это напитывало меня силой, привычной уверенностью, давало ощущение опоры даже сейчас, когда опереться мне было фактически не на что и время работало против меня.

Я цеплялась за возможность заниматься любимым и привычным делом, как за соломинку, вгрызалась в убористые буквы, которыми были исписаны архивные документы, расшифровывала сложные обороты законов и до головной боли размышляла над тем, что еще полезного могу сделать.

Местная правовая система, если это можно так назвать, была устроена и просто, и сложно одновременно. Ее основой была строгая иерархия. Территория королевства Эрида, занимающего весь материк («единственного в своем роде», как пояснил Вириан), делилась на герцогства, графства, баронства, вольные города, деревни и еще более мелкие поселения. Титулами и сколько-нибудь важными должностями могли обладать только драконы, а люди должны были «с благодарностью принимать их власть» (произнося это, Вириан поморщился). Особняком стояли кочевые племена кале, которые переходили из одной части королевства в другую и не признавали никаких правил: там люди и драконы жили вперемешку, как равные (Вириан говорил об этом с явным одобрением).

Главным источником права были королевские законы, суть которых сводилась к нескольким положениям. Все феодалы подчиняются королю в первую очередь и только потом — друг другу, следуя веками складывающейся структуре, в которой черт ногу мог бы сломать. Единственное, что я четко поняла: выше Сорина в этой иерархии был только король. Также каждый феодал был на своей земле царем и богом, обладающим полномочиями законодательного, исполнительного и судебного органа.

Сорин своими обязанностями в основном пренебрегал и предоставлял людям и драконам, живущим на его землях, справляться со своими проблемами самостоятельно.

— Его светлость — один из достойнейших драконов, которых я знаю, — горячо говорил Вириан, как будто я собиралась с ним спорить, — ты просто нигде не была и многого не знаешь. Не знаешь, как обращаются с людьми те, кто вправду считает нас вторым сортом. — Он сжал в кулаки полные ладони, его обычно белые щеки покраснели. Даже его очки в солнечном свете блестели гневно. — Я был единственным человеком в университете, единственным! Это был скандал. Если бы не поручительство герцога де Драго, мне не позволили бы учиться. Потому что я не дракон. Если это порядок, установленный Огненным, то я не желаю такого бога.

Он дерзко взглянул на меня, и я пожала плечами. Если он ожидал, что я ужаснусь и попрошу его не говорить глупостей, то он явно не на ту напал.

Во-первых, я была против дискриминации во всех формах, и не только потому, что это нехорошо, но и потому, что это непрактично и довольно глупо. Во-вторых, за время пребывания в этом мире я успела хлебнуть достаточно шовинистического к себе отношения. В том числе и от Сорина.

— И все-таки он заставил тебя работать в должности секретаря, — упрямо заметила я.

Неожиданно Вириан засмеялся.

— Ты правда думаешь, что у меня были другие варианты? Очнись, Кэтэлина, я же человек. Максимум, что я бы мог без покровительства герцога, — стать старостой в родной деревне, а так… — Он посмотрел на заваленный бумагами и книгами стол. — Давай вернемся к работе.

Пожав плечами, я кивнула.

И все-таки сосредоточиться было сложно.

— Сорин считает, что человек никогда не будет равен дракону, — тихо сказала я, и Вириан не нашелся с тем, что ответить — только ниже склонился над бумагами и демонстративно заскрипел пером.

Выбросить Сорина из головы не получалось, и не только потому, что работали мы сейчас в его библиотеке и разбирали документы его семьи. Просто Сорин снился мне вот уже которую ночь. К сожалению, это были не кошмары, в которых я убегала от страшного преследующего меня дракона, и даже не эротические сны, появление которых я могла бы списать на гормоны. Все было намного хуже.

В моих снах мы с Сорином разговаривали о чем-то бесконечно долго, рядом с нами играли мальчик и девочка с черными глазами Сорина и моими темными волосами. В моих снах Сорин мне улыбался, ласково держал за руку. После таких снов было особенно больно просыпаться, трогать кончиками пальцев ошейник и прислушиваться к ощущениям внутри, где прямо сейчас рос крохотный ребенок, на которого я не имела никаких прав.

Тот момент, когда Сорин появился на пороге библиотеки, я почувствовала всей кожей. Как будто воздух вдруг сгустился, и я могла бы поклясться, что моей спины коснулся тяжелый ироничный взгляд.

Обернувшись, я встала, и Вириан последовал моему примеру, столкнув со стола тяжелый фолиант.

— В-в-ваша светлость, — прозаикался он. — Добрый день.

— А я говорила, что они по нескольку часов здесь сидят, — выступила из-за спины Сорина леди Аллегра. Как всегда недовольная, как всегда с поджатыми губами, как всегда сверлящая меня злобным взглядом. — В конце концов, это же просто неприлично. И может навредить ребенку. Я понимаю, ваша светлость, — она почтительно присела, — что у вас много дел, но вынуждена настаивать на том, чтобы вы прислушивались ко мне. Как видите, я не лгала вам последние несколько дней: ваша вира много сидит и мало лежит, проводит время с человеком, уже приобрела нездоровый зеленоватый цвет лица, ломкие ногти и тусклые волосы. Это не может продолжаться и опасно для ребенка.

Ну спасибо, старая ты кошелка! Я сжала руки в кулаки и спрятала их за спину. И ничего не ломкие у меня ногти! И волосы выглядят хорошо, на удивление. А что цвет лица зеленоватый — так это я вас, леди Аллегра, увидела, и меня тут же затошнило.

Хотя ее завуалированные оскорбления меркли перед тем, что она, оказывается, несколько дней разговаривала о моем состоянии с Сорином, а тот не хотел даже взглянуть на меня. Узнать об этом было больно.

Не успела я открыть рот, как подол моей юбки занялся огнем, а затем оранжевое сияние окутало всю мою фигуру. Меня как будто сдавило жаром со всех сторон, а затем я моргнула — и оказалась в руках Сорина.

Его горячее твердое тело прижалось к моему, в черных глазах мелькнуло удивление, и мне захотелось, чтобы этот момент не заканчивался.